Горзоф, лежавший в своем углу, резко сел,, рыгнул и в полный голос выругался.
Брэк только поморщился и продолжал слушать. Два голоса, печальная, тягучая мелодия.
Чуть приподняв голову, Хадриос пробормотал сквозь сон:
— Обречены. Я знал, что мы прокляты и обречены. Я знал это еще до выхода из Тимбелло.
Капитан Горзоф пробурчал что-то нечленораздельное и попытался встать. Пьяное тело не слушалось его, ноги подкосились, и он тяжело осел обратно на одеяло, сильно облившись вином. Со второй попытки рыжебородый капитан сумел-таки встать. Прикинув, сколько проводник выпил, Брэк удивился, как тот еще не спит мертвым сном.
— А чего мы тут прячемся? — пьяным голосом произнес Горзоф. — Велика беда — хлюпик в побрякушках да его сестричка — ни кожи, ни рожи. Не верю я в ваши басни…
— Сядь на место, пьяный болван! — раздался, ко всеобщему удивлению, резкий окрик брата Поля.
— Пьяный? — переспросил Горзоф. — Может быть. Но лучше уж быть пьяным в стельку, чем сидеть и дрожать от страха. Лучше, чем зарываться в подвалы, словно крысы. Разрази меня гром! — воскликнул Горзоф, выхватывая засверкавшую в свете костра саблю. — Не боюсь я их! Как и этих одноглазых сукиных детей, которые шляются здесь на своих клячах! А вы — вы трусы! Сидите здесь, прижав задницы…
Горзоф обвел всех презрительным взглядом. До этого момента Брэк скорее был склонен посочувствовать пьяной браваде проводника, но когда тот и его причислил к трусам, варвар разозлился.
— Ну ладно, дамы и господа, — продолжал куражиться проводник. — Можете сидеть здесь сколько хотите. А капитан Горзоф сейчас пойдет и наведет порядок. Никаких песнопений по ночам! Я сказал!
Повернувшись к Илане, он потрепал ее по щеке, тупо улыбаясь. Брэк едва сдерживался, чтобы не взорваться.
— Ну, крошка, — спросил Горзоф, — скажи-ка, кто здесь самый храбрый?
— Ради всех богов, — устало взмолилась Илана, — сейчас не время доказывать, кто настоящий мужчина…
— А чего мне доказывать! — с пеной на губах взревел Горзоф. — Я — настоящий мужик! А эти — просто навозные жуки, зарывшиеся в дерьмо. И я им об этом заявляю открыто.
Размахивая саблей, пьяный разведчик направился к выходу.
— Капитан Горзоф, стоять! Пьяная скотина, я кому говорю? Стоять!
Хадриос с трудом встал на ноги, опираясь на руку дочери, и гневно сверкал глазами.
— Я здесь командую, капитан. И мой приказ — оставаться здесь, в помещении. Только из-за твоего пьяного желания покрасоваться перед моей дочерью я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью и подверг опасности жизни всех нас. Вернись, Горзоф. Я приказываю.
— Ты старый больной человек. И не тебе приказывать мне становиться трусом.
Покрасневшие щеки Горзофа почти сравнялись по цвету с его бородой. Старик попал в точку, упомянув причину его выходки. Илана посмотрела на воина с печальным сожалением.
Горзоф развернулся и полез по обрушенной стене к выходу.
— Стоять!
Горзоф не обратил внимания на окрик караванщика. Тогда старик нагнулся и схватил лежавший у его одеяла кнут.
— Отец! — простонала Илана и протянула к нему руки.
Но старик оказался проворнее, чем можно было предположить. Одним прыжком обогнув костер, он щелкнул кнутом. Удар пришелся по голове и шее Горзофа, скатившегося назад в подвал.
— Будь ты проклят! Будь ты проклят! — взвыл проводник.
Хадриос сделал еще один шаг. Один за другим раздались три щелчка — три удара хлыстом.
На щеках, руках и шее Горзофа проступили кровавые полосы. В этот момент Полю и Брэку удалось вырвать кнут из рук караванщика. Илана повела ругающегося, кипящего злобой отца к его ложу. Брэк внимательно поглядел в искаженное гневом и яростью лицо Горзофа и понял, что первое впечатление не обмануло его: этот человек был храбрым только тогда, когда бок о бок с ним стояли другие. Но стоило ему остаться с врагом один на один — мужество изменяло ему. Самая обыкновенная трусость брала верх.
— Подчинись ему, капитан, — негромко сказал Брэк. — У нас и так хватает неприятностей. К чему создавать новые.
Горзоф долго глядел на высокого сильного варвара в львиной шкуре, стоявшего перед ним как скала. Затем, вытерев кровь со щек, он молча прошел в свой угол. Он лег лицом к стене и, к удивлению остальных, очень быстро уснул, о чем возвестил его громкий храп.
Только теперь Брэк обратил внимание, что пение прекратилось. Хоть какое-то облегчение. Оставив Илану присматривать за вновь забывшимся отцом, он вышел из помещения и присоединился к часовому на вышке. Вглядываясь и вслушиваясь в бушующий ураган, он думал о том, суждено ли кому-нибудь из них остаться в живых после этого страшного путешествия.
После полуночи неожиданный пронзительный крик разбудил его.
Брэк вскочил на ноги и, забыв, что уснул прямо на вышке, чуть не рухнул вниз.
Крик повторился. Доносился он из подвала. Варвар скатился вниз по лестнице, не разбираясь, почему часовой на вышке уснул, не дождавшись смены. Еще один крик — Брэк узнал голос Иланы.
Ворвавшись в подвал, Брэк увидел бившегося в конвульсиях Хадриоса, голову которого дочь едва удерживала на руках. Слезы ручьем текли из ее глаз.
— Он переволновался во время стычки с Гор-зофом. Нельзя было этого допускать. Ему вообще нельзя было самому вести караван. Он ведь уже стар, слишком стар для этого…
Прямо на глазах лицо старика желтело. Вот он перевернулся с боку на бок, согнулся пополам, мучимый сильной болью. Илана застонала вслед за отцом.
Дыхания старика было почти не слышно, лишь изредка из его груди доносился какой-то хрип.
Кто-то дотронулся до руки Брэка. Резко обернувшись, он увидел монаха, который медленно, слово за словом, произнес:
— Капитан… Горзоф… исчез…
Брэк оглядел помещение. Рыжебородого проводника нигде не было видно. Выскочив во двор, варвар увидел, что привязь одного из мулов обрезана, а следы самого животного ведут к выходу из форта и теряются в пустыне.
Выругавшись, Брэк пошел обратно. Караван потерял человека, от которого во многом зависела судьба остальных.
Брэк подождал с час, пока Хадриос не успокоился и не стало ясно, что приступ миновал. Затем он рассказал о случившемся Илане. Та прижалась к северянину и зарыдала.
Весь следующий день ураган бушевал с той же силой. Но к вечеру ветер стал стихать. Брэк решил, что стоит попробовать отправиться в путь на следующее утро.
С проснувшимся Хадриосом и Иланой он обсудил это у вечернего костра. Старик выглядел очень плохо и говорил с трудом, но тотчас же согласился с предложением варвара.
— Да-да. Нужно торопиться. Осталось совсем немного. Неделя пути — и мы в Самеринде!
