— Что ты так смотришь? — прошипела она, со всей силы ударив его по плечу. — Мамочка Чес сказала слишком много болезненной правды? Так иди, заберись в свою скорлупу да поплачься! Только от меня отвяжись!
Квинт молча схватил ее и поволок за собой, пока она кричала и брыкалась. Они едва успели смыться, но это уже не радовало. Углубившись в тоннели, Эдриан кинул ее на пол и пошел знакомым путем.
* * *
Хорошо обстряпанное дельце тут же вознамерились обмыть всей гурьбой, но Квинт отказался. Хотелось напиться, но не от радости. Слова Чес все еще раздавались в голове. Они были жестоки, но справедливы. Ему уже давно пора было разобраться в себе и выбрать кто он — законопослушный гражданин Союза, агент Квинт или все-таки Зверь. Уже давно нужно было спуститься в свой внутренний ад и побеседовать с родными демонами. А эта засранка… Квинт решил, что вернется в квартиру только чтобы забрать сумку с вещами. Глаза б ее не видели.
Не успев еще как следует обсохнуть, он завалился к Сэт. Заказал пару бокалов виски, тут же опрокинул их в себя. Сэт посмотрела на него своими добрыми лучистыми глазами:
— Плохой день?
— Угу…
Она все смотрела, словно сканируя эмоции, потом проницательно выдала:
— Из-за Чес?
— Откуда ты всегда все знаешь? — побормотал Квинт. — Еще налей.
— Погоди ты накидываться. — Она облокотилась о стойку. — Она ведь не со зла…
В голове все еще звучали слова, сказанные «не со зла». Эдриан едко усмехнулся, помотав головой:
— Нет, все-таки не все ты знаешь…
— Может и не все, — пожала плечами Сэт, — но я знаю прекрасное средство от ее плохого поведения. Трахни ее уже, сделай своей женщиной.
Квинт качнулся в ее сторону:
— Она соплячка, Сэт! — а затем оттолкнулся от стойки. — Спасибо за выпивку.
Однако эти два стакана были ни о чем. Хотелось напиться и забыться. Удивительно, но в прошлый раз он тоже сделал это из-за Чес.
Эдриан шел по подземным коридорам, куда глаза глядят. Мимо борделей, игорных домов и аркадных автоматов. Наконец он набрел на какую-то мрачную дыру, полную отморозков. Сходу заказал бутылку бурбона и стакан, сел в углу.
«О, сэр, вы собираетесь напиться!»
Жизнерадостность Эн научился копировать с раздражающей точностью.
— Все верно.
«Это из-за последнего разговора с мисс Чес?»
— Не важно. Или постой… — Он усмехнулся. — Может, ты мне чего посоветуешь?
«Я бы посоветовал вам вести более активную половую жизнь. Это увлекательно, и я ещё не все видел!»
— Пошел на хер, Эн!
Квинт залил в себя еще один стакан. Ну и бурбон. Не пойло, а ракетное топливо!
«Сэр, мисс Чес — половозрелая особь, — продолжил Эн. — Не вижу ничего предосудительного в половой близости с ней. Я проанализировал ситуацию согласно законам всех признанных государств».
— Эн, в ее голове мозги ребёнка. Хотя признаюсь, есть в этом очарование… Тьфу! — Он зажмурился и провел ладонью по лицу. — Вот что за мысли?
«Ваши, сэр. Это не я. Я так не умею».
— Спасибо, капитан! — Эдриан отсалютовал невидимому собеседнику бокалом. — Неужели только я вижу здесь что-то неправильное? — И залпом выпил.
«Полагаю, дело в ваших моральных установках и когнитивных искажениях. Ваша реальность эмоционально окрашена, и вы не можете оценивать ее трезво. Насколько я понимаю людей — и не должны. Все нормально, сэр. Дышите ровно. В том, что вы испытываете, нет ничего неправильного».
