Правда, вопрос, почему ее передали не сразу, а с задержкой, остается открытым. Я и раньше выдвигал версию, что, возможно, сам срок отправки ее в войска был согласован со Сталиным в ходе совещания, если тем более было дано указание отправить ее к исходу 21 июня. Может, они еще раз о чем-то говорили со Сталиным по телефону в этот промежуток времени и уточняли какие-то детали директивы — вопрос так и не будет понятен полностью, т. к. свидетелей этого уже давно нет. Но по своему опыту знаю, что дата отправки какого-то важного документа может быть определена устным распоряжением начальника.
Есть такие случаи, когда старший начальник пишет в резолюции ‘‘Дать ответ к… (дате, времени)» и если вы подготовили документ сразу же, то все равно в Генштабе не принято нести его сразу на подпись и отправлять — там все выполняется строго согласно резолюций и устных распоряжений. И это не трусость, а обычная штабная культура, о которой многие «пиджаки» не имеют представления. Да и некоторые военнослужащие иногда несут отсебятину по этим вопросам. Привожу это просто вам к сведению — не думаю, что задержка связана с каким-то умыслом, потому что если была бы спешка, то и «не прилизанную» шифрограмму отправили. Мне встречались и такие — их сразу видно» — полковник ГРУ Сергей Мильчаков.
С точки зрения штабиста, все совершенно правильно, и задержка с передачей текста шифровальщикам и дальше в войска вполне объяснима. Но… Если срок отправки согласовывали со Сталиным и «приказ наркома» надо было отправлять не ранее наступления 22 июня, то зачем было потом выдумывать байки про Ватутина и про «срочную» отправку Директивы в войска? Рассказывали бы потом, что Сталин приказал отправлять «Директиву № 1» в округа не раньше 1 часа ночи — кто ж проверит («валите все на мертвого»)? Но если все-таки «торопились», а Сталин отдельных указаний не давал, то тем более непонятно, что делали с «Директивой № 1» нарком и начальник ГШ больше часа, с 22.20 до 23–30, в кабинете наркома. Тем более, что Жуков отправлял не «неприлизанную» Директиву — текст точно совпадает с черновиком, но это беловой вариант. Ведь у Жукова был почти час, чтобы не спеша переписать текст с черновика-оригинала в шифроблокнот.
Опять же, Кузнецов кинулся обзванивать флоты, бегом послал своего зама отправлять телеграмму, как только ему дали почитать текст «Директивы № 1» (правда, потом он почему-то заявил, что его эта Директива не касалась вовсе)! Ему в кабинете Тимошенко не было сказано ни о какой необходимости ждать наступления 22 июня. Да и сами маршалы писали, что спешка была, и Сталин вовсе не ставил задачу «тормознуть» отправку Директивы о приведении в боевую готовность в войска. Наоборот, ситуация была неординарная и требовала именно срочной отправки срочной Директивы. Счет действительно шел на минуты. Жуков сам же пишет: «Необходимо было как можно быстрее передать в округа директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность…о В конце концов, при всем обилии обвинений в адрес Сталина почему-то никто не «догадался» обвинить его еще и в задержке отправки «Директивы № 1» в западные округа в ночь на 22 июня. Так было бы проще. Однако вместо этого придумали байку про Ватутина, что «немедленно выехал» с Директивой в ГШ прямо из Кремля. Правда, отправлял ее уже Василевский, и только в 00.10–00.30. Якобы.
Короче, заврались товарищи маршалы от души… А ведь врут люди в основном, когда есть что скрывать… Такие события, как начало войны, «забыть» все же трудно. А они то ли отправили «Директиву № 1» в округа в 00.30 во все округа одновременно, то ли в разное время отправляли. То ли спешили с отправкой — то ли резину тянули…
То, что на «черновике Директивы № 1» стоит отметка «Директива отправлена в 00:30 в ЛВО, ЗОВО, КОВО, ОдВО, ПрибОВО…», говорит только о том, что ее действительно передали в Оперативное управление ГШ для отправки в это время. Но точно узнать время отправления в округа, в каждый соответственно, можно только подняв окружные директивы, на которых соответствующие отметки поступления документа также должны стоять. И в Оперативном управлении должны были остаться «следы» времени отправки «Директивы № 1» в округа. И тогда можно делать достаточно точный вывод — в какое время уже Оперативное управление отправляло в округа этот «приказ наркома»…
Но то, как быстро офицеры Оперативного управления ГШ отправили в округа текст Директивы, — не самое важное. В конце концов, для отправки тоже требуется время. 00.30 и даже 1.00, на самом деле не самое большое «запоздание» в их службе. Действительно важно, во сколько Директива поступила в эти округа, но гораздо важнее то, как быстро передали приказ по армиям на местах. Важно, что сделали командующие округов для того, чтобы поднять войска по тревоге в кратчайшее время.
