Паоло рассказал, что на севере страны находятся древние медные копи. Там же найдены подземные акведуки, а на холмах стоит множество каменных башен, представляющих собой могильники примерно того же периода, что и многочисленные бахрейнские курганы.
Интересные древние развалины, продолжал он, обнаружены на юге, в приморье у границы Южного Йемена. Правда, туда мы не сможем попасть, потому что йеменские власти враждуют с султаном и в пограничной зоне идут непрерывные стычки.
Слухи о зиккурате не шли у меня из головы, и я спросил Паоло, верно ли, что в Омане найдена шумерская храмовая пирамида. Тотчас Норман придвинулся поближе к нам со своим креслом.
— Что-то найдено, — последовал неожиданный ответ. — Не хочу утверждать, что пирамида шумерская, но конструкция во всем похожа на шумерские зиккураты.
Мы не стали терять времени. На другой день рано утром за воротами гавани нас уже ждал предоставленный портовыми властями автобус. Коста вызвался быть нашим экскурсоводом, и мы отправились в путешествие по краю, закрытому для туристов. Миновав сверхсовременную застройку в пригородах Маската, мы затем с каждой сотней километров словно углублялись на тысячу лет в прошлое, проехали древний город Низва и в горах, примерно в 250 километрах от Маската, достигли еще более древнего городка Эль-Хамра. Новое шоссе султана недавно дотянулось сюда, но электричество и водопровод еще не подоспели. Ни тебе транзисторных приемников, ни пепси-колы, ни полиэтиленовых мешочков...
И если не считать того, что все мужчины моложе сорока пяти лет использовали шоссе, чтобы перебраться на заработки в Маскат, жизнь этого привлекательного уголка мало в чем изменилась со времен возникновения древних ближневосточных цивилизаций. Мы снова окунулись в библейскую атмосферу, — впрочем, тут не Библию следует вспоминать, а Коран.
Из прилепившихся гроздьями к голому камню высоких глинобитных строений горчичного цвета появлялись босые женщины в ярких одеяниях и с царственной осанкой шествовали с кувшинами на голове к старым акведукам в тени фиговых пальм. Позвякивающие браслеты на их руках, как и серебряные кинжалы мужчин, украсили бы собрание самого взыскательного коллекционера. С отведенной для посадок влажной земли женщины возвращались на отшлифованные до блеска множеством ног и копыт узкие каменистые улочки, которые от вечнозеленых пальм между светло-коричневыми домами круто поднимались прямо в голубое небо. В прохладной тени аркад сидели и стояли люди в халатах, размышляя или беседуя и заботясь о времени не больше, чем присоседившиеся к ним вьючные ослики и безмятежно жующие жвачку козы. Нигде не видел я столько мужчин, напоминающих известное изображение «дяди Сэма» с роскошной бородой и орлиным носом. Нигде, если не считать доколумбовые каменные рельефы с изображением загадочных ольмеков, которые принесли цивилизацию на берега Мексиканского залива задолго до прибытия сюда европейцев. Величавая осанка и спокойные лица старцев придавали им сходство с древними мудрецами. Снисходительные взгляды, провожавшие вторгшихся в их мир чужаков, заставляли нас чувствовать себя школярами, затеявшими возню перед коллегией профессоров, обдумывающих тайны бытия. Возможно, здешние жители не умеют писать, но ведь это их двойники первыми изобрели письменность! Их предки пустили и передали нам беспокойные часы цивилизации; мы заставили эти часы тикать в тысячу раз быстрее и, не осознав еще толком своих заблуждений, спешим распространить их всюду, куда дотянулись наши дороги.
Эль-Хамра выстроен на скальном грунте, и его внушительные здания еще долго будут стоять на радость туристам, когда те устремятся в Оман. Но дома станут подобны пустым раковинам на морском берегу, ибо даже всемогущий султан не повернет вспять поток молодежи, устремляющейся по новым дорогам в Маскат.
Живое прошлое, с которым мы соприкоснулись в еще обитаемых городах и селениях горного Омана, согревало своим теплом и наделяло смыслом соседствующие с ними древние развалины. Особо знаменательными были для нас с «Тигриса» следы давней деятельности человека у Тави-Арджа, на сухих равнинах Вади эль-Джитти в северной части страны. Мы проникли туда на вездеходе Паоло Косты через приморскую низменность Эль-Батина, которую наблюдали с моря, когда шли на юг. Теперь, по пути на север, мы рассмотрели нашу якорную стоянку у островов Сувади, а часах в трех от Маската хорошая дорога привела нас к скромным пригородам бывшей столицы. От Эс-Сохара другое шоссе вело внутрь страны, к диким горам; мы уже видели их с другой стороны, когда пробирались к выходу из залива. На смену плоской равнине пришли сперва отлогие холмы, и мы с волнением заметили, что все они венчаются рядами древних каменных башен, удивительно похожих на бахрейнские. Коста рассказал, что многие башни уже раскопаны и оказались могильниками третьего тысячелетия до нашей эры, то есть периода шумеров, как и на Бахрейне. Сходство с бахрейнскими склепами выражается и в том, что здесь внутренняя камера тоже крестовидная.
Я смотрел на древние башни по обе стороны вади, и они представлялись мне каменными турами, указывающими путь к храмовой пирамиде, к которой мы направлялись.
Вскоре Коста круто свернул с дороги, и машина запрыгала по дну каньона, где одни лишь верблюжьи тропы вились через потаенный мир пересохших русел и бывших пойм, всю растительность которых составляли редкие корявые деревца с несъедобными ягодами в обрамлении колючек. И кругом ни одного дома, хотя кое-где нам попадались живущие в своего рода симбиозе с деревьями полукочевые семьи. Их примитивное жилье представляло собой огороженную ветками платформу, примостившуюся среди кривых сучьев наподобие гнезда, и похоже было, что приносимая жильцами дань идет на пользу дереву. Скудная одежда и утварь висели на сучьях вне пределов досягаемости для коз; как нам рассказали, когда кочевников переселяют в настоящие дома, они по привычке пол ничем не занимают, все имущество развешивают под потолком и на стенах.
Вади эль-Джитти — самое большое сухое русло в этом бесплодном краю. Словно вымощенная галькой широкая автомагистраль, петляет оно на окаймленной покатыми и крутыми холмами песчаной равнине с разрозненными колючими деревцами. Обработанные обломки яшмы да выложенный в древности круг из камней — вот и все подмеченные нами здесь следы человека. В глубине страны линию горизонта вычертили зубчатые горы западного побережья; череда высоких гряд стала на пути в Саудовскую Аравию и к заливу. В другую сторону, вплоть до Эс-Сохара и открытого морского берега, откуда мы ехали, простерлась плоскость широкого вади. Без дороги, прямо по гальке мы доехали до конической черной вершинки, служившей для Косты ориентиром, обогнули ее и на равнине перед собой увидели то, ради чего была устроена поездка.