Квинт так и замер с бутылкой в руках. В последний раз нечто подобное он слышал от психолога Бюро, на ежегодном тестировании на профпригодность. Эдриан всегда считался образцом, но сейчас — вряд ли. Интересно, если бы он не знал, что Чес десять лет от роду, как бы он смотрел на нее? Считал ли их близость такой запретной? Ведь внешне и физически она и правда взрослая девушка.
«Сэр, может вам просто нравится себя ограничивать? Читал про такой фетиш».
— Нравится? — Квинт задумался над словами Эн, а затем покачал головой. — Нет, не нравится, но так правильно… — и он снова задумался. — Мда, звучит убого. Правильно, неправильно… Я живу на дне и состою в бандитской группировке. Я уже все делаю неправильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Вы пытаетесь сдержать, как вы его называете, внутреннего зверя, и тем самым еще больше усиливаете его. Вам нужно ослабить контроль».
Да, все верно… Зверь питается темными мыслями, желаниями и побуждениями, а здесь, в неоновой темноте, этой пищи у него в избытке. Здесь нет религиозной законопослушности Союза. Здесь нежизнеспособны установки его отца. «Покайся, Эдриан, усмири своих внутренних бесов!». Ага… Стань тихим, Эдриан. Стань удобным. Слушайся поехавшую мать, которая всерьез считала, что бесы подменили ее настоящего сына. Тьфу! Его самые ненавистные карточки из прошлого. Эдриан зажмурился, почесав переносицу:
— Эн, как же у тебя всё просто выходит. Люди гораздо сложнее. Их одолевают демоны, которым хочется поддаться.
«Об этом и говорю, сэр. Вы все усложняете».
— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но, возможно, ты прав.
Может и правда, Эдриан все слишком усложняет. Он так долго был удобным и послушным, что совсем забыл, что такое свобода. Научился ненавидеть своего внутреннего зверя. Из-за этого он не мог принять свои желания и жить, как ему хочется. Пора было спускаться в свой внутренний ад по стволу кровавого дерева. Пора было отпирать цепи и замки.
Кто-то дернул Квинта за плечо, из-за чего он расплескал бурбон. Эдриан встретился взглядом с какими-то отморозками. На лице пестрые растительные узоры голотатуировок, зеленые волосы, выбритые виски и фасетчатые импланты вместо глаз.
— Эй ты, сельский мальчик, — неприятно прогнусавил главарь. — Вали-ка отсюда. Это наше место.
Компания их приятелей тискала в углу таких же фасетчатых телок. Те кокетливо хихикали.
— Сами валите отсюда, тараканы, — нелюбезно ответил Квинт. — Или раздавлю.
Они засмеялись, а затем главарь выдернул Эдриана из-за стола. Зря он это сделал. Квинт молниеносно освободился из цепкого захвата и выбил ему руку из сустава. Скрипнули стулья, дружки воющего на полу повскакивали с мест и двинулись на Квинта.
— Ты покойник, мужик!
Эдриан только ухмыльнулся, мысленно считая тараканьи рыла. Будет весело. Будет очень хорошо. Он схватил стул и вдребезги разломал его о башку первого нападающего, а когда остальные выхватили ножи, то грохнул бутылку бурбона о стену. Драка, да? Будет такая драка, что пол захрустит от выбитых зубов!
Он дрался, получал удары, ломал кости, выбивал суставы, проламывал головы и остервенело бил лица, размазывая чужую кровь по костяшкам. Эдриан чувствовал себя освободившимся. Словно кто-то держал его в тесном ящике, а теперь позволил, наконец, расправить крылья и глотнуть свежего воздуха.
Квинт пришел в себя над горой сломанной мебели и стонущих тел, весь в своей и чужой крови. По венам разливался красный жар.
«Как вы себя чувствуете, сэр?»
«Отлично»
Это было только начало. Предстоял долгий путь по ступеням вниз, по аду внутри него. Предстояло разобраться со своим деревом, кошмарами, желаниями, и, главное, со своим дьяволом в голове.
Эдриан Квинт умер. Да здравствует Багряный Зверь!
