Злость нажала на спуск; не он. И не промахнулась. Никто из них двоих никогда не промахивался, тем более на таком расстоянии.
Злость нажала и пропала. А Ульвар сын Тора в состоянии озадаченного ступора разглядывал распростёртое на слишком большом кресле уже мёртвое тело. И с искренним удивлением понимал, что ему… больно? Точный диагноз поставить не получалось, потому что было совершенно непонятно, что именно и почему, собственно, болит. Но общее состояние было на редкость отвратительным.
Более того, через пару секунд мужчина подобрал этому состоянию ещё одно странное определение. Полубог чувствовал себя так, будто не он только что выполнил приказ, на котором и сам настаивал, а ему самому прожгли сквозную дыру во лбу, приведя в исполнение подписанный Императрицей приговор. И что не худенькая девушка из прошлого сейчас лежит, остывая, в исследовательском кресле, а он сам.
Растерянно, как будто впервые увидел, полубог посмотрел на пистолет в руке. Мужчину плотным облаком окутывало ощущение неправильности, нереальности происходящего. Словно это всё было страшным сном. Или он не человека убил, а одним выстрелом — сразу весь мир.
А потом пришло осознание. Запоздало, но сразу как-то вдруг, махом, и откуда-то извне, а не из собственной головы.
Что он только что своей собственной рукой убил будущее. Не всего мира, куда там до таких масштабов; она и от гибели галактики не поморщится. Он убил завтрашний день одного-единственного человека. Не смешной и удивительно оптимистичной девочки Оли; свой собственный.
Убил своего собственного ребёнка, появившегося благодаря чуду и так и не увидевшего солнца. И… это самое чудо тоже убил. Жизнерадостную женщину с мягкой рыжей косой, от улыбки которой ему как будто становилось легче дышать.
Пистолет к виску он поднёс даже почти осознанно. То есть, он прекрасно отдавал себе отчёт, что поступает странно и нелогично. Но был твёрдо уверен, что это будет лучший выход. Правда, самоубийством он это всё-таки назвать бы не смог; это было устранение несоответствия между реальным положением вещей и видимостью этого положения. Самоубийство он совершил несколькими секундами ранее.
У самого виска щелчок был хорошо слышен. Вот только ожидаемой темноты за ним не последовало. Сын Тора вновь озадаченно, но уже внимательней посмотрел на пистолет, и всё встало на свои места: в оружии был только один заряд, и абсолют его уже потратил.
— Не трудись, — прозвучал спокойный женский голос. — Там действительно больше нет зарядов. Дай сюда, — подошедшая Императрица требовательно протянула руку. Ульвар совершенно не удивился её присутствию, и даже не стал возмущаться, а спокойно отдал бесполезное оружие. Он вообще сейчас всё делал механически, не понимая происходящего. Ему казалось странным, как такое может быть: будущего нет, а настоящее всё длится и длится. — Я поступила по-твоему, подписала приказ. Как тебе результат? И кем же ты себя сейчас чувствуешь? — задумчиво уточнила Её Величество, с интересом разглядывая мёртвое тело и похлопывая по ладони пистолетом. — Сволочью? — с непонятной циничной иронией уточнила она.
Впрочем, её собеседник не был способен на анализ ситуации, и не задумывался о мотивах, поступках и странностях поведения Императрицы.
— Покойником, — честно ответил, пожав плечами, полубог.
— Хм? То есть, всё даже интересней, чем я ожидала, — Её Величество насмешливо улыбнулась. — Ладно, пойдём, — и, уцепив мужчину за рукав, потащила его прочь из комнаты. Он не сопротивлялся и ничего не спрашивал, даже по сторонам не смотрел, а просто механически переставлял ноги. А потом странная процессия из двух человек по коридорам и переходам добралась до ещё одной комнаты.
Если бы это здание было больницей, комнатка вполне могла значиться в ней ординаторской. Небольшая и довольно скромная, но очень уютная гостиная с несколькими шкафами, мягкими потёртыми креслами, диваном и невысоким столом, на котором сейчас был накрыт небольшой перекус: чай и вазочка с конфетами и печеньями. За столом о чём-то вполне мирно и увлечённо болтали три женщины.
Самая старшая, всё ещё красивая элегантная ямато, была Ульвару не знакома. В ещё одной, светловолосой красавице с обманчиво мягкими чертами лица и таящейся в уголках губ улыбкой, он опознал старшую дочь Императрицы. А вот третья…
Мир вокруг странно качнулся и предпринял попытку встать с ног на голову. В голове сына Тора образовалась не просто пустота, а даже какой-то вакуум, заставляющий череп сжиматься со всех сторон.
Под синхронный испуганный возглас трёх сидящих женщин абсолют в два шага подошёл к креслу, в котором сидела Ольга. Того, что походя он сломал стол и едва не ошпарил кипятком наследницу, сын Тора просто не заметил. Женщина же, к которой он вот так напролом метнулся от входа, не попыталась спастись бегством просто потому, что растерялась. Очень странно выглядел в этот момент сын Тора; странно и жутко.
А потом отступать было вовсе поздно, да и технически сложно. Да и дальнейшее поведение угрюмого викинга настолько шокировало гостью из прошлого, что она не сумела бы сбежать, даже получив такую возможность.
Ульвар упал рядом с креслом на колени; действительно, не опустился плавно и ловко, как двигался обычно, а рухнул всей массой. Вцепился одной рукой в подлокотник так, что пластик хрустнул и начал крошиться под пальцами, а второй ладонью поспешно и даже почти судорожно обхватил лицо женщины.
Что за чувства затопили его в тот момент, когда пальцы почувствовали живое тепло, он не знал. Да даже если бы в тот момент эти же эмоции мог испытывать какой-то другой, более привычный к ним человек, он тоже не сумел бы разобраться в этой какофонии.
Но одно главное ощущение, подавляющее и превосходящее все остальные, опознать сумел и сам Ульвар. Это было облегчение. Такое полное и огромное, как будто… вообще всё во всём мире разом стало хорошо. Война закончилась, Альянса больше нет, богов нет, и наступило всеобщее благоденствие. Или как будто душа вдруг покинула тяжёлое и неуклюжее тело, и вот-вот воспарит к небесам, подхваченная проносящейся мимо валькирией.
Охваченный странной и невыразимой жаждой просто быть и ощущать, он рывком придвинул женщину ближе, обнял обеими руками, прижимая к груди. Даже не обнял; почти вцепился в неё, и наконец-то сделал вдох, впитывая лавандовый запах её волос. Только теперь заметив, что всё это время не дышал. В этой комнате — точно, а вот насчёт пути сюда он уже был не уверен.
— Смотри-ка, какой потрясающий терапевтический эффект, — немного отрезвил и вернул на землю ошарашенного и совершенно деморализованного Ульвара откровенно ехидный голос Императрицы. — Правы были древние, всё гениальное — просто.
