Мы знаем, что Наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование, и что вы будете искать в них лишь повода для обвинения Нас в противлении власти, но чем выше будет подниматься "столп злобы" вашей, тем вернейшим будет оно свидетельством - справедливости Наших обличений…
Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних, истребление невинных, простираем Мы Наше слово увещевания: отпразднуйте годовщину своего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лук,XI, 51), и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. XXVI, 52)" 210.
Тихон
Патриарх Московский и всея Руси
(Томск, Еп. Вед. 1919, № 13-14)
Пророческими окажутся для многих палачей России вещие слова Патриарха Тихона, многие от меча и погибнут, погибнут под пытками таких же палачей в междоусобной схватке за власть…
3.
Церковь, вопреки официальной, лживой, как всегда, большевистской пропаганде, приняла широкое участие в оказании помощи голодающим соотечественникам. Летом 1921 года Патриарх Тихон обратился к народам мира и православному человеку об оказании всемерной помощи ближнему своему. В августе 1921 года он обращается с посланиями к главам отдельных христианских Церквей (Православным Патриархам, Римскому Папе, Архиепископу Кентерберийскому и Епископу Йоркскому) с призывом во имя христианской любви провести сборы денег и продовольствия и выслать их за границу умирающему от голода населению Поволжья.
В это же время православная Церковь основала Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим, во всех храмах и среди верующих начались сборы денег, предназначенных голодающим. Но Совнарком признал излишней такую организацию и потребовал все собранные Церковью денежные суммы сдать Правительственному Комитету, что и было сделано.
Однако уже в декабре 1921 года Правительство предложило при посредстве органов церковного управления возобновить пожертвования деньгами и продовольствием для помощи голодающим. Церковь разрешила церковноприходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного потребления, о чем и оповестили 6 (19) февраля 1922 года особым воззванием к населению с разрешения Правительства, отпечатав его и распространив.
Но большевикам для претворения своих злодейских планов такая помощь церкви, ее отклик и помощь населению была что кость в горле, ведь на повестке дня стояла реквизиция, а точнее, разграбление церковных ценностей, уже давно намеченное лично Лениным. И сразу же разворачивается гнусная кампания в большевистских газетах с резкими выпадами и клеветой в адрес Церкви. 10 (23) февраля 1922 года ВЦИК выпускает знаменитое "Постановление об изъятии из храмов сосудов и прочих богослужебных церковных предметов", что с точки зрения Церкви являлось актом святотатства…
В этой связи потрясающим по своей жестокости, цинизму, бесчеловечности и ненависти является секретное письмо В.И. Ленина членам Политбюро ЦК РКП(б) о необходимости решительно подавить сопротивление духовенства проведению в жизнь декрета ВЦИК от 23.02.1922 г. об изъятии церковных ценностей.
Впервые оно было напечатано в "Вестнике Русского Студенческого Христианского Движения" (Париж, № 97, 1970, с. 54-57). Его подлинность подтверждает редактор "Вестника" Н.А. Струве, тем более что на него есть ссылка в "Полном собрании сочинений Ленина" т. 45. М., 1964, с.666-667. Но само письмо в собрание сочинений, естественно, не вошло. Цензоры Секретаря ЦК КПСС по идеологии Суслова (Зюсса) не могли допустить этого, и хотя в 1990 году это письмо было опубликовано журналами "Наш современник" и "Известия ЦК КПСС", необходимо его изложить полностью, чтобы читатель смог сам осмыслить всю глубину преступности и ненависти, которые звучат в каждой строке этого письма Главного Палача России.
ДОПОЛНЕНИЕ
Товарищу Молотову
Строго секретно
Для членов Политбюро
Просьба ни в коем случае копии не снимать, а каждому члену Политбюро (т. Калинину тоже) делать свои пометки на самом документе.
Ленин
"По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас твердое решение в связи с общим тоном борьбы в данном направлении. Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Политбюро 20 марта, то поэтому я изложу свои соображения письменно.
Происшествие в Шуе должно быть поставлено в связь с тем сообщением, которое недавно РОСТА переслало в газеты не для печати, а именно сообщение о подготавливающемся черносотенцами в Питере сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей. Если сопоставить с этим фактом то, что сообщают газеты об отношении духовенства к декрету об изъятии церковных ценностей, а затем то, что нам известно о нелегальном воззвании Патриарха Тихона, то станет совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент.
Очевидно, что на секретных совещаниях влиятельнейшей группы черносотенного духовенства этот план обдуман и принят достаточно твердо. События в Шуе лишь одно из проявлений этого общего плана. Я думаю, что здесь наш противник делает громадную ошибку, пытаясь втянуть нас в решительную борьбу тогда, когда она для него особенно безнадежна и особенно невыгодна. Наоборот, для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99 из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед давлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горсточку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.
Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимо. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализацию этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.
Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществить их самым энергичным способом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Это соображение в особенности еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена полностью. Кроме того, главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов, т. е. эсерам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы именно в данный момент, именно в связи с голодом проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства.
Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю следующим образом:
