Конечно, для него, как и для других большевистских лидеров, вопрос о деньгах никакой практической роли не играет. Они располагают всем без денег – квартирой, автомобилем, проездами по железной дороге, отдыхами на курортах и т. д. Еда приготовляется в столовой Совнаркома и доставляется на дом.
В общем, меня стали обуревать смутные сомнения насчет рассказа Молотова. И через некоторое время я обнаружил в книге воспоминаний авиаконструктора Александра Яковлева аналогичный сюжет. Вот только детали и выводы из него были другие:
Знаменитый дирижер Николай Семенович Голованов рассказывал мне, что Сталин любил Большой театр. В 20-х годах он часто бывал в нем, с удовольствием смотрел балет и слушал оперу.
– Как-то зимой после спектакля, – вспоминал Николай Семенович, – возвращался Сталин пешком домой, – жил он тогда в Кремле в Кавалерском корпусе. Мы с секретарем ЦИК Авелем Енукидзе его провожали. Был мороз. Сталин в своей известной дохе, мы с Енукидзе в шубах и меховых шапках. Улицы безлюдны. У Манежа увязался за нами какой-то мужичок в рваной овчине и пристает: «Господа хорошие, подайте милостинку, Христа ради».
Енукидзе порылся в карманах, мелочи не нашел и, чтобы отвязаться, дал ему червонец. Нищий отстал, но, удивленный такой щедростью, крикнул вдогонку: «У, буржуи проклятые!» Сталин не раз потом вспоминал этот случай и подтрунивал над нами, что мы буржуи и что придется нас как следует проверить…
Так что подавал Сталин милостыню или не подавал Сталин милостыню, точно исторической науке пока неизвестно. Да и спросить уже не у кого…
В воспоминаниях дочери «вождя народов» Светланы Аллилуевой несколько раз встречаются сюжеты, которые показывают сталинское понимание «карманных денег». Она утверждает, что он не имел представления о том, что сколько стоит:
Когда я уходила, отец отозвал меня в сторону и дал мне деньги. Он стал делать так в последние годы, после реформы 1947 года, отменившей бесплатное содержание семей Политбюро. (Дочь вождя ошибается, содержание семей членов Политбюро за государственный счет не отменялось. – Авт.) До тех пор я существовала вообще без денег, если не считать университетскую стипендию, и вечно занимала у своих «богатых» нянюшек, получавших изрядную зарплату. После 1947 года отец иногда спрашивал в наши редкие встречи: «Тебе нужны деньги?» – на что я отвечала всегда «нет». – «Врешь ты, – говорил он, – сколько тебе нужно?» Я не знала, что сказать. А он не знал ни счета современным деньгам, ни вообще сколько что стоит, – он жил своим дореволюционным представлением, что сто рублей – это колоссальная сумма. И когда он давал мне две-три тысячи рублей, – неведомо, на месяц, на полгода, или на две недели, – то считал, что дает миллион… Вся его зарплата ежемесячно складывалась в пакетах у него на столе. Я не знаю, была ли у него сберегательная книжка, – наверное, нет (после смерти Сталина на его Ближней даче была обнаружена сберегательная книжка на 900 рублей. – Авт.). Денег он сам не тратил, их некуда и не на что было ему тратить. Весь его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда – все это оплачивалось государством, для чего существовало специальное управление где-то в системе МТБ, а там – своя бухгалтерия, и неизвестно, сколько они тратили… Он и сам этого не знал.
А в другой раз, когда Светлана, к неудовольствию отца, развелась со своим мужем – сыном Жданова, генералиссимус несколько ограничил ее «социальный пакет» и произвел, выражаясь современным языком, «монетизацию». В своей книге «Двадцать писем к другу» она вспоминала:
Он понимал, что, должно быть, мне все-таки нужны деньги. Последнее время я училась в аспирантуре Академии общественных наук, где была большая стипендия, так что я была сравнительно обеспечена. Но отец все-таки изредка давал мне деньги и говорил: «А это дашь Яшиной (имеется в виду внучка Сталина, дочь его сына Якова. – Авт.) дочке»… В ту зиму он сделал много для меня. Я тогда развелась со своим вторым мужем и ушла из семьи Ждановых. Отец разрешил мне жить в городе, а не в Кремле – мне дали квартиру, в которой я живу с детьми по сей день. Но он оговорил это право по-своему – хорошо, ты хочешь жить самостоятельно, тогда ты не будешь больше пользоваться ни казенной машиной, ни казенной дачей. «Вот тебе деньги – купи себе машину и езди сама, а твои шоферские права покажешь мне», – сказал он. Меня это вполне устраивало. Это давало мне некоторую свободу и возможность нормально общаться с людьми, – живя снова в Кремле, в нашей старой квартире, это было бы невозможно. Отец не возражал, когда я сказала, что ухожу от Ждановых. «Делай как хочешь», – ответил он. Но он был недоволен разводом, это было ему не по сердцу… «Дармоедкой живешь, на всем готовом?» – спросил он как-то в раздражении. И, узнав, что я плачу за свои готовые обеды из столовой, несколько успокоился. Когда я переехала в город в свою квартиру, он был доволен: хватит бесплатного жительства…
В книге С.В. Девятова, В.И. Жиляева, В.В. Павлова, А.В. Пиманова «Сталин. Трагедия семьи», которая, несомненно, заслуживает доверия, как основанная на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев, приводится записанный А.Н. Шефовым рассказ коменданта Ближней дачи Орлова о финансовых взаимоотношениях вождя со своим сыном Василием:
Иногда он вдруг вызывал коменданта Орлова и спрашивал:
– Где Васька? Привезите Ваську.
Как правило, того заставали пьяным, приводили в чувство и привозили к отцу.
– Опять пьяный! – раздражался Сталин. Но на просьбу дать денег расплатиться с долгами переспрашивал: – Сколько тебе нужно? Десять тысяч? Это же очень большие деньги. – После чего поворачивался к Орлову: – У меня есть такие деньги?
– Есть, товарищ Сталин!
– Ну, тогда дай, и чтобы это было в последний раз.
Уже в тридцатые годы Сталин наличных денег не носил, хотя заработную плату и гонорары получал исправно. А ведь поначалу партийные руководители за свои печатные труды денег не получали, и все переводилось на счета РКП (б). Об этом, кстати, вспоминала и дочь Сталина Светлана Аллилуева:
Один пример очень характерен в этом смысле. После смерти Ленина (а может быть, и раньше) было принято постановление ЦК о том, что члены ЦК не имеют права получать гонорар за печатание своих партийных статей, книг и что эти средства должны идти в пользу партии.
Мама была этим недовольна, потому что считала – лучше получать то, что ты действительно заработал, чем бесконечно, без всяких лимитов лазить в карман казны и брать оттуда на свои домашние нужды, на дачи, машины, содержание прислуги и т. п. Тогда еще только-только начиналось казенное содержание домов членов правительства. Слава Богу, мама не дожила до этого и не увидела, как потом, отказываясь от гонораров за партийные труды, наши знатные партийцы со всеми чадами, домочадцами и всеми дальними родственниками сели на шею государству.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
