Наступила полнейшая тишина. Только что в ушах гремел топот копыт, звучали крики и приказы, и вдруг ничего этого не стало. Тэмучжин в изумлении слушал безмолвие, ожидая, пока его братья подъедут к нему. Где-то завыла женщина, снова заблеяли овцы и козы. Наверное, эти звуки и не затихали во время сражения, но Тэмучжин не слышал их — кровь ревела у него в ушах, так что он становился глухим, а сердце больно и часто билось в груди.
Он натянул поводья, повернул коня, осматривая место схватки. Лагерь был перевернут вверх дном. Те татары, что были еще живы, лежали ничком, неподвижные и со сломленным духом. Он обернулся и посмотрел на дорогу, которой они прорвались в улус, и увидел всадника, каким-то образом уцелевшего во время нападения. Этот человек стоял, разинув рот, настолько ошеломленный, что даже не стал удирать и спасать свою жизнь.
Тэмучжин прищурился.
— Приведи его или убей, — велел он Хачиуну.
Хачиун коротко кивнул и хлопнул Хасара по плечу, прося стрел. У Хасара остались только две, но он отдал их Хачиуну, и тот отцепил лук от седла. С завистливым удивлением Тэмучжин заметил, что брат не бросил ценное оружие.
Хан стоял и смотрел, как Хачиун мчится к татарину. Тот, увидев преследователя, очнулся и повернул коня. Но Хачиун успел подскакать достаточно близко, прежде чем татарин сумел пустить коня галопом. Хачиун пустил стрелу ему в спину. Раненый держался в седле еще несколько мгновений, потом упал, и Хачиун оставил его лежать на месте, повернув к лагерю и подняв лук над головой, показывая этим, что убил врага.
Тэмучжин даже вздрогнул от рева своих воинов. Все они наблюдали за Хачиуном, и его жест высвободил их боевое возбуждение. Те, что сохранили свои луки, воздели их вверх и победно потрясали кулаками. Все случилось так быстро, что они и не успели понять, что сражение окончилось. А теперь их охватила огромная волна радости, знакомая людям, смотревшим в лицо смерти и оставшимся после этого в живых. Мужчины спрыгивали с лошадей на землю. Несколько воинов Тогрула направились к повозкам. Они срывали с них кожи, ощупывая добычу.
Люди Арслана вязали пленников и отнимали у них оружие. На некоторых не было и царапин. С ними обходились жестко, с презрением. После такого сражения они не имели права жить, и Тэмучжину было наплевать на них. Спешившись, он вдруг заметил, что руки у него трясутся. Поспешно вцепился в повод, чтобы скрыть слабость.
От размышлений его оторвал подъехавший к нему Тэмуге. Мальчик остановился рядом и перекинул ногу через седло. Лицо его было белее молока, и потрясен он был до глубины души, но клинок в его руке покрылся кровью, хотя мальчик и смотрел на него так, словно не понимал, как эта вещь могла оказаться у него в руке. Тэмучжин попытался перехватить взгляд брата, похвалить его, но Тэмуге отвернулся, и его вырвало. Тэмучжин отошел в сторону, чтобы брату не было стыдно. Парень придет в себя, и тогда-то его можно будет похвалить.
Тэмучжин стоял среди повозок, чувствуя на себе взгляды командиров. Они чего-то ждали от него, и он поднес руку к глазам, прогоняя мрачные мысли, теснившиеся в голове. Прокашлялся и возвысил голос:
— Арслан! Найди в повозках арак и поставь надежную стражу. Хасар, поставь восемь воинов вокруг лагеря. Татары могут объявиться поблизости. — Он повернулся к Хачиуну, который только что подъехал и лихо спрыгнул с коня. — Пригони сюда пленных, Хачиун, и пусть твой десяток поставит три юрты, и как можно быстрее. Сегодня ночуем здесь.
Этого недостаточно, понял Тэмучжин — воины по-прежнему смотрели на него блестящими глазами и словно улыбались.
— Вы славно бились! — крикнул он. — Все, что захвачено сегодня, — ваше, и пусть добро будет поделено поровну!
В ответ послышались радостные крики, и воины обратили жадные взоры на повозки с татарским добром. Даже одни лошади, без пожитков, означали внезапное богатство для многих, но Тэмучжину было не до ценных трофеев. Битва выиграна, и теперь придется возвращаться к Тогрулу. Конечно, хан кераитов потребует свою долю. Это его право, даже если сам он в бою и не участвовал. Тэмучжин спокойно отдаст ему несколько десятков коней и мечей. Совсем не это его мучило. Он не хотел возвращаться. Мысль о том, что надо будет смиренно отдать хану воинов, которые так славно служат, заставляла его раздраженно стискивать челюсти. Ему нужны были все эти воины, а Тогрул ни о чем думать не хотел, кроме как о китайских землях, обещанных ему в награду. Тэмучжин вдруг наклонился и потрогал траву у себя под ногами. Здесь кого-то убили — капельки крови висели на травинках. Когда Тэмучжин выпрямился, рука его была в кровавых брызгах. Он снова возвысил голос:
— Запомните это. Будете рассказывать детям, как вы сражались плечом к плечу с сыновьями Есугэя. Есть одно племя и одна земля, и границ для нас нет. Это всего лишь начало.
