Впрочем, бомбежки и предшествовавшие им репрессии против вайнахов оказались лишь прелюдией. В полной мере свою ненависть к вайнахам кремлевские вожди проявили позднее, 23 февраля 1944 года, и эта ненависть, необъяснимая с точки зрения даже живодерской политической логики сталинской клики, стоила чечено-ингушскому народу невосполнимо дорого — более половины нации погибла. Ни одна нация, прямо или косвенно вовлеченная во Вторую мировую войну, не понесла столь огромных в пересчете к общей численности народа потерь, как вайнахи.
Истребление вайнахов сопровождалось актами иррациональной, почти мистической жестокости. Людей сотнями загоняли в сараи и сжигали живьем, как это было в Хайбахе; целыми толпами топили в озерах; больных из больниц выбрасывали прямо в тлеющий уголь и засыпали, еще живых, землей, и на фоне такого разгула кровожадных инстинктов расстрел казался проявлением милосердия. Весь путь от Чечено-Ингушетии до степей Казахстана был отмечен трупами, выбрасываемыми конвоем из вагонов прямо в снег.
Многие очевидцы рассказывают, как во время движения поездов с депортируемыми через Осетию, на станциях веселились и танцевали лезгинку.{561} Чеченские и ингушские старики недоумевали и простодушно думали, что осетины отмечают какой-то свой праздник. Им и в голову не приходило, что вековые соседи празднуют их гибель, их выселение, их муки, их отчаяние. Танцевали отцы и деды тех, кто и сегодня, трусливо прикрываясь российской военной мощью, творят на земле вайнахов злые дела… Да будут прокляты память и кровь тех, кто забудет это и позволит забыть своим детям!
Но были и такие соседи, память о которых заставляет теплеть сердца вайнахов. Дагестанские андийцы приняли на хранение весь скот своих соседей-чеченцев и. по возвращении тех домой, вернули его с приплодом. Грозненские евреи по приказу раввина не стали участвовать во всеобщей вакханалии грабежа оставленного чеченцами имущества, доказав и себе, и всему человечеству, что быть евреем не значит быть «жидом». Гораздо больше под гитлеровское определение «жидов» подходят те нелюди чеченской национальности, которые «добирали» зимой 95-го имущество своих соплеменников, оставленное пресытившейся грабежами российской армией в Грозном. (См. приложение 6)
Но вернемся к Гитлеру. Вера в кавказский Асгард оказалась для него роковой, как и любая вера, объектом которой является не Всемогущий Господин Миров. После достижения одной из двух вершин Асгарда, горы Эльбрус, Гитлер бросил свои войска на Сталинград — без теплой одежды, без зимней смазки, чтобы на морозе не заклинивало автоматы, без должного обеспечения и резервов. Чем это кончилось знают все. «После крушения на Волге Гитлер перестал быть пророком. Его религия рухнула, так как равновесие сил изменилось. Колесо повернуло обратно», — пишут французские авторы.{562} Но Гитлер и его соратники восприняли сталинградскую неудачу как нечто большее, чем военное поражение. Геббельс писал: «Поймите! Сама Идея, само понимание Вселенной терпит поражение. Духовные силы будут побеждены и близится час страшного суда».{563} Так и случилось. Бунт Гитлера против Сатаны завершился поражением, ибо не может быть победы в войне с Сатаной, если она ведется не методами и установлениями, данными человечеству Всевышним. И, сколь не лестно, быть может, для вайнахов то, что они оказались в самом центре этой, без преувеличения, вселенской коллизии и были сделаны объектом «арийской религии» Асгарда, ставшего антиИзраилем, необходимо помнить, что лишь Святой Коран является тем плацдармом на земле, который абсолютно чист от присутствия Сатаны. И только Святой Коран может быть той программой, следование которой даст победу над Злом. Все остальное есть отклонение от Пути. Но объяснять эти вещи бесполезно, если в сердце нет их понимания.
Вспомним еще раз чеченскую легенду о Гитлере и «тайной истории», которую тот знал. Заканчивается она так: «Если бы Гитлер одержал победу над Сталиным, жизнь для вайнахов превратилась бы в земной рай».
Но у вайнахов другая судьба. Никто сегодня не может сказать для какой цели этот народ закаляется в непрерывной многовековой войне, не превращаясь в рабов и не испытывая страха перед земным могуществом. Цель должна быть, ибо в этом мире нег случайностей. Аллах лучше знает. Мы можем выдвигать лишь версии. Наша — в следующей главе.
