– Порадуйте хоть вы меня, Шпеер, раз ваши подчиненные и подведомственные не могут. Что с «Тангейзером»?
– Мы ждем, мой фюрер.
– Ждете чего?
– Ждем результатов Пока не вернется хоть кто-то из экспедиции, ничего не прояснится.
– Так… – Фюрер недовольно поджал губы. – Полная неопределенность. Я не люблю неопределенности, Шпеер. Хотя в данном случае она, видимо, оправданна. А вы сами, Шпеер… Вы верите в успех?
– Я склонен в большей степени верить разработкам Гейзенберга, мой фюрер. Они, по крайней мере, обоснованы научными расчетами, а я, как инженер, привык верить таким вещам. «Тангейзер» же… «Тангейзер» – это красиво, но больше напоминает сказку, – сказал Шпеер.
Гитлер хмыкнул.
– Думаете? Нельзя сбрасывать со счетов даже сказки. Потеря или пустая поездка экспедиции в Ливию не нанесет большого ущерба, но может принести ни с чем не сопоставимую пользу.
– Я полностью согласен с вами, мой фюрер.
– И вы туда же, – горько сказал Гитлер, – Все со мной соглашаются. «Да, мой фюрер!». «Будет выполнено, мой фюрер!». «Так точно, мой фюрер!». И что в результате? Что происходит, хотел бы я спросить? Они хотят списать на меня все неудачи, вот что я вам скажу, Шпеер! Вы разумный человек, вы не можете этого не видеть! А когда мне нужно что-то действительно потребовать от них, они обещают и не выполняют. Еще в июле 1940 года я приказал авиаторам прекратить все экспериментальные работы, результаты которых не могут быть применены в военных целях в пределах ближайших восьми месяцев. И что же? Мессершмитт с ЮМО по-прежнему возились над своим турбореактивным истребителем. Им наплевать на то, что я приказываю. Им наплевать даже на мои просьбы. И где он? Где истребитель? Да, турбореактивные двигатели – это прогресс, но я требовал от них блиц-бомбардировщик, при помощи которою мы могли бы продолжать наступательную войну. И где бомбардировщик? Что мне может сказать Мессершмитт?
Гитлер, двигая кадыком, отпил воды из стакана и продолжал:
– В день рождения эти клоуны показывают мне новые тяжелые танки. Они волокут их в Вольфшанце в Восточной Пруссии. На время перевозки закрывают движение на всех участках железнодорожной линии Кассель – Растенбург. Машина Порше при выгрузке с платформы вязнет в грунте. Тем не менее я все-таки вручил ему Крест за военные заслуги I класса. Да что я рассказываю, вы сами видели, что это были за жестянки!
– Да, мой фюрер, я помню, – сказал Шпеер. – Мы с Герингом присутствовали на испытаниях.
– И с ними мы хотим выиграть войну! – патетически воскликнул Гитлер. Он сел, помолчал и хитро посмотрел на рейхсминистра: – Но мы-то с вами умнее их всех, Шпеер. Умнее.
– Умнее, мой фюрер, – согласился Шпеер, который и в самом деле так считал.
– С «Тангейзером» или без, но мы выиграем эту войну.
– Выиграем, мой фюрер, – сказал Шпеер. Правда, в этом он уже не был уверен на сто процентов.
59
Разве ж другому, чем Аллах, вы приказываете мне поклоняться, о невежды!
Коран. Толпы. 64 (64)
Археолог полз в гору на четвереньках, разбив колени в кровь.
Несколько минут назад он оставил Муамара возле скалы, похожей на наковальню, а по пути услыхал жуткий вой, явно принадлежащий существу не из этого мира. С этого момента Замке не смог бы сказать, что движет им в большей степени – желание помочь спутникам или возможность увидеть непознанное, то, что никто до него не видел.
«Тот, Чьи Глаза Высохли – реальный феномен Ливийской пустыни» – вертелось в голове название статьи. Наверное, штурмбаннфюрер Ягер назвал бы археолога тщеславным ублюдком, но сейчас Замке об этом не думал.
Ради этого стоило пройти Бельзен.
Ради этого стоило проехать через пустыню.
Ради этого…
– Стойте, – сказал Ягер, выходя из тени, в которой стоял.
Замке остановился. Поднялся, отряхиваясь, с удивлением уставился на собственную кровь.
– Вам было велено оставаться на месте.
– Муамар… – забормотал археолог. – Он сказал… Сказал, что вы все сейчас погибнете…
– Интересно, чем вы могли нам помочь, – усмехнулся Ягер. – Прочесть молитву? Или лекцию о том, что этого урода не существует и не может существовать с точки зрения современной науки?
– Нет… Я… Я не знаю.
– А где ваш приятель? Этот чертов араб?
– Остался там. – Замке показал трясущейся рукой.
– Остался там… – передразнил штурмбаннфюрер. – Ладно, идите к машинам, а я пойду посмотрю, чем он там занимается. Хотя уверен, что этого ублюдка и след простыл.
Замке заковылял дальше, а Ягер внимательно посмотрел ему вслед, поправил на плече автомат и зашагал к месту, где они совсем недавно оставили археолога и проводника.
Как он и ожидал, Муамара там не оказалось. Штурмбаннфюрер вполголоса выругался. Вернувшись к брошенному «фиату», он попробовал завести мотор. Как ни странно, тот заработал.
– Ну что за дерьмо, – с тоской в голосе произнес Ягер и, развернувшись, повел машину назад,
Через несколько минут он уже был возле грузовиков. Все собрались возле тел – Богер, Обст и Герниг, который лежал связанный в кузове и разбил голову о скамью, когда чудовище перевернуло машину. Замке с растерянным видом стоял поодаль.
Отряд редел, их осталось совсем мало, и из присутствующих Ягер мог бы доверять только Фрисснеру, да и то если капитан не сошел с ума.
Нет, кажется, не сошел. Он стоял, сняв головной убор, пока набожный Фриц Людвиг читал молитву. Штурмбаннфюрер демонстративно уселся в стороне, закурил, отхлебнул из фляжки немного спирта. Его почти не осталось, а без спирта здесь вряд ли выжить.
Когда импровизированная траурная церемония завершилась, Ягер негромко сказал:
– Теперь самое время пожрать. – Ойнер, Хенне, сообразите что-нибудь, – распорядился Фрисснер. Он подошел к штурмбаннфюреру и опустился рядом. Ягер взглянул в его глаза и с удовлетворением убедился, что капитан вовсе не рехнулся, более того, он выглядел очень спокойным и трезвым,
– Глоток спирта? – предложил Ягер.
– Не стоит. – Капитан покачал головой. – Жарко. Где проводник?
– Смылся. Надо было пристрелить этого урода, как только мы добрались до места. Он нам все равно больше не нужен.
– А возвращаться? – возразил Артур.
Штурмбаннфюрер засмеялся. Он смеялся довольно долго, закидывая голову и хватая ртом воздух, потом успокоился и сказал, убирая свою заветную фляжку:
– Вы еще продолжаете надеяться на возвращение, штурмбаннфюрер? Вы еще надеетесь увидеть Германию, родных? Может, вы мечтаете дожить до победы? Или хотите, чтобы сам фюрер вручил вам Рыцарский Крест?
– Прекратите, – безразлично велел Фрисснер.
