Он опустил глаза и мягко ответил ей:
– Чертов герпес, мать его. Наверное, подцепила от того ухаря в кабаке.
Он развел руки в красноречивом жесте, как бы говоря, что сам оказался заложником ситуации и ему нечего добавить. Последнее было правдой. Барри разыгрывал трагедию, надеясь на невозможное, на то, что Розель поверит ему и простит. В конце концов, Сьюзен была ее подругой.
В это время Розель пыталась до конца осознать смысл сказанного. Герпес? Он подхватил герпес? От Сьюзен? От своей жены? Целых пять минут она переваривала информацию. Самые длинные пять минут в жизни Барри Далстона.
Затем она начала хохотать. Она хохотала до слез, до истерики, пока смех не стал походить на рыдания. Это был смех человека, понимающего, что его предает самый близкий и дорогой друг, и оттого ее смех совсем не казался веселым.
– Ах ты подлец! Ты смеешь обвинять Сьюзен в таких вещах! Обвинять ее в том, что сам натворил! От кого же на самом деле ты подцепил эту дрянь, Барри? От Марианны? От этой маленькой шлюшки или от другой, которую ты трахал еще где-нибудь?
То, что она попала в десятку, вышибло его из колеи. Она знала его гораздо лучше, чем он думал, и не поверила в историю со Сьюзен. Его жена слишком уважала себя, чтобы спать с кем попало. В душе он знал это наверняка, так же как знала и Розель.
Она встала. Все в ней выражало возмущение и оскорбленное достоинство.
– Забирай свое барахло и уходи. Я больше не хочу ни о чем говорить, хочу, чтобы ты исчез отсюда навсегда. И не заставляй меня прибегать к помощи Ивана. Если ты доставишь мне еще хоть одну неприятность, я обращусь к нему, клянусь жизнью моего сына.
Он молча смотрел, как она надевает куртку.
– Я вернусь через час. Чтобы к этому времени духу твоего здесь не было.
Он подошел к ней, пытаясь обнять.
– Пожалуйста, Розель, я все сделаю…
Она перебила его, на лице играла полуулыбка, а глаза были полны ненависти и презрения:
– Думаю, того, что ты сделал, уже достаточно! Если у меня обнаружится этот герпес, я буду проклинать тебя до конца моих дней, дерьмо вонючее!
С этими словами она оттолкнула его и вышла из комнаты, прихватив лежавшие на столике ключи от машины.
– Да заткни же наконец пасть этим чертовым детям, Сьюзен! Я хочу спать!
Голос Барри звучал агрессивно. Он был очень зол. Голоса детей раздражали его до безумия. Ему хотелось лежать на кровати в полной тишине. Детские крики, возня и смех, по его мнению, слишком испытывали его нервы. Он находился на грани срыва.
Сьюзен вошла в комнату и закричала:
– Я не могу заставить четверых детей сидеть тихо, Барри! Это физически невозможно. Встань и приведи себя в порядок. Вернись к нормальной жизни и хоть раз будь мужиком!
Затем она ворвалась в ванную и шлепнула Рози и маленького Барри по попке, отчего те заревели.
– Ну-ка, вы, парочка, замолчите, не то я вытащу вас и отправлю в постель.
Рев немедленно прекратился. Им нравилось купаться. Это было их любимым занятием. Кроме того, водичка расслабляла, и после ванной они мигом засыпали.
Барри пребывал в депрессии, он потерял смысл в жизни. Иван сказал ему, что договорился насчет работы в небольшом клубе, но за приличные деньги. Однако Барри больше не прельщала такая перспектива. Он думал, что ему делать дальше.
Может, вернуться в долговой бизнес, только на сей раз делать все как положено: самому перекупать долги и самому выбивать их. Барри был уверен, что если ему удастся доказать Розель, что он может зарабатывать, то все будет в порядке. Иначе она никогда не захочет иметь с ним дела.
