Вот и сейчас, увидев приближающегося к нему коротышку Крёгера в синей куртке, Йо мысленно приготовился к очередной выволочке. Сердито нахмурив густые брови, инспектор сурово качал головой, размахивая листом бумаги. Йо тяжело вздохнул и закурил сигарету.
– Болтен! – Коротышка, наконец, остановился перед ним и с выражением, не сулящим ничего хорошего, озвучил свои упреки: – Я насчитал три прохудившихся сальника, два кабестана, которые не распределяют пар должным образом, о чем я уже говорил три недели назад, и страховочные тросы, которые никуда не годятся.
Йо глубоко вздохнул и посмотрел на Крёгера.
– Я позабочусь об этом! – пообещал он.
– Позабочусь? И это все, что ты можешь сказать мне на этот счет? – прошипел инспектор прямо ему в лицо.
Йо демонстративно отступил на шаг и провел рукой по щеке, куда попала капля его слюны.
– Вполне достаточно, – сказал он, сделав очередную затяжку. Крёгер начинал действовать ему на нервы. Чего он добивался – чтобы из-за пары изношенных веревок закрыли склады?
Йо коснулся своей кепки.
– Мне пора. Есть еще что-нибудь, что ты хотел бы мне сообщить?
– Еще что-нибудь? Есть ли еще что-нибудь, что я хочу сказать? – Сделавшись ярко-красным, коротышка сделал шаг вперед и встал на цыпочки – теперь он был примерно по плечи Йо. – Еще как есть, Йо Болтен! Вот тебе целый список! – потрясая своей бумажкой, выпалил он.
Йо поднял руку, но вместо того, чтобы взять записку, сделал очередную глубокую затяжку. Крёгер, неверно истолковав его намерения, выпустил из рук записку и она медленно опустилась прямиком в маслянистую лужу.
– Какая жалость, – спокойно отметил Йо, не делая ни малейшего движения, чтобы ее поднять. Перед типами вроде Крёгера нельзя было давать слабину – иначе от них потом не отвяжешься. Он еще помнил, как на прошлой неделе ему пришлось объясняться с Олькертом из-за простоя, затянувшегося по вине Крёгера почти на полдня. Приходить к Олькерту с плохими новостями было себе дороже.
Крёгер сжал губы, ожидая, не удосужится ли Йо поднять бумажку. Но этого не произошло, и ему самому пришлось нагибаться и выуживать из лужи промокший список.
– На днях я уже останавливал все ваши работы и, если понадобится, сделаю это снова, – пригрозил он. – Если хочешь знать, о неисправностях мне сообщили ваши же рабочие!
«Что ж, очень возможно», – подумал Йо. На складах, как и везде в порту, было на что пожаловаться. На ремонт попросту не хватало денег. Рабочие подвергались опасности, но что он мог сделать? У него были связаны руки. Кроме того, в гавани всегда было опасно. В прошлом году здесь произошло более 3300 несчастных случаев, большинство из которых инспекция сочла неизбежными.
Он потушил сигарету.
– Работу можно прервать лишь в том случае, если есть прямая опасность для жизни рабочих, – спокойно сказал он. – Ты знаешь это не хуже меня. Но даже тогда это не самая лучшая мысль… – Он сидел, одной ногой упираясь в деревянный брусок, и бесстрастно ждал, пока Крёгер безуспешно пытался вытереть список неисправностей о рукав куртки, но лишь измазался в масле.
Крёгер мрачно посмотрел на него.
– Предупреждаю тебя, Болтен. Лучше переговори-ка ты с боссом. Со всем этим нужно что-то делать. Он строит себе чертов дворец, но не может купить новые веревки? Не смеши меня! – В гневе он швырнул бумагу на пол. – Завтра я выдам вам новый список. Даю тебе три недели. Если к моему приходу ничего не будет исправлено, я прикрою эту лавочку. Тогда не только твой босс потеряет деньги, но и рабочие потеряют зарплату, и это их не слишком обрадует, правда? Я позабочусь, чтобы они знали, кто в этом виноват, – озвучив свою последнюю угрозу, он повернулся и ушел.
Некоторое время Йо смотрел ему вслед, а затем сердито сплюнул на пол.
Глава 3
– Погода сегодня отличная! – Отец на мгновение снял шляпу, глядя на ярко-синее небо. – В самый раз для нашего маленького путешествия.
