— Вроде бы так. Я склонен выманить его из здания на коротком поводке, а затем взять или нейтрализовать. Но это уже по твоей части.
— Сколько осталось заложниц? — спросил Данжело.
— Четыре, — ответил переговорщик. — И минут через десять получим одну из них.
— Собираешься предложить ему сдаться?
Главная цель переговоров — убедить преступника капитулировать. Но если предложить ему сдаться до того, как он получит вертолет или иное средство для бегства, он расценит предложение — и небезосновательно — как завуалированный ультиматум и попытку схватить его. С другой стороны, если дать добро на захват, не обойтись без жертв, и переговорщик проведет остаток жизни, задавая себе вопрос: нельзя ли было взять преступников, избежав кровопролития?
Еще существует комплекс иуды. Предательство. Поттер обещал Хэнди одно, а дает совсем иное. И как бы ни был плох этот Хэнди, они с переговорщиком своего рода партнеры. Предав его, Поттер будет долго-долго жить с этим.
— Нет, — ответил агент ФБР. Никаких предложений о сдаче. — Он решит, что это ультиматум и мы планируем захват. И тогда нам не выманить его из здания.
— Что здесь произошло? — Данжело кивнул на закопченный фургон командного пункта.
— После расскажу, — ответил переговорщик.
Вместе с Лебоу и Баддом они изучили строительные планы, карты местности и изображения аэрокосмического сканирования.
— Заложницы находятся вот здесь, — объяснил Поттер. — Данные часовой давности. — Но насколько нам известно, бензиновая бомба все еще на взводе.
Лебоу нашел описание канистры с бензином и прочел вслух.
— Вы уверены, что получите девочку? — спросил командир спецназа.
— Покупаем за пятьдесят тысяч долларов.
— Вот она и скажет нам, как обстоят дела с ловушкой, — проговорил Данжело.
— Думаю, это уже не важно. — Поттер посмотрел на Анжи, и та кивнула. — Есть бомба или нет бомбы, Хэнди все равно расправится с заложницами. Если у него будет хоть сколько-нибудь времени — хотя бы одна-две секунды, — расстреляет их или швырнет в них гранату.
— Гранату? — нахмурился Данжело. — У вас есть список его оружия?
Лебоу уже распечатывал лист. Командир спецназовцев прочитал и удрученно покачал головой.
— У него есть «МП-5» с прицелом и глушителем?
В борт фургона постучали, и на пороге появился молодой офицер из команды спасения заложников.
— Сэр, мы закончили предварительную разведку.
— Докладывай. — Данжело кивнул на план.
— Эта дверь деревянная, но снаружи обита металлическим листом. Похоже, ее уже сверлили пробным буром.
Данжело посмотрел на Поттера.
— Нашлись энтузиасты из местных. Так он и завладел «хеклером».
Данжело коротко кивнул и разгладил пышные усы.
— Есть еще одна дверь, — продолжил спецназовец. — С южной стороны, тоже деревянная и намного тоньше первой. Со стороны реки имеется грузовой причал. Дверь приоткрыта достаточно, чтобы в нее проскользнула тоннельная крыса, но при условии, если снимет экипировку. Можно запустить туда парочку ребят из тех, что помельче. Рядом дверь меньшего размера, укреплена железом, вся проржавела, закрыта. Здесь же обнаружена сточная труба двадцати четырех дюймов в диаметре, отверстие закрыто металлической сеткой. Окна на втором этаже зарешечены прутьями толщиной три восьмых дюйма. Вот эти три окна с нашей позиции не видны. Крыша обита железными листами толщиной пять шестнадцатых дюйма, шахта лифта закрыта. В нее ведет металлическая дверь. По моей оценке, от момента проникновения в эту дверь до открытия огня пройдет от двадцати до тридцати секунд.
— Много.
— Да, сэр. Если мы пойдем на прорыв под прикрытием огня из окон четырьмя бойцами, по двое в каждую дверь, и еще двое воспользуются дверью на пристани, то вступим в контакт с противником и выполним задачу через восемь-двенадцать секунд.
— Спасибо, Томми, — сказал Данжело и повернулся к Поттеру. — Неплохо, если бы не та ловушка. — А затем спросил: — Как насчет стокгольмского синдрома?
— Не просматривается, — ответила Анжи. — Хэнди утверждает, что чем больше узнает человека, тем более склонен его убить.
Данжело снова провел рукой по усам.
— Они хорошие стрелки?
— Скажем так: под огнем ведут себя хладнокровно.
— Это даже важнее, чем быть хорошим стрелком.
— И он убивал полицейских, — добавил Бадд.
— И в перестрелках, и казнил, — объяснил переговорщик.
