скрестив руки на груди.
– Тебе смешно, – проговорил он, надув губы. – Ты совсем не думаешь о моих чувствах. Я, между прочим, мальчик… – совсем тихо пробормотал он, низко склонив голову. Взгляд упал под ноги, на прядки серых волос, сильно выделявшихся на фоне темного ковра.
– Я всегда о тебе думаю, – без доли стыда заявила девчонка, погладив его по голове, как какого-нибудь обиженного котёнка, которого подобрала на улице.
Даймонд смущенно отвернулся. Она никогда не была серьезна с ним, всё время издевалась, подтрунивала. И этими мыслями он пытался успокоить бешено колотящееся сердце. Хотя в тайне с трепетом наделся, что значит для неё больше, чем букашка под каблуком, больше чем гороховый шут. Больше чем просто компаньон.
Дай совсем размяк от её поглаживаний и уже готов был простить всё, лишь бы она не убирала своей нежной руки, но принцесса убрала.
– Тебе просто нравится меня мучить… – пробормотал он, поджав к груди колени.
– Вовсе нет, – задумчиво протянула она и начала копаться в ящиках одного из книжных шкафов с разноцветными стеклами на дверцах. – Я хочу тебя защитить.
Мальчик замер, недоумённо разглядывая её хрупкую спину с костлявыми плечами. В воздухе повис немой вопрос.
Девочка резко повернулась и уверенно подошла к нему. Под её внимательным насмешливым взглядом он сполз со стула и неуверенно встал на ноги. Хоть Дай и был старше её на целых два года, роста они одинакового, из-за чего мальчик часто тушевался. Однако ехидная принцесса ни разу не поддела его этим.
– Я хочу подарить тебе кое-что… – вполголоса сказала она.
– Что? – еле слышно выдохнул он. Они стояли нос к носу и смотрели друг на друга в упор; он робко разглядывал любимое лицо с пухлыми и такими манящими аловатыми губами. Те мелко дрожали то ли от волнения, то ли от холода (хотя Даю было до одури жарко). Слабая лампа выхватывала милую родинку на её подбородке на уровне левого угла рта, которая придавала ей особый шарм.
Щёки Дая пылали. Он боялся поднять глаза и узнать, куда смотрела принцесса, боялся, что их мысли одинаково постыдны. В итоге не выдержал: смущённо отвёл взгляд в сторону утонувшей во мраке входной двери.
Озорная улыбка блуждала на её губах.
– Закрой глаза.
Дай поджал губы, взглянул на неё исподлобья.
– Зачем?
– Закрой и всё! – фальшиво обиделась девчонка. – Совсем не доверяешь мне…
Мальчик замешкался, но всё же выполнил просьбу. Его прикрытые серые ресницы задрожали.
– Только не выкини того, за что меня потом накажут.
– Неужели ты так боишься наказания? – издевательски прошептала она ему на ушко, точно змея-искусительница. Принцесса-то не знала, что за всякую чепуху его беспощадно секут розгами по двадцать, а то и по тридцать раз, так что на спине уже живого места нет – одни шрамы. Или знала?..
Он почувствовал её вечно холодные пальцы у своего затылка и горячее дыхание на щеке.
– Тем более, мы же никому не скажем. Никто не узнает.
– Всё тайное рано или поздно станет явным, – кисло парировал он.
– Какой ты зануда, – она отпрянула, заложив руки за спину. – Открывай глаза.
Сначала Дай увидел её самодовольное лицо, а потом заметил, как что-то непривычно отягощает его шею. Небольшой серебряный медальон на цепочке из того же материала. На крышке выбит серебристый кружок, напоминавший лунный диск; сбоку оказалась небольшая бороздка – видимо, он открывается и хранит внутри памятную фотографию или какую-то вещь.
Даймонд нетерпеливо подцепил ногтем выемку, и крышечка с легким щелчком открылась. Внутри была она.
– Однажды этот кулон спасет тебе жизнь, – грустно сказала принцесса, продолжая улыбаться. – Когда меня уже не будет рядом, чтобы спасти тебя…
– Не говори это с таким лицом, – Дай нервно сжал подарок в кулаке. – Я не верю словам Оракула и в слухи не верю… и в суеверия тоже не верю!
«Я отрицаю. Отрицаю твою смерть!»
Ⅰ
Материк Алькор, королевство Алнаир, город Акрус
– Проснись и пой, Спящая Красавица! – раздался знакомый насмешливый голос, вырвавший Дая из объятий сна. – Сколько уже можно дрыхнуть? – девчонка возмущенно фыркнула и лягнула его обутой ногой.
Юноша застонал, всё тело ныло от ушибов, кости ломило, а левое плечо…
С трудом продрав глаза, Дай сел в кровати.
– Где я? – спросил он, взглянув на орудующую ножницами Лилит, сидящую за столиком перед маленьким зеркальцем. Её темно-каштановые волосы пушились, а она тщетно пыталась подрезать лезшую в глаза, подросшую чёлку.
И почему Дай совсем бы не удивился, узнай, что ножницы она украла у медсестры. Они маленькие и явно не предназначены для стрижки волос, скорей, для отрезания ниток, бинтов или, в крайнем случае, подрезания ногтей.
– Может, хватит воровать? – раздраженно пробубнил он.
– Может, хватит читать нотации? – парировала Лилит и самодовольно выгнула бровь.
Дай начинал закипать. День явно начинается не с кофе.
– Ты в больнице «Святой Аннет», – соизволила ответить она. Ножницы тихо чикнули, и короткие волосинки упали на облупившийся белый стол из старого сухого дерева. – Мы в Акрусе, портовом городе, самом ближайшем к столице.
– Как мы здесь оказались? В поезде же были…
Лилит снисходительно поглядела на него.
– С утра туго соображаешь или по жизни? Забыл, что на нас напали, а ты отключился посреди горящего вагона? Хорошо, люди успели тебе на помощь и даже вагон отцепили. Как видишь, всё хорошо закончилось. Для всех, кроме тебя. Скажи спасибо тем, кто тебя спас.
– Да… спасибо им, – пробормотал Дай. – Ты, значит, цела? – нахмурено спросил он, прикоснувшись к повязкам на левом плече.
Дай чувствовал: что-то в её словах нечисто. Лилит умела лгать, но он умел опознать ложь. Вот только в её случае это крайне сложно. Она не только правду смешивала с вымыслом, она играла роль. Меняла «маски», интонации и выражения лиц, как перчатки, словно искусная актриса.
Воистину, хорошие актёры – все лжецы, а все хорошие лжецы – актёры.
– Пара царапин, – беззаботно отмахнулась она. Но Дай ей не поверил.
– Ладно, сколько я спал? – спросил он, коротко глянув в окно, где день уже близился к закату.
– Полтора дня, – будничным тоном ответила Лилит, даже бровью не повела в его сторону.
– Полтора дня?! – Дай подскочил на месте.
Прошло почти два дня, пока он тихо спал в кровати и бездействовал. Он всё ещё не нашел камень и не знает, где воры, где Нуар и Шрам! Ему больше нельзя терять ни минуты.
Дай скинул с себя простынь и обнаружил, что одежда на нем, конечно же, больничная.
– Где моя одежда? – нетерпеливо спросил он у вставшей со стула