Они стояли у входа в Германскую морскую обсерваторию. Похожее на замок здание стоило посетить не только ради того, чтобы полюбоваться его архитектурой, но и ради знакомства с историей немецкого мореплавания, представленной здесь с впечатляющей полнотой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отец давно планировал сводить их сюда, – с тех самых пор, как сам кайзер в 81 году открыл смотровую площадку, – но поездка все время откладывалась, пока в один прекрасный день он не решил, что время, наконец, пришло. Лили показалось, что в его улыбке и лихорадочном энтузиазме есть что-то натянутое, и это слегка ее удивило. Но она была рада, что отец, по всей видимости, ее простил, и не стала задавать вопросов.
В больших стеклянных витринах были выставлены модели кораблей ручной работы, на стенах висели морские карты и измерительные приборы, а на больших глобусах, собранных по всему миру, можно было полюбоваться древними морскими путями.
Как всегда во время семейных выездов, Лили расстроилась, что Михеля оставили дома. Ему бы здесь понравилось, он бы уже прижался носом к первой же витрине. Франц тоже все чаще отсутствовал, ссылаясь на работу или плохое самочувствие, и поэтому в последнее время они коротали время своей маленькой троицей – мать, отец и дочь.
Лили остановилась перед огромной моделью корабля, поражаясь ее верностью оригиналу. До чего же точно здесь все было передано! На палубе даже можно было разглядеть маленьких деревянных матросов – кто-то любовно разукрасил им лица и вложил в руки крошечные инструменты. Какое-то время она внимательно изучала каждую деталь. А затем вздохнула, вынужденная в очередной раз признать: корабли не вызывали у нее ни малейшего интереса.
Отличная дочь судовладельца, нечего сказать.
К счастью, эти мысли не отражались у нее на лице. Внезапно к ней подошел отец и взял ее под руку.
– Прелестно, не правда ли? Почти чувствуешь запах соленого воздуха и дух приключений! А как тебе старые морские карты с русалками и морскими чудовищами? Страшно? Как ты думаешь, стоит повесить такую в комнату Михеля?
Она улыбнулась.
– Что ты, ему и так снятся кошмары!
Отец кивнул.
– Пожалуй, ты права. Лучше принесем ему маленького деревянного матроса. Еще не видела наш корабль? – Он гордо подвел ее к витрине поменьше, перед которой уже стояла мать, наклонив голову и читая табличку. Лили подумалось, что она тоже не выглядит особенно заинтересованной, взгляд казался отсутствующим.
– Это «Юниор», наш первый фрегат, – с гордостью объявил отец. – Построен в Ист-Хаддаме в 1836 году. Впоследствии мы его перестроили здесь, в Гамбурге, в барк, это было… в 63 году, точно. Иоганн тогда заплатил за него 20 000 марок.
– Как интересно! – отозвалась Лили, слегка переборщив с восторженностью. Зильта промолчала.
– Этот корабль все еще принадлежит нашей фирме? – спросила Лили, поймав выжидательный взгляд отца и не придумав вопроса получше. Если бы она хоть иногда слушала его рассуждения о кораблях! Увы, когда он заговаривал об этом, ее мысли мгновенно уносились прочь.
– Нет, она пробыла у нас всего год, потом Йон продал ее норвежцам, и мы купили «Надежду»… – начал объяснять отец, но вскоре прервался, потому что Зильта вдруг рухнула на пол.
* * *
На одно мучительное мгновение Лили и ее отец застыли, а затем одновременно бросились на колени рядом с Зильтой. Она лежала, не шевелясь, белая, как мел, и только веки слегка подрагивали.
Вокруг них сразу же собралась небольшая толпа. Раздавались испуганные возгласы, дамы ахали.
– Мама! – Лили быстро подложила подол своего платья под голову матери, которая при падении должна была стукнуться о половицы. Затем похлопала ее по щекам, и, когда та не отреагировала, вытащила из сумочки нюхательную соль и поднесла ее к носу Зильты. Застонав, мать очнулась, и они осторожно привели ее в сидячее положение.
– Зильта, что такое? – Альфред смотрел на жену, нахмурившись. – Опять головокружения?
– Я… все в порядке! – прошептала Зильта, окидывая испуганным взглядом столпившихся зевак.
