Леня появился. “Ну, сколько тут вас: раз, два.всего лишь пять. О чем разговор, Юрик, поехали”. Нам никогда не забыть, как принимали нашу “расширенную” команду. Особую заботу проявляла Клара Давыдовна, так в Нонниной памяти осталось имя Лениной тещи, мамы Зины, жены Лени. Никак не могу вспомнить, почему нас тогда не познакомили с нашим будущим другом, Ромой, тогда еще дошкольником.
Как в том анекдоте, после Киева, когда мы опять остались втроем, наша машина показалась нам и больше, и просторнее. А, главное, осталось теплое чувство и к нашим близким, которых мы посадили на следующий день в поезд, и к замечательной семье Чернявских. Так что авантюрные решения не всегда приносят разочарование.
Дорогу от Киева до Одессы нам не удалось преодолеть за один день. Ночевали мы на берегу Южного Буга, прямо на стогу сена — погода была теплой, и возиться с палаткой не хотелось. Помню, для куража я положил себе под голову топорик. Еще на подъезде к Одессе мы узнали, что самое подходящее место для автотуристов в Одессе — это пляж в Лузановке. Туда мы и направились. Действительно, машину и палатку можно было там поставить прямо у моря, буквально в пяти метрах от воды. Мы не могли нарадоваться морю, купанию, южному солнцу. Решили побыть здесь максимально возможное время, неделю, а может быть даже больше. Но это радужное настроение мгновенно исчезло одновременно с заходом солнца.
Что бы я сейчас ни сказал, это не отразит в полной мере того, что мы испытали. Стоило солнцу утонуть в море, как на нас набросились полчища комаров. Помимо неимоверного количества, эти комары отличались и другими “замечательными” качествами: размерами (огромными), вездесущностью (легко проникали через закрытое густой сеткой окошко палатки и через неведомые нам щели), злобностью — это понятно и без пояснений. Всю ночь мы провели в борьбе. Конечно, победа была не на нашей стороне, хотя и уничтожили мы этих злодеев неимоверное количество. Любая человеческая деятельность требует какой-то терминологии. Так вот, мы губили наших душегубов двумя известными методами: методом “давления” на стенках палатки и методом “прихлопывания”. После каждого убитого комара становилось чуть-чуть легче, но тут же появлялся звенящий рой других. Следующий день мы, как могли, отсыпались и уже с меньшим удовольствием, но купались; походили по городу, побывали на Привозе, около Оперного театра, на Потемкинской лестнице. И с ужасом ожидали захода солнца. Вторая ночь прошла так же, как и первая, но значительно хуже. У Нонны впервые появилась сердечная слабость, ей стало не хватать воздуха, а открыть дверь палатки мы не могли. Все.
Утро нас застало уже за пределами Одессы. Решили ехать в Ростов, причем по самой короткой дороге. По атласу я выяснил, что если от Мелитополя направиться к Азовскому морю, то такой путь будет значительно ближе, чем через Харьков. Тем более что атлас утверждал, что эта дорога имеет ранг республиканского значения. И я поехал. По более страшной дороге мне не пришлось ездить ни до, ни после. Днем, под ярким слепящим солнцем, я вынужден был ехать с включенными фарами дальнего света: дорога была настолько пыльная, что видимость ограничивалась всего несколькими метрами. Не говоря о качестве покрытия, которое не позволяло мне двигаться даже с моей “космической” скоростью в 50 км/час. Но делать было нечего — не возвращаться же назад? И вместо ожидавшейся длительности переезда в один день мы потратили полные двое суток.
Несмотря на жесточайшую сушь, я умудрился на рассвете второго дня пути (мы решили сэкономить время и начать движение пораньше) посреди дороги сесть в лужу. Эта глубокая лужа была покрыта плотной пленкой, запорошенной пылью, но, конечно, опытный водитель ее бы объехал. Выбраться своим ходом я не смог, и прошлось ждать два-три часа, пока не появились первые люди. Четверо мужиков просто подняли мой драндулет и вынесли его из коварной лужи. Часть дороги шла вдоль северного берега Азовского моря, и мы один раз позволили себе искупаться — это, пожалуй, было единственное удовольствие, которое мы получили за всю дорогу от Одессы до Ростова. Нам казалось, что эта дорога “республиканского значения” никогда не кончится.
Уже глубокой ночью мы въехали в пригород Ростова, хорошо нам известный армянский Чалтырь. И, наконец, Ростов. Родной, дорогой город, но на этот раз я его воспринимал немного иначе, ведь я разъезжал по его таким знакомым улицам на автомобиле, на своем автомобиле. Мне сообщили, что во время нашего путешествия умер дядя Гриша. Это была первая для нашей тогда еще большой семьи послевоенная потеря. Первое серьезное предупреждение. Запомнилась поездка с Марком Шульгиным в их пригородный сад. Марк никогда не отличался ни здоровьем, ни силой и поэтому сад почти не обрабатывал. И, тем не менее, назло трудолюбивым соседям-садоводам, у него получился удивительный сад, самый продуктивный в округе. Такие красивые, вкусные и крупные плоды абрикосов, слив, вишен и всего прочего я встречал только на картинках. А земля вся заросла травой!
Дальше, после Ростова, дорога шла на север. Проехали Славянск, место, где со слов моей мамы, мы отдыхали в первый год моей жизни. В Харькове я сделал два важных дела. Наконец-то, впервые после Ленинграда, заехал на станцию технического обслуживания, где выяснилось, что никакого перегрева у меня в двигателе нет, а просто был неисправен датчик температуры. А сколько это стоило нервов, плюс отсутствие удовольствия от нормальной быстрой езды и, как следствие, несколько лишних суток нахождения в пути! Дорогой урок. Второе дело — это встреча с моими родственниками тетей Ривой, папиной сестрой, ее мужем и с моей двоюродной сестрой. Встреча была, к сожалению, в этой жизни последней, во всяком случае, с тетей и дядей.
Дальше путь был на Москву, но до Москвы мы побывали, только благодаря Нонне, ее любознательности и настойчивости, в замечательных местах: в Спасском-Лутовинове и Ясной Поляне. Мы с Мишей оказались не на высоте и готовы были проехать мимо Тургенева и Толстого. Точно такая же ситуация случилась и за Москвой, в Клину, где мы посетили дом, в котором жил и создавал свою музыку Чайковский. Из московских же впечатлений у меня сохранился в памяти почему-то только одно: постовой ГАИ, мой недавний знакомец, демонстративно остановил движение по улице Горького в обе стороны, чтобы я спокойно мог выехать из Большого Гнездниковского переулка, где мы прожили пару дней в семье у дяди Нонны. Конечно, проехать путь из Москвы до Ленинграда за один день было мне не по зубам, и мы последнюю ночь нашего путешествия заночевали в Осташкове, на озере Селигер. Причем вначале нас в так называемую гостиницу, простой сарай, не принимали, и мы некоторое время упорно старались как-то улечься в Запорожце втроем. Но ничего не получилось и, в конце концов, в сарай мы прорвались. Нашими соседями оказалась молодая пара, путешествовавшая на мотоцикле с грудным ребенком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
