ароматов, приятных и не очень, но по сравнению с безжизненным горячим воздухом остальной части Криафара, вечно скрипящем на зубах песком это было восхитительно. Судя по тому, какой невесомой, полупрозрачной казалась проступающая на полях листва, здесь была весна. В Криафаре не было времён года, то есть, ни один день года не отличался кардинально от другого, но в Охрейне имела место и короткая весна, и осень…
— Здесь же не бывает зимы? — почти возбужденно спросила я Тельмана, резко натянув поводья своего камала, отчего он недовольно утробно хрюкнул. — Зима, снег?
— Снег? — Тельман потянулся ко мне, успокаивающе хлопнув моего зверя по холке. — Это что?
— Такое белое, холодное и падает с неба на голову, а в тепле превращается в воду, — я засмеялась. Наверное, тут даже газовый состав воздуха другой, переизбыток кислорода или что-то в этом роде, отсюда такое эйфорическое состояние.
Биологи, геологи, физики и прочие умные люди с Земли пришли бы, вероятно, в эйфорическое состояние просто от самого факта существования подобного природного парадокса.
— Нет, такого у нас нет, ночью в час гнева выпадает иней, такой белый холодный порошок. Но он не падает на голову, просто замерзают микроскопические капли жидкости на поверхностях, — очень серьёзно ответил Тельман, а я опять расхохоталась.
— Это пройдёт, — понимающе добавил он. — Здесь очень… свежо.
— А тебе не весело?! Тут так прекрасно. Почему ты живёшь не здесь? Надо перенести сюда дворец.
— Справедливое и равномерное распределение ресурсов — то, благодаря чему выжил Криафар, — пожимает плечами мой Вират. — Я соврал бы, если бы сказал, что обитатели Каменного замка не получают больше, но это соизмеримое "больше". Однако и нашим виннистерам нельзя доверять целиком и полностью, и всем людям, являющимся звеньями в цепочке от пашни до чьих-нибудь нуждающихся рук. Если дворец окажется здесь, это будет слишком большим соблазном, слишком большим искушением. Сепарация власть имущих от Охрейна была первым обещанием, данным моим предком Виратом Плионом после того, как духи-хранители, проклявшие Криафар, вернулись в Хран и заснули. Мы не можем нарушать это обещание.
— У-у, ты говоришь, как настоящий справедливый король, — я смеюсь и тянусь к нему, но не дотягиваюсь. — Всё-таки, надо признать, когда я тебя придумывала, то заложила и что-то хорошее.
— Ты меня придумала? Забавно. Но я и есть самый настоящий, — Тельман улыбается в ответ, а я треплю камала за шкирку и едва не теряю равновесие. Нельзя ему рассказывать… Ни в коем случае нельзя!
Эта мысль отрезвляет, заставляет прийти в себя. Эйфория ещё чувствуется, голова идёт кругом, но я уже могу её контролировать. Великое достижение…
Среди полей и животных копошатся люди, мелкие и какие-то одинаковые, как муравьи, наше появление проходит для них почти что незамеченным, но есть и другие, явно рангом повыше: наблюдающие, проверяющие, что-то изучающие. От работяг, впрочем, привилегированных работяг, потому что в Охрейн стремятся попасть все, кто физическим трудом зарабатывает себе на жизнь, они отличаются головными уборами: не повязки на манер пиратских бандан, а широкополые шляпы. «Надсмотрщики» кланяются, шушукаются. Так или иначе, явление короля для них — нонсенс.
Мимо меня с жужжанием проносится какое-то мохнатое бордовое насекомое, отвлекшись за него, я не сразу замечаю словно бы из воздуха материализовавшегося седовласого виннистера Риана с двумя сопровождающими за спиной. Его роскошные усы, кажется, стали ещё пышнее от благообразной душевной улыбки на лице, но одновременно с этим мне кажется, что он с трудом подавляет то ли тревогу, то ли раздражение.
— Вират! Вирата! Как неожиданно… И приятно.
— Моя супруга оказалась здесь первый раз, — с этакой величавой небрежностью произносит Тельман, и я невольно думаю о том, на самом ли деле он может быть таким, каким кажется: уверенным, властным, взрослым, или это только игра, минутная бравада передо мной. А возможно, и то, и другое разом. — Вирата Крейне хотела бы посмотреть, как здесь всё устроено.
— Очень хотела бы, — проникновенно говорю я, отмечая, как беспокойство на лице местного, если можно так выразиться, министра сельского хозяйства не исчезает, нет — отступает куда-то в глубину. — Я же понимаю, что от вашей качественной и бесперебойной работы зависит весьма значительная доля благополучия Криафара.
— Охрейн велик, Вирата. Что бы вы хотели посмотреть в первую очередь? Фруктовые сады? Огороды? Пастбища? Может быть, полюбоваться прекрасным Айвузом с фирианова моста? На пасеку, думаю, приглашать вас не стоит, да и в лесу достопримечательностей маловато, но… У нас тут есть потрясающие цветочные луга, только-только зацвели голублянки, это потрясающе красиво, а какой стоит аромат! И…
Да, наверное, для скромной девушки из Травестина, за два года обезумевшей от местной мёртвой и агрессивной флоры и фауны и убойного климата, интересным было бы в первую очередь созерцание милых зверушек и цветочков.
Но для меня, жительницы средней полосы России, тоска по живой природной красоте еще не стала столь сильной и ноющей, как, вероятно, должна была быть у Крейне, и я нарочито беспечно мотаю головой, понимая, что пытаясь косить под дурочку, ясно переигрываю — куда мне до Тельмана!
— На аромат голублянки у меня аллергия, жуткий насморк начинается, — доверительно сообщаю виннистеру. — Так что пропустим этот этап. Я бы хотела поговорить с простыми работниками, вы же понимаете, что для главы государства важнее всего люди?! А, кроме того, неплохо бы пообщаться с вами поближе, один на один, точнее, один на два, Совет Одиннадцати не даёт нам такой возможности… Вы же невероятно важный человек, вы фактически кормите, поите и одеваете всю страну! Желательно провести беседу в вашем кабинете, там, где хранятся разные скучные бумаги, отчёты и прочие документы. Вы же понимаете, какая огромная ответственность лежит на ваших надёжных и мощных плечах?! За каждой каплей воды, за каждой горсточкой земли — чья-то жизнь, виннистер Риан, жизнь, за которую вы отвечаете своей единственной и неповторимой жизнью.
— Полностью поддерживаю, — Тельман подъезжает, его камал встает бок о бок рядом с моим. — Не знал, что у тебя такая реакция на голублянку, дорогая. Как раз собирался прихватить букет и украсить им спальню.
— Твою или мою? — тихо спрашиваю я, и Тельман только собирается что-то ответить, но виннистер Риан склоняет голову с некоторой обречённостью.
— Да, конечно, как прикажете. С чего желаете начать?
— С документации, — решаю я.