Воины отозвались восторженными криками. Наверное, радовались победе. Но для Тэмучжина это не имело значения.
Татары готовились к долгой войне. В повозках было масло для светильников, плетеные веревки, ткани — от тончайшего шелка до холста, такого толстого, что его трудно было согнуть. Там же нашелся и кожаный мешок, полный серебряных монет, и хороший запас арака — отличного средства, согревающего в самую холодную зимнюю ночь. Тэмучжин приказал принести арак и поставить в юрте, собранной первой. Больше двадцати татар выжили после нападения, и он допросил их, ища их предводителя. Большинство пленных просто молча смотрели на него, и Тэмучжин зарубил троих. Только после этого один татарин выругался и плюнул на землю.
— Тут нет предводителя, — сказал татарин в бешенстве. — Он погиб вместе с остальными.
Не говоря ни слова, Тэмучжин рывком поднял татарина на ноги и толкнул к Арслану. Посмотрел на пленников. Взгляд его был ледяным.
— Я не люблю ваш народ, мне незачем оставлять вас в живых, — произнес он. — Разве что вы окажетесь мне полезны, иначе вас тут же перебьют.
Никто не ответил ему, татары прятали взгляды.
— Хорошо же, — проговорил Тэмучжин в полной тишине. Повернулся к ближайшему воину, к одному из братьев, которых привел с севера. — Убей вот этого быстро, Бату, — приказал он.
Коротышка с равнодушным видом достал нож.
— Стой! Я пригожусь тебе, — воскликнул татарин.
Тэмучжин пожал плечами и покачал головой:
— Поздно.
Арслан связывал единственного оставшегося в живых пленника. Они были в юрте, а снаружи слышались затихающие вопли остальных, и татарин с ненавистью смотрел на них.
— Ты убил всех. Ты и меня убьешь, что бы я ни рассказал! — выпалил он, дергая связанными за спиной руками.
Тэмучжин задумался. Ему нужно было узнать о татарах как можно больше.
— Если ты ничего не утаишь, то, клянусь, ты будешь жить.
— Сколько я проживу один, не имея даже оружия? — фыркнул татарин. — Пообещай, что дашь мне лук и коня, и я расскажу тебе все, что пожелаешь.
Тэмучжин вдруг ухмыльнулся:
— Ты торгуешься со мной?
Татарин промолчал, и Тэмучжин хмыкнул:
— Ты храбрее, чем я думал. Даю слово — получишь все, что просил.
Татарин вздохнул с облегчением, но Тэмучжин не дал ему собраться с мыслями.
— Зачем вы пришли в земли моего народа?
— Ты Тэмучжин из Волков? — спросил пленник.
Тэмучжин не стал поправлять его. Это имя сеяло страх по всему северу, из Волков он или нет.
— Я.
— За твою голову назначено вознаграждение. Ханы севера хотят видеть тебя мертвым, — с мрачным удовольствием проговорил татарин. — Они будут преследовать тебя всюду, куда бы ты ни пошел.
— Зачем охотиться за тем, кто сам к тебе придет? — тихо спросил Тэмучжин.
Татарин заморгал, вдруг вспомнив, что случилось сегодня. Этим утром он был среди сильных воинов, а кончил день среди трупов. Он содрогнулся и испустил отрывистый смешок.
— Значит, мы охотимся друг на друга, а стервятники и вороны жиреют, — сказал он.
Смех его был с оттенком горечи, и Тэмучжин терпеливо ждал, пока татарин не возьмет себя в руки.
— Твой народ убил хана Волков, — напомнил он пленнику. О Бортэ не стал говорить. Рана была еще свежей и кровоточила, нельзя было говорить об этом.
— Знаю, — ответил татарин. — Знаю, кто выдал его. Это были не наши люди.
Тэмучжин подался вперед, его желтые глаза яростно заполыхали.
— Ты поклялся рассказать мне все, — произнес он тихо. — Говори — и будешь жить.
Пленник потупил голову, словно в задумчивости.
— Сначала разрежь веревки, — попросил он.
Тэмучжин обнажил меч, покрытый кровью убитых. Татарин начал было поворачиваться к нему, протягивая связанные руки. Но холодное острие уперлось ему в горло.
— Говори, — приказал Тэмучжин.
— Хан олхунутов, — заикаясь, проговорил татарин. — Он взял серебром за услугу и дал нам знать.
