поистине достойным такового сана, так как проводил непорочную жизнь. Управляя патриаршеством не много более трех лет он при следующих обстоятельствах был отрешен от сего управления.
Когда Феофилакту исполнилось всего только еще двадцать лет, император Роман стал добиваться, чтобы Трифон уступил патриарший престол его сыну. Но блаженный Трифон не считал возможным уступить молодому и неопытному юноше таковой высокий сан, которого мог быть удостоен только муж совершеннейший и летами, и разумом, хорошо знающий божественное Писание и вообще способный как должно управлять кормилом Церкви.
Тогда император Роман весьма опечалился, не зная, как поступить, так как он не имел ни одного обвинения на Трифона, по которому можно было бы устранить его с патриаршего престола, тем более, что преподобный Трифон был человеком святой, безукоризненной жизни. При таких обстоятельствах, друг императора, кесарийский епископ Феофан, человек коварный, сказал императору:
– Царь, поручи мне это дело и я отлично устрою его согласно твоему царскому желанию.
Царь весьма обрадовался предложению Феофана и стал просить его поскорее окончить дело, за какое он взялся.
Отправившись к святому Трифону, Феофан вступил с ним в беседу, лицемерно притворяясь преданным ему человеком. Он говорил ему следующее:
– Владыка, император замышляет против тебя великие козни: он со своими единомышленниками ищет повода и предлога, чтобы низложить тебя с престола патриаршего. Впрочем, несмотря на все свои хлопоты, они едва ли достигнут чего-либо, так как они выставляют против тебя такое обвинение, в котором ты неповинен. Так, они говорят, что ты будто бы человек не грамотный и совершенно не умеешь писать; и посему они считают тебя недостойным патриаршества. Ввиду этого позаботься заблаговременно посрамить их и заградить их уста, дабы они умолкли. Если ты хочешь меня послушать, то поступи так. В присутствии всего собора напиши на чистой бумаге твое имя и патриарший титул и отошли написанное императору, дабы были посрамлены клеветники твои, говорящие, что будто бы ты не умеешь писать.
Блаженный Трифон, будучи незлобив, не понял коварства Феофанова и полагал, что совет его хорош, почему и исполнил его. Когда начались заседание собора, патриарх обратился ко всем со следующею речью:
– Служители алтаря Божия напрасно отыскивают против меня обвинения те, кои желают свергнуть меня с престола. Я уповаю на Бога моего, что они ничего не найдут против меня такого, за что меня можно было бы лишить вверенного мне Богом престола, если даже и усиленно будут добиваться этого. Между прочим они выставили против меня то ложное обвинение, что будто бы я неграмотен и совершенно не умею писать. Вот я в присутствии всех вас пишу эти строки, дабы клеветники мои постыдились и перестали на меня лгать.
Сказавши это, блаженный Трифон взял чистую бумагу и на глазах всех написал на ней следующее:
– Трифон, милостью Божиею архиепископ Константинополя, Нового Рима, вселенский патриарх.
Полученная затем бумага была передана императору. Император, по совету вышеупомянутого Феофана, епископа кессарийского, приказал на ней другой рукой приписать следующие слова:
– Я уступаю патриаршее место не по другой какой-либо причине, а единственно лишь потому, что считаю себя недостойным сего сана.
Приписав эти слова император приказал прочитать сию бумагу в присутствии князей, бояр и всех должностных лиц. Затем при помощи своих единомышленников он насильственно вывел святейшего патриарха Трифона из патриаршего дворца и приказал назначить на патриарший престол своего сына Феофилакта. Вследствие этого в Церкви начались большие смуты и нестроения, потому что многие из служителей Церкви продолжали считать патриархом Трифона, а не Феофилакта.
Между тем блаженный Трифон, терпеливо перенесши такое поругание над собой, удалился в тот монастырь, где он пребывал до назначение на патриарший престол и проживши здесь два года и пять месяцев, преставился ко Господу317. Его честное тело было перенесено в Великую престольную церковь, где и было положено при гробнице патриархов.
После его смерти смуты и нестроение церковные прекратились, ибо после преставления святого Трифона все согласились с избранием на патриаршество Феофилакта и присоединились к общению с ним318. Память же святого Трифона почтили, славя и благодаря Бога.
Память преподобного Никифора
Память 19 апреля
Великий отец наш блаженный Никифор был родом из города Константинополя. Родители его, Андрей и Феодора – были люди знатные и весьма богатые. Они научили своего сына страху Божию. После их кончины Никифор, познав суету мира, почувствовал в себе желание посвятить себя на служение Богу. Посему, раздав всё свое наследство бедным, он удалился из Константинополя в Халкидон319. Тут он зашел в монастырь святого Андрея и, увидев совершенную жизнь подвижников, решился остаться на жительство с ними. Вскоре после сего игумен монастыря послал его на Финикийский остров, где находился монастырь пресвятой Богородицы, с тем, чтобы он был там игуменом и пас стадо Христово. Прибывши на остров, преподобный множеством чудес обратил к вере во Христа живших там язычников, разрушил их капища и построил вместо них церкви. Своею постническою жизнью он превзошел всех. Прожив в монастыре тридцать три года и почувствовав близость своего отшествия ко Господу, он сообщил об этом братии и поставил вместо себя игуменом благочестивого инока, Иосифа, а сам поспешил отправиться в Халкидон. Севши на корабль, он занемог и сказал корабельщикам:
– Будьте мужественны и спокойны, ибо я отхожу ко Господу. Довезите тело мое в Халкидон.
С этими словами, святой скончался. При попутном ветре корабль скоро приплыл в Халкидон, и корабельщики положили тело преподобного во гроб и с честью похоронили его.
День двадцатый (3 мая по н. ст.)
Память преподобного отца нашего Анастасия, игумена Синайской горы
Память 20 апреля
Святой Анастасий был воспитан еще с самой юности своей в великом благочестии, что видно из следующих им самим сказанных слов:
– Видевшие Христа во плоти считали Его за пророка; но мы, хотя и не видали Его телесными очами, тем не менее с ранних лет, будучи еще младенцами и отроками, всегда признавали Его за Бога, всесильного Владыку, Создателя веков и научились исповедовать Его, как сияние славы Отчей. Святое же Его Евангелие мы выслушиваем с такою любовью, как будто видим пред собою Самого, обращающегося к нам, Христа; принимая же непорочную жемчужину пречистого Тела Его, веруем, что принимаем Самого Христа. А когда видим на иконе только лишь изображение Его, то поклоняемся, припадаем и почитаем Его, как бы
