— Добрый вечер, синьора.
Она присела в реверансе и с любопытством посмотрела на Уилсона, однако промолчала.
— Синьора, уделите мне минуту, — попросил герцог. Она холодно взглянула на него, и этот ее взгляд был весьма красноречивым ответом.
— Синьора, пожалуйста… — взмолился Мерион.
— Нет. Благодарю вас, ваша светлость. — Она сказала это, почти не глядя на него. И тотчас же усугубила оскорбление, заговорив по-немецки с каким-то джентльменом, которого Мерион не узнал.
Коротко кивнув Елене — та даже не заметила этого, — Мерион отошел от нее. «Что ж, если так, то мне придется осуществить свой план, не предупреждая ее», — подумал он со вздохом.
Но если Елена и Бендас действительно помирились, то ему придется так же болезненно уязвить ее, как и ее отца. Впрочем, теперь Мериону было все равно. Да, ему было все равно.
Заметив, что в зал входит лорд Уильям, Мерион окончательно решил, что не станет думать о последствиях. Он кивнул Уилсону и пересек зал таким образом, чтобы его увидел герцог Бендас. И Роджерс, разумеется.
Теперь Мерион с Уилсоном стояли чуть в стороне, и мальчик делал то, что было приказано, — неотрывно смотреть на Роджерса. Вскоре тот почувствовал на себе этот упорный взгляд и принялся оглядывать зал. Увидев Уилсона, Роджерс сделал вид, что не замечает его.
Минутой позже сплетники заметили затруднительное положение Роджерса, конечно же, заметили и Уилсона, по-прежнему пристально смотревшего на прихвостня Бендаса. Сначала сплетники только наблюдали. А потом начали обсуждать то, что увидели.
Мерион заметил растущее беспокойство Роджерса. Тот был близок к панике. Наконец он наклонился к Бендасу и что-то шепнул ему.
«Отлично!» — мысленно воскликнул Мерион. Но тут оказалось, что он праздновал победу преждевременно. К герцогу Бендасу внезапно приблизилась Елена.
«Нет-нет, только не это», — в отчаянии думал Мерион. Он смотрел на Елену и Бендаса, и ему казалось, что он видит их во сне.
Елена же изящно присела перед старым герцогом в реверансе, а потом, выпрямившись, замерла в ожидании.
Бендас медленно поднялся со стула, небрежно поклонился ей и улыбнулся.
Затем пристально посмотрел на Мериона, после чего кивнул Елене, как бы давая понять, что готов выслушать ее.
«Уйди! О, Елена, любовь моя, отойди!» Мериону хотелось громко выкрикнуть эти слова, но он, конечно же, молчал. И он знал, что не откажется от задуманного. Было совершенно ясно: Бендас собирался нанести ему удар, использовав Елену. Хотя, возможно, старик даже не подозревал, что именно задумал его враг.
Мерион не слышал, что сказала Елена герцогу Бендасу. Возможно, и Бендас не расслышал ее, потому что она еще ближе подошла к нему и снова заговорила.
Слово «ужас» было слишком слабым, чтобы описать то чувство, которое охватило Мериона. Под влиянием импульса он шагнул к Елене, чтобы оказать ей поддержку, если понадобится. Но она ведь ясно дала ему понять, что не желает его вмешательства… Так что же делать?! Разрываемый противоречивыми чувствами, понимая, что вот-вот произойдет, Мерион остановился неподалеку от Бендаса и Елены, моля Бога о том, чтобы она не угодила в расставленную для нее ловушку.
Бендас же окинул взглядом зал, а потом заговорил так громко, будто хотел развлечь не только сплетников, но и всех присутствующих.
— Вы хотите, синьора, чтобы я продал вам скрипку Верано?! — спросил он с насмешливой улыбкой, пожалуй, даже злобной.
Елена отступила на шаг и кивнула.
— Что ж, я отдам тебе скрипку, Эллен, если ты признаешь, что была когда-то непослушной и непочтительной девочкой, а стала тщеславной и глупой шлюхой.
Толпа на мгновение замерла, а потом возбужденно забормотала. Елена же не произнесла ни слова; во всяком случае, Мерион не расслышал, сказала ли она что-нибудь. Затем она повернулась, чтобы удалиться, и вдруг покачнулась…
Мерион поспешил к ней как раз в тот момент, когда старик преградил ей путь своей тростью. Она наклонилась, чтобы убрать трость с дороги, а Бендас с силой ударил ее тростью по руке.
Теперь уже Мерион действовал, подчиняясь только импульсу и чувству. Желала ли она его помощи или нет, но Мерион схватил ее покрасневшую от удара руку, поцеловал красную отметину и, пнув трость ногой, выбил ее из руки Бендаса. Взглянув на него, он сказал:
— Вы позорите свое имя. Все собравшиеся здесь — свидетели вашего безумия. Вы больше не способны отличить хорошее от дурного.
Бендас приоткрыл рот, видимо, собираясь возразить, но тут Мерион вновь заговорил:
— Скажите всем нам, что такого совершила ваша дочь в четырнадцать лет, если вы выгнали ее из дома?
— Она не моя дочь, — заявил Бендас.
— О нет, ваша! Ваш сын и наследник, а также его сын лорд Уильям признают это. Лорд Уильям все эти годы был ее верным другом и опорой. — Заметив, что Елена дрожит, Мерион привлек ее ближе к себе и взял за руку. — У лорда Уильяма имеется письмо от его отца, в котором тот клятвенно заверяет, что вы выгнали свою дочь из дома за то, что она выбрала и спела песню, не понравившуюся вам.
Мерион повернулся спиной к Бендасу, рухнувшему на стул. Взглянув на Елену, он тихо сказал:
— Понимаю, что не стоит спрашивать, как вы себя чувствуете. Могу ли я проводить вас домой, миледи?
Мерион не представлял, что случится дальше, но был почти уверен, что она не откажется от его помощи. Елена не ответила, но не высвободила руку. Они уже немного отошли от Бендаса, когда тот крикнул:
— Подождите!
Мерион не обратил бы на него внимания, если бы старый герцог не положил на колени скрипку в футляре.
— Я купил ее у Деборы! — Полуслепые глаза Бендаса пылали злобой. — Я собирался сохранить ее и держать при себе, чтобы она мне постоянно напоминала о предательстве моего дитяти. Но сейчас я хочу отдать ее тебе — чтобы постоянно напоминать тебе о том, как я тебя ненавижу.
Елена с усилием пробормотала:
— За что? — Казалось, только это она и смогла вымолвить.
Мерион склонился к ней и шепотом сказал:
— Потому что он знает, что вы его не боитесь и никогда не склонитесь перед ним. Теперь в его жизни осталась единственная болезненная радость — распугивать и подавлять людей своим титулом.
Бендас не мог слышать его слов. И должно быть, он уже исчерпал свою злобу до предела. Старик протянул скрипку, а когда ни один из них не взял ее, щелкнул замочком — и раскрыл футляр над полом.
Раздался грохот — Елене он показался оглушительным, — и они увидели у своих ног разломанную в щепки скрипку Верано.
Елена вскрикнула и в ужасе замерла. Мериону показалось, что она вот-вот лишится чувств, но нет, она лишь опустилась на колени и прикоснулась дрожащими пальцами к погибшему инструменту.