От Сьюзен он узнал, что Розель не заражена, и это его разочаровало. Если бы у нее тоже обнаружили герпес, то они оказались бы на равных, болезнь сплотила бы их. Барри был настолько самоуверен, что и в самом деле верил в это.
Венди включила в своей комнате магнитофон. Пол Янг пел «Куда бы я ни положил свою шляпу». Пел так проникновенно, что Барри едва не заплакал. Эта песня рассказывала о нем, о том, каким он был, пока его жизнь не полетела в тартарары.
Венди, наслаждаясь музыкой, сделала звук громче. Тогда Барри вскочил с кровати и в два шага оказался перед ее комнатой.
– Выключи эту дрянь, Венди!
Венди сделала так, как ей было велено, но лицо ее выражало протест.
– Не смей на меня так смотреть. Я твой отец!
Злость и гнев душили его.
– Вы, кучка маленьких ублюдков! И чего я с вами вожусь, хрен знает!
Это высказывание включало в себя также и маленькую Рози, которая с возвращением отца домой в одно мгновение перестала быть любимицей. Он окинул взглядом комнату: все стены были увешаны плакатами с фотографиями поп-звезд, а на столе стоял магнитофон.
– Быстро уберите все отсюда к черту. Вы все как ваша мать. Бесполезные проститутки!
Сьюзен крикнула из ванной:
– Тебе видней, Барри, ты все знаешь о бесполезных проститутках, не так ли?
Она вошла в комнату, и Барри, переполненный ненавистью, начал бить ее и бил до тех пор, пока она не упала. Все это произошло на глазах у детей. Рози завизжала от страха, маленький Барри тоже. Алана бросилась назад в гостиную. Венди вышла из комнаты и, чувствуя себя ответственной за то, что случилось с матерью, схватила отца за волосы и попыталась его оттащить.
Барри ударил старшую дочь по лицу и разбил ей губу.
Только когда вошла Дорин, он успокоился настолько, чтобы покинуть дом. Дорин проводила Сьюзен в спальню и уложила на кровать. Лицо бедняги представляло собой настоящее месиво. Дорин вытащила малышей из ванны, с помощью Венди вытерла их, одела и отослала с Аланой к себе домой. Затем она послала Венди за Кейт и попросила по пути вызвать врача. Дорин умыла лицо подруги и посочувствовала ей:
– Тебе нужно избавиться от него, Сьюзен. Не знаю как, девочка, но ты должна это сделать. Сьюзен ничего не ответила.
Через некоторое время приехала полиция. Посмотрев на Сьюзен, они вздохнули, выпили чай, предложенный им Дорин, и пошутили, что они едва успели привыкнуть к покою по этому адресу, как Барри снова поднял на ноги всю их ночную смену. Больше они ничего не сделали. Да и что они могли сделать?
Барри вернулся ночью, накачанный вином и наркотиками. Весь вечер он гудел со своим тестем, как в былые времена. Сьюзен все еще не вставала с постели, Венди, смотревшая телевизор, уснула на диване. Войдя, он увидел ее по-детски трогательное лицо в обрамлении роскошных волос. Ее упругие грудки выпирали из слишком тесной ночной рубашки и халата. Опустившись возле девочки на колени, он посмотрел ей в лицо. Много же мужских сердец она разобьет. Ей всего четырнадцать, а она уже необыкновенно привлекательна. Об этом ему говорили и другие люди.
В пьяном дурмане он решил, что она слишком хороша для парней, слоняющихся вокруг. Он и слышать не хотел о глупостях вроде учебы в университете или колледже, о получении хорошего образования. Все это было самой настоящей фигней. Все, что нужно его дочери, – это нормальный мужик, который научит ее, что нужно делать со своим телом, чтобы получить то, что хочешь. Вот как должны вести себя настоящие женщины. Дуры бабы ведь сидят на мешке с золотом.
