― Алексей, ― представился Мусатов.
Марк довольно невнятно буркнул свое имя и тут же собрался уходить, но остановился, услышав:
― Завтра на восток уходит последний писательский эшелон, нас для этого собирали в Союзе. Что скажешь ― ехать мне или не ехать?
― Конечно, ехать, раз предлагают, ― не раздумывая, ответила я.
― А как же ты?
― А я ― как мое издательство, где работаю и, между прочим, являюсь секретарем партийной организации. Жаль, что ты не присутствовал при моей беседе с Марком. Я ему сказала то же самое.
Марк повернулся к двери и кивнул мне в знак прощания. Я выбежала за ним и уже в коридоре поблагодарила за участие в моей судьбе.
― Ну, почему вы тогда не поехали со мной, ведь немцы вот-вот ворвутся в Москву! ― вновь вернулся он к разговору.
― Не разводите панику, ― с гневом ответила я. ― Неужели вы полагаете, что Москву отдадут? Да никогда! Мы все будем сражаться за нее, за каждую улицу, за каждый дом...
― Вот-вот, вы мать двоих детей, у которых нет отца, вы первая броситесь в бой! Знаю я вас, за то и люблю, но вижу, что опоздал... ― Зло рванул дверь и, уже открыв ее, добавил:
― А как по-свойски ведет себя у вас этот человек! ― и выскочил.
Марк правильно подметил эту черту: уж такая у Алеши была черта ― присваивать любое пространство и располагаться в нем с наибольшим удобством.
Когда вернулась в комнату, Алексей недовольно спросил:
― Кто это?
― Писатель, слегка влюбленный, а потому тревожится о моей судьбе, ― засмеялась я и рассказала о неудачной попытке Марка увезти меня с первым писательским эшелоном, когда все получилось, по выражению Марка, как в «Парижанке» Чаплина.
― Ты правильно сделала, что не поехала с ним, ― категорическим тоном заявил Алексей. ― Поедешь со мной в Ташкент, я внес тебя в список.
― Нет, с тобой я поступлю так же, как с Марком.
― Но я не могу уехать без тебя! Ты, женщина, остаешься, а я, здоровый мужик, поеду?
― У тебя там семья, а я что буду делать?
― Но ведь немцы в двух шагах от Москвы!
― ЦК партии, правительство, ВЦСПС ― все в Москве. Значит, бояться нечего. Если будет нужно, сотрудников вывезут, не беспокойся.
― Но как же быть мне, как? ― метался он по комнате.
― Слушай, ― остановила я его. ― Поезжай домой, собери вещи. Купи завтра все, что просила твоя жена, и отправляйся с Богом.
― Ты серьезно так считаешь?
― Да, совершенно серьезно. Прошу, даже требую, если ты, конечно, считаешься с моим мнением, поступить именно так. Это разумно! Неизвестно, сколько еще времени ты будешь гулять, ведь скоро, наверное, объявят призыв твоего года рождения!
Это его как-то сразу убедило. Со слезами на глазах он попросил разрешения поцеловать меня на прощание, медленно и нерешительно оделся, потоптался у порога и, наконец, ушел. А я долго не спала, невольно растроганная тревогой этих двух таких разных людей за мою жизнь и судьбу.
Проводы и встречи
Приказ из райкома ― разобрать партийные дела и сегодня же их сдать. Все утро 14 октября, чихая от пыли, занималась упаковкой и отправкой документов. Потом начались военные занятия. Позади здания ВЦСПС был заросший кустами овраг ― мы переползали его по-пластунски, выскакивали на шоссе и швыряли бутылки с горючей смесью в «надвигающиеся» на нас «танки».
В перерыве меня настиг телефонный звонок.
Алексей умолял прийти на Воробьевское шоссе, к Институту физпроблем, чтобы еще раз встретиться перед его отъездом.
Согласилась.
В пять часов вечера мы стояли в парке и любовались багровым закатом солнца, стояли молча, как будто для того и встретились.
― Ты знаешь, я чувствую себя подлецом, что уезжаю, оставляя тебя здесь. Еще не поздно, может, поедешь со мной?
― Спасибо тебе за заботу, но перестанем об этом, ― прервала я его. ― Ну, подумай сам, в качестве кого я вдруг появлюсь в Ташкенте?
― Да, это так. Жена моя отвратительно ревнива. Она ни за что не поверит, что нас связывают самые чистые дружеские чувства.
― Ну, вот видишь, не мне вносить разлад в ваши семейные отношения.
― Да какие там отношения!
― Тогда зачем мучаете друг друга? Разведитесь.
― Да, я это сделаю непременно, но, конечно, после войны.
― Конечно, сейчас не время, ― согласилась я. ― Поэтому спокойно поезжай в Ташкент, навести сына и жену. Кто знает, попадешь в армию, будешь жалеть, что не увиделись.
― Ты права, ― ответил он, едва сдерживая слезы.
Я заторопилась на работу ― еще предстояли занятия по оказанию первой медицинской помощи и ночное дежурство на крыше. Алеша долго держал мои руки в своих, все не отпускал, пока я не вырвалась, обнял крепко, поцеловал и сказал:
― Ни одну женщину я еще так не любил! ― и, не оборачиваясь, побежал.
Изумленная, я смотрела ему вслед. Он все же не выдержал, обернулся и стал посылать мне воздушные поцелуи.
В издательстве узнала, что Николаева собирает совещание. Наша заслуженная ткачиха говорила об опасности, нависшей над Москвой, ― взят Малоярославец, враг приближается, а потому необходимо быть во всеоружии и прочее.
Долго говорить ей не пришлось. Началась яростная бомбежка. Я была в первой группе «защитников крыши». Трассирующие пули красиво прошивали ночное небо, упавшие на крышу зажигалки шипели и крутились ― мы хватали их длинными клещами и тушили в песке. Нас сменили довольно быстро, заставили спуститься в бомбоубежище. Здесь меня, перемазанную, но воодушевленную, увидел секретарь ВЦСПС Брегман.
― Как, вы не уехали к вашим детям? ― удивился он.
― Как видите, нет!
― Зачем же так рисковать? Мы еще не в таком положении, чтобы лишать детей их последней опоры!
― Ничего плохого с ними не случится, государство воспитает в случае чего! ― задорно отвечала я, чувствуя в себе такую силу, такую храбрость...
Всю ночь пришлось просидеть в убежище ― бомбежка закончилась только на рассвете. На крышу меня больше не пускали, и мне удалось немного подремать.
Утром вернулась в свою рабочую комнату. Сейф с партийными делами был пуст, накануне все сдала в райком. В ящике стола лежало несколько версток, все были подписаны мною в печать. Ужасно хотелось спать. Положила руки на стол, склонила на них голову и закрыла глаза. Сколько так прошло времени ― не помню. Вдруг ― телефонный звонок. С изумлением услышала голос Алексея.
― Как, ты еще не уехал?
― Как видишь!
― Что, эшелон задержали?
― Нет, эшелон ушел вовремя.
― Ты опоздал? Какой ужас!
― Просто я решил остаться!
― Но почему?!
― Я не подлец, Рая!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