ХIV. Люди на преградах
1
Задумываемся ли мы над словами Всемогущего Творца, обращенными Им ко всем людям: «Разве вы думали, что Мы создали вас забавляясь и что вы к Нам не будете возвращены? Велик Аллах, царь истинный, нет божества кроме Него, Господь трона честного!» (Сура «Верующие», аят 115)? Эти слова дают понять, что у Аллаха не бывает лишних и бесцельных творений, созданных «для забавы». Каждый элемент мироздания, каждый атом выполняют свою строго определенную функцию, неся долю ответственности в соблюдении вселенской гармонии. Святой Коран говорит: «Ты не видишь в творении Милосердного никакой несоразмерности. Обрати свой взор: увидишь ли ты расстройство?» (Сура «Власть», аят 3). Эти слова истинны и в отношении людей, которые не проходят по земле без цели и назначения, без соблюдения своей определенной миссии.
Миссии возложены Не только на отдельных людей, но и на целые народы и доказывается это тем, что милость или наказание Аллаха могут обрести равным образом как люди, так и народы. Всевышний говорит: «Есть народы, которым Мы дадим блага, и потом постигнет их от Нас наказание мучительное» (Сура «Худ», аят 48). Блага людям Создатель дает потому, что «Аллах — друг тех, которые уверовали: Он выводит их из мрака к свету» (Сура «Корова», аят 257), а наказание обрушивается на те народы, которые лишают себя руководства Создателя, «ведь Аллах не руководит народом распутным!» (Сура «Лицемеры», аят 6).
Если каждый атом, каждая песчинка, каждое существо, каждый человек и народ несут миссии в великих замыслах Всевышнего, если в этом мире нет случайных, хаотических событий, то будет ли большой самоуверенностью для чеченца считать, что и его народ выполняет какую-то миссию Аллаха? Наверное, такое мнение нельзя считать национальной спесью, так как мы не путаем два похоже звучащие, но разные по своему содержанию понятия — миссия и мессианство. Мессианство — это национальная болезнь, выражающаяся в стремлении навязать другим народам свою этническую модель поведения, подчинить их своим ментальным стереотипам. Такая болезнь описывается хорошо известным в психиатрии выражением — «мания величия». У чеченцев же в этом мире совсем другие стремления — не дать исказить свой извечный уклад жизни, не потерять свои национальные ценности, среди которых главное место занимает Свобода Личности. Значит, миссия чеченцев заключена в сопротивлении мессианству других наций, с которыми сталкивают их исторические судьбы. И когда мы задумываемся над тем упорством и непреклонностью, с которыми народ чеченский сопротивляется чуждым влияниям, появляется мысль о некоей тайне, уходящей в бездну умерших времен. Мы немного коснулись этой тайны в предыдущей главе. Теперь настала пора поговорить о ней более подробно. И мы молим Аллаха уберечь нашего вайнахского читателя от национального чванства, ибо чванство есть порог, за которым видны ступени, круто спускающиеся в безумие. Мы всей душой желаем, чтобы нижеследующее возвысило нашего вайнахского читателя до осознания своей ответственности — перед Аллахом, перед судьбой, перед бесчисленными поколениями предков, сохранившими и передавшими ему Чистую Кровь — Кровь Нухита!
2
Первыми людьми, связавшими этноним «нохчи» с именем пророка Ноя (по-еврейски Ноах, по-арабски Нух — мир ему), были древние армяне. Эта связь виделась им в названии города Нахичевань, переводимом как «Пристанище Ноя». Армяне до сих пор говорят, повторяя древнюю легенду: «После потопа, покинув ковчег, Ной со своей семьей остановился здесь, положив начало основанию города. Поэтому город носит название Нахичеван».{564}
Древнеармянские легенды, связав Нахчиван с именем Ноя, как бы опровергли устоявшееся мнение о том, что ковчег со спасенными от потопа праведными людьми остановился на горе Арарат. Ведь город Нахчиван (в русской транскрипции -Нахичевань) находится весьма далеко от прославленной горы.
Вообще-то внимательное чтение текста книги Бытия, которой открывается Библия (Ветхий Завет) и не дает повода считать, что гора, на которой высадился Ной, есть современная гора Арарат. В Библии написано буквально следующее: «И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских» (Быт., 8,4). Мы видим, что название Арарат употреблено здесь не в качестве имени определенной горы, а как обозначение страны, где находились горы, на которых высадился Ной. Выражение «на горах Араратских» звучит так же, как звучали бы выражения «на горах Ливанских»; «на горах Иранских»; «на горах Швейцарских» и т.д. Словом, книга Бытия показывает, что Ноев ковчег пристал к какой-то горе в стране Арарат.
