Свердлов огласил написанную Лениным «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа».
Декларация объявляла Россию Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которая учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик. После характеристики основ советского общественного строя, принципов национальной и внешней политики в Декларации говорилось: «Поддерживая Советскую власть и декреты Совета Народных Комиссаров, Учредительное собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества».
Декларация была принята ВЦИКом. Комиссия под руководством Свердлова добавила к Декларации заключительный абзац: «Приведенные выше основные положения должны быть немедленно опубликованы и прочтены официальным представителем Советской власти, открывающим Учредительное собрание… и лечь в основу деятельности Учредительного собрания».
Большинством голосов против двух ВЦИК принял ленинскую «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Таким образом предрешался вопрос об открытии Учредительного собрания представителем Советской власти. Учредительное собрание было поставлено перед выбором: или оно примет Декларацию и признает Советскую власть, или отвергнет ее и тем самым открыто выступит против народа, против завоеваний Октябрьской революции. ВЦИК предвидел и вторую возможность. «Мы должны также предусмотреть, — говорил Свердлов, — что от некоторых групп членов Учредительного собрания могут последовать попытки срыва власти рабочих, солдат и крестьян, и в предупреждение такого покушения на Советскую власть предлагаем принять следующее постановление». В полной тишине зала прозвучали слова составленного Лениным постановления: «…всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема, как контрреволюционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении Советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы»[70].
ВЦИК одобрил это постановление. 4 января оно было опубликовано в газетах.
Наступил день 5 января — «потерянный день», как назвал его Ленин.
Таврический дворец стал заполняться депутатами Учредительного собрания. Правые эсеры явились в наглухо застегнутых черных сюртуках, с красными розетками в петлицах. Они стремились выглядеть вполне респектабельными депутатами — «не хуже, чем в иных парламентах». Они заполнили правые скамьи — именно там, где еще так недавно в этом дворце сидели монархисты и черносотенцы.
Для большевиков были отведены левые скамьи. Ближе к центру расположились левые эсеры, в центре — национальные группы.
Представители революционного Петрограда, рабочие, матросы, солдаты плотно заполнили хоры и ложи. Эти живые ряды людей на верхних ярусах, полных революционной решимости и энтузиазма, готовности умереть за Советы, являлись разительным контрастом мертвечине, царящей на скамьях «большинства» Учредительного собрания.
Яков Михайлович открыл заседание большевистской фракции после полудня 5 января. Во фракции не было и тени колебаний, которые еще так недавно насаждали здесь капитулянты. Все полны решимости превратить Учредительное собрание в самый короткий парламент, перевернуть последнюю страницу истории прошлого и вернуться к деловой, созидательной работе. Фракция обсудила порядок работы Учредительного собрания. Свердлову было поручено от имени ВЦИКа открыть Учредительное собрание. Ему же было поручено огласить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и предложить Учредительному собранию принять эту декларацию. Был обсужден вопрос и о дальнейшей тактике. Ясно, что Учредительное собрание не примет декларации. В этом случае, постановляет фракция, большевики немедленно покидают заседание.
Правде эсеры закончили свое фракционное заседание раньше большевиков. По заранее разработанному плану они решили взять на себя открытие Учредительного собрания, выдвинув для этой роли «старейшего» депутата — эсера Швецова.
Когда большевики занимали свои места в левом секторе зала, к месту председателя уже пробирался Швецов.
Свердлов в это время несколько задержался — после заседания фракции он на ходу продолжал инструктировать кого-то из товарищей.
— Яков Михайлович, идите, — обратился к Свердлову один из депутатов. — Все уже давно на местах. Как бы правые там какого-нибудь дебоша не учинили.
— Поспею, — широко и благодушно улыбаясь, ответил Свердлов… В этом «поспею» прекрасно выражены спокойствие и уверенность Свердлова. Он не придавал исключительного значения «торжественному» акту заседания Учредительного собрания, это была только досадная помеха на пути к укреплению Советского государства.
Швецов, воспользовавшись отсутствием Свердлова, занял место председателя. Седобородый «старейшина» был встречен протестующими криками большевиков и левых эсеров. Напрасно Швецов размахивал звонком — рабочие, матросы и солдаты не хотели его слушать. Между тем Свердлов уже подходил к трибуне. Обычной своей размеренной походкой он направился к кафедре и, словно не замечая Швецова, отстранил его, взяв у него из рук массивный звонок.
«Это легкое движение руки, отметающее досадное препятствие, — вспоминает Л. Менжинская, — этот твердый, уверенный голос, умеющий заставить слушать себя разъяренную толпу, как будто воплощает основную черту его личности — непоколебимую волю». На левых скамьях и на хорах Свердлова встретили громом аплодисментов. Правые обрушили на него поток протестов. Свердлов выждал несколько секунд и затем, перекрывая могучим голосом шум зала, начал: «Исполнительный Комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов поручил мне открыть заседание Учредительного собрания». В зале установилась тишина. «Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, — продолжал Свердлов, — выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров».
Луначарский, описав в своих воспоминаниях эту сцену, справедливо отметил, что «она психологически предопределила все дальнейшее течение этого заседания. С этой минуты и до конца левые все время проявляли огромное самообладание. Центр, еще кипевший от маленького холодного душа Свердлова, как будто сразу осел и осунулся: в этом каменном тоне они сразу почувствовали всю непоколебимость и решительность революционного правительства».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
