не знаю, зачем. Ведь могла бы давно продать, раз никто в нем не живет. Для нас главное, что здесь безопасно.
Мне пришлось изрядно повозиться с замком, прежде чем мы смогли войти внутрь. Пошарив рукой по стене, я нащупал выключатель, но свет зажечь не удалось. По всей видимости, где-то был отключен главный рубильник. При свете телефонного фонарика удалось найти свечи и керосиновую лампу, стоявшие на полке сразу у входа. Это уже было неплохо. Селена стояла за спиной и держалась за край моей ветровки.
— Ты боишься? — спросил я.
— Нет, — ответила она шепотом.
— А чего шепчешь?
— Так, на всякий случай. За тебя боюсь.
— За меня не надо.
Я чиркнул спичкой и зажег свечу. Тусклый плавающий свет давал возможность рассмотреть только небольшое пространство около нас с Селеной — окно, заставленное листами картона и платяной шкаф в углу. Я сбросил на пол картон и в окно сразу хлынул свет полной луны.
— Вот видишь, тут совсем не страшно. Пойдем дальше.
Мы вошли в широкий, просторный коридор, из середины которого шла лестница, очевидно, ведущая в мезонин. Одна из четырех дверей была открыта, и мы первым делом заглянули туда. В комнате, которая, по всей видимости, была самой большой, было очень темно, я даже не сразу понял, почему. Потом выяснилось, что окна были закрыты ставнями. Мебель, укутанная в полиэтилен, а кое-где старыми простынями, создавала довольно зловещую атмосферу. Я открыл одно окно и распахнул ставни.
— Ну вот, утром будет солнышко, — я обернулся к Селене и улыбнулся, как маленькому ребенку.
Она действительно сейчас походила на маленькую испуганную девочку. И еще она сейчас была очень зависима от меня — от моего настроения, моей уверенности в правильности своих действий, от моего мужества, наконец. Я освободил от покрывал диван и два кресла, протер от пыли небольшой журнальный столик.
— Надо перенести вещи сюда, — сказал я. — Так на крыльце и стоят.
Селена облегченно вздохнула, обрадовавшись, наверное, возможности выйти из этого дома, и направилась вслед за мной. Бедная моя девочка, она изо всех сил старалась не показывать мне своего страха.
Едва мы вышли в коридор, как свеча в моих руках затрепетала и через мгновение погасла. Селена прижалась ко мне.
— Сквозняк. Наверное, дверь открылась, — сказал я и включил фонарь на телефоне.
— Света нет, надо зарядку беречь, — пробормотала Селена, оглядываясь по сторонам.
— Это точно.
Входная дверь, однако, была плотно закрыта. Я быстро втащил сумку и чемодан Селены в дом, вновь зажег свечу и тут увидел за шкафом металлическую дверцу распределительного щитка.
— Что там, Леша?
— Сюрприз, Селена. Один момент…
Свет одной тусклой лампочки показался нам настоящим прожектором.
— Ура-а! — она захлопала в ладоши.
Я рассмеялся и обнял ее. Она что-то пыталась сказать, но мое гулко стучащее сердце не давало мне услышать ее слова. Потом мы целовались, очень долго и нежно, как после длинной разлуки.
— Леша, — прошептала она и попыталась отстраниться, — нам о многом еще надо поговорить.
Ну вот. Поговорить. А я не могу быть рядом с ней и о чем-то там говорить.
— Поговорить? Нет, для разговоров не приемный день у меня. Точнее, вечер.
— Точнее, ночь.
— Вот именно! — Я подхватил ее на руки и понес в комнату…
Мы лежали на диване, Селена дымила тонкой сигареткой.
— Ты куришь?
— Так, иногда. Брошу.
— Бросай.
— Леша, мы жили бы мирно и спокойной, если бы в тот день я не проколола колесо.
— Согласен. Только зачем мне такой покой? Я против, — возразил я.
— Ты не понял. Твою машину взорвали именно потому, что мы с тобой встретились.
— Опять не понял. Какая связь? Это сделал твой ревнивый муж?
Селена поднялась, укуталась простыней и села в кресло. В мягком свете торшера она была похожа на нимфу. Я любовался ей и плохо соображал, о чем она все время пытается сказать.
— Леша, ты не хочешь меня слышать.
— Не получается, — повинился я.
— Мою маму много лет назад убили. Мне сказали, что это сделал твой отец…
Я вскочил, как ошпаренный. В горле у меня все пересохло, в висках стучало. Я начал быстро натягивать на себя одежду.
— Как такое может быть? Почему ты молчала столько времени?
— Я не была уверена…
— В чем?! Что мой отец убийца? Как ты могла…
Я запутался в носках и туфлях, мой мозг, казалось, вскипал.
— Никто в это не поверил, слышишь? Я до сих пор пытаюсь выяснить, кто убил эту женщину, — я ногой отшвырнул туфлю.
— Мою маму.
Глава 15
Я присел около нее на корточки и схватил за руки.
— Да, Селена, да, любимая! Кто-то убил твою маму и преподнес все так, будто сделал это мой отец. А он любил ее! Он собирался познакомить ее с нами — со мной, с Алиной. Мы знали, что наступит этот день, она придет в наш дом, и наша жизнь непременно наладится. Мой отец умер от горя, от несправедливости.
— Леша, я знаю, что твой отец не виноват.
— Не понимаю. Откуда? Мы здесь до сих пор не можем ничего доказать.
Я поднялся и сел напротив нее.
— Я прилетела сюда, чтобы навестить свою бабушку, которая после смерти мамы лишилась от горя рассудка. Но, оказалось, не до такой степени, чтобы ничего не помнить и ничего не соображать. Скорее, произошло то, что называют защитой. Ее мозг не мог смириться с такой потерей и отключил все воспоминания. Теперь же, когда я с ней встретилась и много разговаривала, даже не надеясь на адекватную реакцию, она вдруг заплакала и признала во мне маленькую Селю — так меня называли в детстве. Это совершенно необъяснимо! Она мне сказала, чтобы я не верила в рассказы про смерть мамы, что будто бы ее убил Виктор. Он бы никогда не сделал этого, а настоящий убийца не наказан, повторяла она.
— Почему ты раньше не приезжала?! У кого ты жила?
— Ах, Леша, не все так просто.
Селена подошла к дивану, попросила меня отвернуться и начала одеваться.
— Мне было всего шесть лет, когда это случилось. Сначала меня отдали в детский дом, потом мамина подруга добилась опеки надо мной и забрала меня к себе в Москву. Я совсем не помню маму. Для меня