А еще более важно — получали ли войска в западных округах этот приказ вообще.
В Киев «приказ наркома» пришел якобы в те же 00.30, но приказ по армиям выдали еле-еле к 2.30. Примерно в это же время приказ по армиям выдали в Минске и в Риге. Так что, возможно, Жуков нагородил про Ватутина ради того, чтобы скрыть сразу несколько «странностей»: во сколько на самом деле ушла «Директива № 1» в округа из Генштаба в ночь на 22 июня; то, как он сам лично переписывал ее в шифроблокнот в течение часа; почему в войсках западных округов (кроме одного!) приказ о приведении в полную боевую готовность, приказ об объявлении тревоги был доведен до частей только после 2.30! Всего за 1 час до нападения Германии!
На самом деле чертовски сложно восстанавливать картину событий по мемуарам генералов и маршалов. Практически никто из них не указывает точное время, хотя бы суток. К примеру, тот же Тюленев мог быть у Тимошенко и Жукова в Наркомате обороны вечером 21 июня (и еще раз увидеться с Жуковым) до 20.00, когда они убыли к Сталину на совещание. А мог и после 22.00. Но если разговор Тюленева с Жуковым действительно состоялся до 20.00, то получается еще более интересно. Командующие западных округов доложили начальнику Генштаба, что пока все спокойно, но он их все равно предупреждает о скором нападении, о котором ему известно от разведки:
«— По донесениям штабов округов, — сказал он, — как будто все спокойно. Тем не менее, я предупредил командующих о возможном нападении со стороны фашистской Германии. Эти предположения подтверждаются данными нашей разведки…»
Об этих «данных нашей разведки», в которых сообщалась точная дата и время нападения и с которым начальник Генштаба был ознакомлен в обязательном порядке, пишет в своих работах Мартиросян. Например, еще 17 июня военно-морской атташе капитан 1 — го ранга Воронцов действительно отправил из Берлина сообщение в Москву, в котором доложил, что нападение Германии произойдет 22 июня в 3–30 утра! Воронцов прибыл в Москву 21 июня, доложился в ГРУ и наркому ВМФ Кузнецову, а тот докладывал согласно журналов посещений в кабинете Сталина вечером 21 июня.
Генералы и маршалы и с датами частенько не договаривают. Тот же Жуков писал, что перед 22 июня «по рекомендации наркома» командующие западных округов начали проводить «учения в сторону границы», но в какие точно числа и дни эти «учения» начались — не показал. Впрочем, ловить маршалов на «лукавстве», сличая их слова со словами их подчиненных или сослуживцев, дело увлекательное, но не очень приятное.
Но «мемуары» мемуарам рознь. В ходе исследования того, как войска приводились в боевую готовность, были рассмотрены три основных западных округа — Прибалтийский, Белорусский и Киевский. Однако без внимания остался самый «скромный» из четырех западных округов — Одесский. Этот Одесский округ, он же Южный фронт, только в июле 1942 года был соединен с Юго-Западным, а затем влит в Северо-Кавказский фронт. Но в истории войны он как-то «затерялся». А зря. Ведь в этом округе и приказы до 22 июня исполнили, как надо, и в ночь на 22 июня все сделали, как положено. И даже странная задержка в Генштабе с отправкой «Директивы № 1» в округа не помешала командованию этого округа привести свои войска в полную боевую готовность до нападения Германии, и все части получили «приказ наркома» вовремя — почти за 2 часа до нападения врага.
Стоит потратить немного времени и посмотреть, что пишет об этих событиях маршал М.В. Захаров, тогда — начштаба ОдВО. Вот уж где командиры действовали по «личной инициативе», причем во всем округе, как «сговорились». Сама книга была написана Захаровым еще в 1969 году, но после его смерти в 1972 году набор рассыпали, а рукописи изъяли. Издана книга была только в 1989 году. Как военный маршал Захаров — примечательная личность. В партию большевиков-коммунистов вступил в 1917 году. Дважды Герой Советского Союза, с 1945 по 1949 г. — начальник Военной академии Генерального штаба. С 1949 по 1952 г. — заместитель начальника Генштаба по разведке, начальник Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба. Захаров был в ГШ, когда «в конце 1940-х — первой половине 1950-х годов Военно-научным управлением Генерального штаба под руководствам генерал-полковника А.П. Покровского» и задавались те самые «пять вопросов» генералам по событиям начала войны.
