Ребенок в автоколяске захныкал - не помогли ни звоночки, ни блестящие погремушки, ни сухие пеленки, он хотел совсем другого, что может угадать только мать.
Волей-неволей мамаше пришлось слезть с коляски. В то время как она наклонялась к ребенку, обе приятельницы поспешно отошли от нее и направились к ротонде, которая сияла своим белым куполом в конце аллея.
- Человеческая глупость еще не вымерла! - с сожалением сказала пани Гана, а пани Ленка добавила: - Существует санаторий для лечения характера там излечиваются гордость и эгоизм, лживость и леность, но глупость, как мне кажется, очень трудно поддается излечению, хотя она я исчезает постепенно...
Ожи свернули в сторону - навстречу им приближалась всем известная коляска пятерни. Она двигалась во всю ширь аллеи со спущенным передним стеклом серебряного верха. На дне ее лежало пять спящих бутончиков вперемежку голубых и розовых. А за коляской с брильянтовым орденом многодетности на груди выступает мать, готовая вот-вот вознестись от гордости. Как алтарь на колесиках, везет она свою гигантскую коляску. Все останавливаются, в знак приветствия в воздухе реют платочки. Матери выражают ей свои симпатии и восхищение.
Когда обе женщины подъезжали к воротам ротонды, пани Гана вдруг остановилась и показала приятельнице на открытое окно, в котором от дуновения легкого ветерка развевались белые кисейные занавески. Окно было полускрыто за галереей, увитой фиолетовыми кистями глициний. Но внимание пани Ганы привлекло не окно и не глицинии, а молодая женщина в черном платье. Она стояла у окна и каждый раз, когда ветерок откидывал длинный край занавески, с жадностью заглядывала в комнату. Когда же занавеска опускалась, женщина, словно обессилев, падала на скамейку, стоящую в галерее.
- Вот странно! - сказала пани Гана. - Я уже несколько дней наблюдаю за ней. Она всегда делает одно и то же - или заглядывает внутрь, или сидит на скамейке. У нее такой трагический вид.
- Очевидно, с ней случилось какое-нибудь несчастье. Может быть, у нее умер ребенок.
- Ну что вы? Этого не бывает.
- Почему же, вполне возможно! Недавно по радио передавали, что из семейного самолета выпал ребенок. Мать, правда, выбросилась вслед за ним.
- Пойдемте к вей! - предложила пани Гана.Мне хотелось бы ее утешить, если это возможно.
Когда они приблизились к ней, ветер как раз раздвинул занавеску, и незнакомка, поднявшись на цыпочки, заглянула внутрь. Услышав за собой шаги, она пугливо оглянулась.
- Вы ждете кого-нибудь? - приветливо улыбнулась ей пани Гана. - Может, кого позвать? Я иду туда.
- Нет, спасибо, я никого не Жду, - oтветила незнакомка. - Я просто так заглядываю.
На ее загорелом энергичном лице не заметно было никаких следов горя. Возможно, оно скрывалось в строгом взгляде ее глаз - они не ответили на приветливую улыбку Ганы. Темные волосы прямыми прядями опускались на плечи это не шло женщине и старило ее. Было видно, что она не обращает внимания на свою внешность, и, пожалуй, только это и указывало на какой-то душевный кризис.
- Почему же вы не заходите внутрь? - спросила Гана. - Пойдемте с нами.
- Я... не могу, - ответила незнакомка.
- Почему не можете? Все матери могут.
- Я не мать.
Пани Гана испугалась, что сказала такую глупость и, возможно, оскорбила этим незнакомую женщину.
- Я хотела сказать, все женщины могут входить туда! Каждая женщина является матерью или будет ею.
- Кроме меня. Я не мать и не буду ею.
"Я говорю глупости", - подумала Гана, когда прошло первое удивление. Она поняла, что своим неуместным усердием сделала еще хуже. Ленка посмотрела на нее с укором. Только незнакомка оставалась спокойной.
- У меня нет детей и никогда не будет, - продолжала она, как бы упиваясь своей горькой участью.
- Но почему же? - наивно выспрашивала Гана; ей никогда еще не приходилось встречаться с женщиной, у которой, несмотря на ее желание, не могло быть детей.
- Спросите камень, почему он не родит. А я тоже как камень.
- Я дам вам совет, моя дорогая, - перебила ее до сих пор молчавшая пани Ленка. Она страшно любила давать советы и не преминула воспользоваться случаем.- В Крконошах есть санаторий, - сказала она, - в котором и камень родит! Это лечебница доктора Кубата в Гаррахове. Аэротакси доставит вас туда за полчаса.
- Спасибо за совет, но мне ничто не поможет.
Во время разговора незнакомка поминутно устремляла свой взгляд на Ганину широкую коляску.
Она то смотрела на нее, то отводила глаза в сторону, как бы боясь чего-то. Пани Гана поняла, что незнакомке хочется взглянуть на ее девочек. Она подвезла коляску и показала ей своих малюток, не обратив внимания на предостерегающий взгляд приятельницы, говорящий, что этого делать не следовало бы.
- Три! - воскликнула незнакомка.-Сразу три!
В ее голосе одновременно слышались восхищение и зависть, изумление и негодование. Однако в ту же минуту она подавила волнение и спокойно произнесла, не сводя глаз с тройни:
- Какое счастье!..
Пани Гана вдруг ясно представила себе всю чудовищную несправедливость происходящего. Она увидела свою полную счастья коляску и рядом с ней женщину, у которой нет никого и никогда не будет - ни сына, ни дочери. От жалости и сострадания у нее сжалось сердце. И вдруг ее осенила мысль:
- Знаете что, милочка? Возьмите себе одну из этого трилистника!
Женщина непонимающе уставилась на нее.
- Зачем вы так шутите?
- Но я ведь говорю серьезно.
- Вы могли бы...
- Берите! - настойчиво предлагала пани Гана. - Берите, пока я даю, или, может быть... - и она нахмурилась, словно ее оскорбила разборчивость незнакомки, - может быть, они для вас недостаточно хороши или вам не нравятся голубоглазые?
Теперь уже не оставалось сомнений. Женщина поверила.
- Дайте мне одну, - просто сказала она, - я буду ей матерью.
- Вот это Ганичка, Яничка и Аничка, - показывала по очереди Гана.
- Но все-таки, - снова усомнилась незнакомка, - если...
- Выбирайте же! - почти резко сказала Гана. - Я не буду смотреть. Мне самой было бы трудно - все они одинаково мои!
Женщина бросилась к коляске, дрожащими руками жадно потянулась к лежащему с краю ребенку. Но ее опять охватило сомнение.
- Я не смотрю! Скорее! - воскликнула со слезами в голосе мать тройни.Берите, скорее берите, выбирайте - возьмите хоть всех!
В голосе Ганы вдруг прозвучали отчаяние и ужас от того, что она наделала. Ленка поняла состояние Ганы, подошла к ней и крепко обняла ее.
Незнакомка ничего не видела и не слышала. Она схватила ребенка, который лежал ближе всего к ней, подняла его, нежно поцеловала, так неслышно и осторожно, как можно целовать только спящих детей. Ее движения были уверенны и ловки, казалось, что она делает это каждый день. Схватив свою добычу, она пустилась бежать, словно испугавшись, что мать, отдавшая ей свое дитя, в последнюю минуту раздумает. Но в несколько прыжков Гана догнала ее, вырвала у нее из рук ребенка и крепко прижала к себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