— Так, — протянул Данжело. — Похоже, нам нельзя идти на приступ. Из-за риска, что он подожжет бензин и воспользуется гранатами. А также из-за его склада ума.
— Принудить его выйти из здания, чтобы сесть в вертолет? — спросил Поттер. — Вертушка находится здесь. — Он постучал пальцем по карте.
Спецназовец посмотрел на ту ее часть, которая изображала поле, и кивнул:
— Полагаю, да. Оттянем людей, чтобы их не было видно, и заставим преступников и заложников идти через лес вот здесь.
— Хэнди сам выберет путь, — перебила его Анжи. — Как ты считаешь, Артур?
— Ты права. Он захочет сам разрабатывать маршрут. И надо думать, этот маршрут окажется не самым прямым.
Спецназовец и переговорщик наметили четыре вероятных пути от бойни до вертолета, и Лебоу нанес их на карту.
— Я рассажу снайперов на деревья здесь, здесь и здесь, — показал Данжело. — А тех, кто останется на земле, одену в камуфляж и размещу вдоль всех четырех маршрутов. Когда преступники окажутся рядом, снайперы возьмут их на мушку. Затем оглушим всю группу свето-шумовой гранатой. Бойцы повалят заложниц на землю, а снайперы нейтрализуют преступников, если те будут представлять угрозу. Ну как тебе?
Поттер продолжал смотреть на карту.
Бежали секунды.
— Артур?
— Все прекрасно, Фрэнк. Очень хорошо.
Данжело вышел инструктировать бойцов.
Поттер взглянул на фотографию Мелани и снова поднял глаза на бойню.
— Ждать — это самое тяжелое, Чарли. Хуже всего остального.
— Понимаю.
— Нашу сегодняшнюю ситуацию можно назвать экспресс-кризисом, — прокомментировал Тоби, не отрывая взгляда от своих приборов и экранов. — Всего одиннадцать часов. Можно сказать, пустяк.
Внезапно кто-то так стремительно ворвался в фургон, что все, кроме переговорщика, потянулись за оружием. На пороге стоял Роланд Маркс.
— Агент Поттер, — холодно спросил он, — я правильно понял: вы собираетесь брать его?
Переговорщик посмотрел мимо него на раскачивающееся неподалеку дерево. Ветер усилился, словно подкрепляя ложь, что на реке слишком сильное волнение, поэтому сажать вертолет на воду нельзя.
— Собираемся.
— Я разговаривал с вашим товарищем, агентом Данжело, и он поделился со мной тревожной информацией.
Поттер не верил Марксу. На протяжении нескольких часов тот дважды чуть не провалил переговоры и при этом сам едва не расстался с жизнью. И вот теперь снова наседает на него. Секунду-другую он боролся с желанием арестовать наглеца, чтобы больше никогда не видеть его. Но только удивленно изогнул брови.
— Шансы пятьдесят на пятьдесят, что одна из заложниц погибнет.
Поттер оценил бы эти шансы как шестьдесят к сорока в пользу заложниц. Но Мариан всегда упрекала его в неисправимом оптимизме. Агент поднялся, вышел из сожженного проема двери и поманил за собой Маркса. Достал из кармана кассету, многозначительно подержал в руке и положил обратно. В глазах у Маркса мелькнул огонек.
— Хотите еще что-нибудь сказать? — спросил переговорщик.
Лицо Маркса смягчилось, словно он, почувствовав, что у него с языка готовы сорваться извинения, подавил их. И вместо этого сказал:
— Я не хочу, чтобы девочки пострадали.
— Я тоже не хочу.
— Ради Бога, позвольте ему сесть в вертолет, только заставьте отпустить заложниц. А когда он приземлится в Канаде, канадцы накинутся на него, как пресловутые ассирийцы из поговорки.
— Все так. — Поттер нетерпеливо махнул рукой. — Только Хэнди не собирается лететь в Канаду.
— Как же?.. А специальный коридор, который вы устроили для него?
— Он не поверил ни единому слову. А если и поверил, то прекрасно понимает, что мы можем установить в вертолет второй ответчик. Он направится прямо на стадион «Буш мемориал». Или в другое место, где, как сообщит ему его телевизор, сегодня вечером состоится большая игра.
— Что?!
— Или, может быть, на стоянку Университета Миссури к тому времени, когда кончатся вечерние занятия. Или в «Маккормик-плейс»[47]. Приземлится там, где собралась большая толпа. При таком развитии событий нам не взять его. Могут погибнуть сотни людей.
Глаза у Маркса выразили понимание. То ли он представил, как прощаются с жизнью эти люди, то ли прощался со своей карьерой. Или вспомнил о безнадежном состоянии своей несчастной дочери. Но как бы то ни было, кивнул:
