на которое он взобрался и с трудом удерживался весь путь. Остальные неслись впереди расчищая дорогу, а ещё одна тварь, тащила за руки невидимую девчонку. Ей предстоял очень серьезный разговор с Куцем…
* * *
Бойня у ворот давно закончилась, и даже пожары от магии Куца, убившего всех исполинов ещё на подходе, успели потухнуть. Тех тварей, что сумели перебраться через стену сразу в город, марионетки некроманта умертвили с ювелирной точностью, так, что маг сумел заменить их телами нескольких своих слабых кукол. Не желая офишировать произошедшее на весь Орден, Кай покачиваясь направился сразу к Патриарху, благо девчонка висела в лапах умертвия молча. Вколов Каю дозу усилителя и позвав для лечения Бика, Куц выслушал рассказ своего заместителя и бешено пылающий взгляд его глаз вперился в то место, где должна была находиться его возлюбленная ученица.
— Покажись, — как можно более спокойным голосом приказал Куц, — обещаю что не убью тебя сразу. Я должен всё знать.
— Я ничего плохого не сделала! — тут же отозвалась пустота, — это все ради Неё! Кави одобряет мои подношения! Она любит меня!
— Так значит, подношения? — ещё сильнее взьярился Куц, — и откуда тебе — смертная, известно, что Кави любит получать в дар⁈
Сославшись на первый в своей жизни ритуал проведенный самим Патриархом, девочка все же рассказала, как она пришла к мысли о том, что ей нужно делать, чтобы задобрить хозяйку чертог в которых все они жили, благоразумно умолчав о том, что не одна она занималась этим действом…
После этого, гнев Главы поутих, но не пропал совсем.
— Глупая девочка, — обречённо покачал головой Куц, — мы никогда не приносили в жертву Всетемнейшей людские жизни — она предпочитает совсем иные дары. Жизней она может взять сама столько, сколько ей необходимо… А тот ритуал был всего лишь бутафорией. Проверкой для посторонних, чтобы узнать — готовы ли они пойти на всё, ради того, чтобы получить защиту, кров, а так же часть нашей силы и знаний. Почему ты не послушалась меня? Я согласен, что в этом есть и моя вина и я готов тебе просить самовольство, но попытка убийства старшего брата, который любит тебя и защищает вот уже несколько лет…
— Нет! — закричала девочка в панике, — не убивай меня, учитель! Мы больше так не будем! Я клянусь…
— Мы? — тут же зацепился за вскользь брошенное слово Куц, — значит есть и другие⁈
— Умоляю, не нужно! — продолжала кричать потерявшая самообладание и невидимость девчонка, — богиня любит меня! Она тебе этого не простит!
— Кто ещё знал о твоих деяниях, Алия? — подключился к разговору Кай, которому после вмешательства Бика, стало гораздо лучше.
Почти все люди Ордена сейчас находились в городе, но некоторые остались в лагере и сейчас напряжённо слушали крики девочки, распятой в лапах умертвия. Пара человек неожиданно испарились из лагеря, предпочтя бегство вместо верной смерти от рук взбешённого мага. Их судьба была заранее предрешена и весьма незавидна — в одиночку, человеку, даже имея дары и оружие, или даже в паре, выжить в Стиксе просто невозможно…
Вопреки ожиданиям, рассказывать о прочих своих подельниках, Алия отказалась. Разум её помутился и девчонка просто кричала проклятия в адрес магов, обвиняя их в трусости и ереси, мол, они забыли про свою богиню, плюнули ей в лицо своим безразличием и вообще не достойны даже упоминать Её имя.
Решив что сейчас выяснять этот вопрос нецелесообразно, Куц приказал связать девчонку и уложить в телегу, предварительно заткнув ей рот импровизированным кляпом. За нападение на Кая, её ждала смерть — это знали все, в том числе и сама Алия, но было необходимо приподать урок остальным. То, что он собирался сделать, будет серьезным ударом для всего Ордена, но поступить иначе, Куц просто не мог. Ведь рано или поздно, люди узнают о произошедшем, и тогда, Патриарх в их глазах предстанет слабаком.
Спустя несколько часов, в течении которых, Кай руками своих марионеток успел разобрать кузню и перетащить её составляющие в лагерь, старательно делая вид что ничего не произошло, работа в городе была завершена. Ночь, не лучшее время для прогулок по обновлённому участку. Несколько раз на группы рыщущих по домам и лавкам людей нападали развитые химеры, которым удалось перебраться через стену в ином от ворот месте, и даже убить пару человек, но вскоре их самих пронзали мечи и копья…
Когда все люди собрались в лагере, Куц вышел перед огромной толпой, предварительно отправив дикарей в стаб, а с ними и бо́льшую часть телег с добытыми припасами — вряд ли Алия успела завербовать кого-то из последнего приобретения Ордена. Дикари ещё даже толком не научились разговаривать на общем языке, куда уж им устраивать подковёрные игры с Патриархом? Колонну сопровождали Лой и Бик — те, кому Куц доверял всецело, и пусть рассвет уже занимался, средь деревьев густого леса было по-прежнему очень темно, а значит опасно… Остальным двоим магам он тоже доверял, но предполагая что может начаться бойня, оставил их возле себя.
Чтобы никто не подумал сбежать, толпу со всех сторон окружали умертвия — пропажу двоих орденских лучниц, маги уже успели обнаружить.
Глаза Куца яростно светились в предрассветной темноте, а костры и факелы не давали достаточно света чтобы хоть немного скрыть ярость Патриарха.
— Сегодня мне стало известно о наличии в нашем Ордене… — Куц запнулся подбирая нужное слово, — тайного общества, или, если угодно, секты. В неё входит неопределенное количество людей и мне нужно знать, кто оказался достаточно глуп для того, чтобы позволить себе считать, что он вправе творить что-то, в обход моей воли. Я предлагаю этим людям выйти вперёд и добровольно сознаться в причастности к этой… секте. И тогда, я гарантирую сохранить вашу жизнь. На раздумия даю ровно минуту, после чего милость моя сойдёт на нет, и я, если потребуется, огнём и железом вызнаю правду самостоятельно. Думайте…
Несколько человек тут же выбежали вперёд и пали на колени перед Патриархом упёршись лбами в утоптанную траву, наперебой каясь в своих проступках. О клятвах данных Алии они как-то резко позабыли, да и возможный гнев Кави их сейчас пугало куда как меньше, чем взгляд взбешённого Патриарха. Все они ссылались на данную клятву и страх перед девчонкой, которая их в это втянула. Все кто вышел первыми, были женщины — самые благоразумные из тех, кто был причастен
