Они долго молчали. Эберляйн то и дело с недоверием поглядывал на часы, словно сомневался, идет ли время или по каким-то причинам остановилось.
Дон не выдержал и нарушил молчание. Он наклонился и шепотом спросил Эберляйна:
– Это ведь нацистский свадебный зал, не так ли?
– Сказать по правде, у меня нет ни малейшего представления, что за безумства творил Гиммлер в Вевельсбурге во время войны.
В его желто-серых глазах промелькнула искорка смеха.
– В таком случае я могу вам рассказать, – внимательно глядя на Эберляйна, произнес Дон. – В этом зале эсэсовцы устраивали особую церемонию бракосочетания. Они называли ее SS Eheweihen. Процедуру разрабатывал лично Генрих Гиммлер. Перед свадьбой невеста должна была предоставить фотоснимки в фас и профиль. К снимкам прилагался специальный документ, удостоверяющий чистоту ее крови, а также генеалогическая справка. Справку требовало центральное бюро по расовым и демографическим вопросам, RuSHA. Если девушка с расовой точки зрения была пригодна, ей выдавали соответствующий документ в их конторе здесь, в крепости.
Эберляйн повернулся на диване. Старая кожа под ним скрипнула.
– В нескольких комнатах отсюда, – продолжал Дон, – размещалась клиника по выведению новой породы людей. Эта программа называлась Lebensborn. В этой клинике расово чистые самки, почему-то не сумевшие найти расово чистого самца, оплодотворялись искусственно. После родов младенца помещали в специальные ясли, где его опять проверяли на расовую чистоту. Lebensborn… вы знаете, что это значит?
Эберляйн демонстративно вздохнул, но промолчал.
– Это значит «источник жизни».
– Я же вам сказал, что не имею ни малейшего представления, чем занимались здесь нацисты во время войны, – сказал Эберляйн. – То, что они получили в распоряжение всю нашу крепость, уже само по себе было большой неудачей. Но вся крепость нам была не нужна, нас интересовала только северная башня.
Он поправил очки и довольно улыбнулся, заметив, что Дон оцепенел.
– В задачу Карла Марии Вилигута входило создать подходящий церемониальный зал для креста и звезды. Для этого и была построена крипта. Это первое. А второе – Фонду требовалось достойное место для заседаний. Это и есть истинное назначение верхнего зала. И ничего больше. За все, что происходило здесь потом, отвечают только Генрих Гиммлер и СС.
У Дона закружилась голова, и он откинулся на спинку дивана.
В приглушенном свете овальных светильников землистая физиономия Эберляйна приобрела розоватый оттенок. Немец подался вперед, теперь он сидел на самом краю дивана и задумчиво щелкал пальцами.
– Мы видимся в последний раз, Дон Тительман, – сказал он, помедлив. – Вы и я – мы видимся в последний раз. Должен признать, вы оказали нам неоценимую помощь. И мне было бы очень жаль, если бы вы до самого конца пребывали в заблуждении, что мы здесь, в Фонде… какие-то… нацисты.
В тоне его прозвучала откровенная брезгливость. Дон подождал, пока Эберляйн закончит изучать ногти на руках, и спросил:
– О какой помощи идет речь?
– Речь идет вот о какой помощи, – медленно повторил Эберляйн. – Вы сделали возможным гигантский прыжок в неизведанные доселе области человеческого знания. Вы нашли звезду Стриндберга и привезли ее сюда. И теперь, когда крест и звезда наконец воссоединились, прерванная работа Фонда будет возобновлена.
– Прерванная работа?..
Рука Дона скользнула в сумку. Ему необходим был любой тонизирующий препарат – наркоз еще не выветрился.
– Дело вот в чем, – сказал Эберляйн. – Там, в Стокгольме… когда я рассказывал вам историю Нильса Стриндберга, я, возможно, кое-что приукрасил…
– Что вы имеете в виду? Что никаких сфер не существует? – Дон заглянул в сумку – на ощупь ничего путного найти не удалось.
– Сфер? – Эберляйн хмыкнул. – Вы же сами видели негативы. И рисунки Стриндберга… вы же тоже видели их своими глазами. И координаты перемещений луча. Что вам еще нужно?
Дон вяло пожал плечами и сделал Эберляйну знак подождать. Он выудил наконец нужные таблетки из сумки. Выщелкнул из конвалюты сразу четыре штуки и положил под язык, не обращая внимания на осуждающий вздох Эвы. Проглотив таблетки, он кивнул Эберляйну – можете продолжать.
– Нет-нет, не сомневайтесь. Все, что я рассказал вам тогда в библиотеке, исторически правильно. Вплоть до того, как экспедиция нашла все-таки вход в Подземный мир. Я не рассказывал вам, что произошло там, во льдах Арктики, после этого. Мы знаем, кто убил Нильса Стриндберга, инженера Андре и Кнута Френкеля. Мы знали это еще в 1901 году.
Эберляйн уселся поглубже и выпрямился. Дон вновь подметил этот странный эффект, поразивший его еще на вилле Линдарне – немец словно бы молодел от собственных слов. Даже морщины на лице разгладились.
– Не знаю, запомнили ли вы последние отчаянные записи Нильса Стриндберга… во всяком случае, я их вам показывал. Помните, на обратной стороне метеорологического дневника Кнута Френкеля… ну, когда Стриндбергу удалось спрятаться от преследователей в расщелине между торосами. Он писал, что крест и звезду похитили неизвестные, которые преследовали их с самого начала экспедиции. К тому времени, если верить записям Стриндберга, Френкель уже истекал кровью от полученных ран, инженер Андре был мертв, а самого Стриндберга тоже ждала долгая и мучительная смерть. Вход в Подземный мир был открыт… и тут Стриндберг упоминает конкретное имя. Он пишет: «Старшего зовут Янсен».
Дон вызвал в памяти картину – бледные чернильные строки. Он кивнул, не открывая глаз, – да, так там и было написано.
– Поэтому, – продолжил Эберляйн, – когда в марте 1901 года в Фонд пришло письмо, подписанное именно этим именем, основатели Фонда насторожились. Обратный адрес «судовладельца Я. Янсена» привел в адвокатскую контору в Гамбурге. И когда Фонд связался с ними, они выставили целый ряд более чем странных требований. Оказалось, что упомянутые Стриндбергом «чужаки» – всего лишь группа бедных норвежских китобоев. Они следовали за шведским воздушным шаром от Свальбарда, а когда пошли паковые льды, продолжали преследование на лыжах. Как им удалось найти шведов во льдах – до сих пор остается загадкой. Одна из теорий – Кнут Френкель якобы разболтал историю о бунзеновской горелке и сферах еще в лагере на острове Датском. Мы также знаем, что их паровой баркас несколько недель стоял на якоре в гавани Виргос вблизи «Свенсксунда», корабля, на котором экспедиция прибыла на Свальбард. Так или иначе, они нашли туннель в Подземный мир, который Стриндберг и Андре к тому времени уже начали изучать. Норвежцы утверждают, что шведы вели себя крайне агрессивно и что перестрелка началась по их вине. Каким-то образом норвежцам стало известно, как обращаться с горелкой, крестом и звездой. Когда они обратились в Фонд, они уже знали все и о перемещениях луча, и как их вычислять. За четыре года, прошедших после гибели экспедиции, они уже несколько раз спускались в… в общем, они называли это «подземные залы». Что там они нашли, норвежцы толком объяснить не смогли, но все же сообразили, что ценность находки очень велика. Дон прокашлялся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
