Он удержал его. Выпалил другой тормозной двигатель, и Слант увидел, как корабль выровнялся, сбросив скорость, и мягко падает на один из лесистых холмов.
Но ведь кабель даже и близко не подходил к гнезду! Казалось, его кожа отделилась от тела и волосы стоят дыбом, как будто в него ударила молния.
Открыв глаза, Слант отвел кабель так, чтобы увидеть его. Штекер был безнадежно сломан, его контакты сплавлены, погнуты, искорежены. И тем не менее с его помощью он управлял кораблем. Он отчетливо видел кабель и одновременно видел оплетающую его замысловатую сеть желтых и красных огоньков. Приближающаяся земля была почему-то того же цвета, что и средства управления кораблем. Наваждение? Волшебство?..
Времени удивляться тому, что происходит, не было. Ему нужно посадить корабль. Деревья поднимались и опускались вокруг. Слант поправил угол падения, поправил еще раз, затормозил – и ударился о землю.
Это была неудачная посадка, просто плачевная. Слант слышал, как с грохотом разваливается корабль, пробивая себе путь сквозь кроны деревьев.
Однако теперь он знал, что эта посадка и все, что ей предшествовало, – чудо, наяву происшедшее с ним. Он не мог выжить. Не мог посадить корабль.
Он выжил. И посадка произошла. И единственное, что дало ему такую возможность, – магия.
Это было последней его сознательной мыслью.
25
Слант очнулся от запаха тлеющей изоляции, треска искр и шипенья пламени и, открыв глаза, увидел клубы дыма. Повинуясь отточенным гипнотическими установками реакциям, оставшимся ему в наследство от прошлого, он сразу же стал двигаться, пытаясь убраться подальше. Дым убивает вернее чем огонь.
Глаза слезились, но кое-как ему все же удалось разобрать, что происходит. Он все еще в рубке управления, лежит на куче потрепанных книг.
Сколь неудачное, столь же и чудесное приземление сбросило его с антигравитационной кушетки, но книги смягчили падение. За исключением нескольких незначительных синяков новых ран не было. Какое-то из устройств антигравитационной кушетки – одна из опор неподалеку от места, куда выходил кабель прямого контроля, – горело ярким пламенем. Только тут Слант обратил внимание, что все еще держит в руках конец кабеля. Отлетев в сторону при падении звездолета, он, должно быть, вырвал его из контакта.
Сланта снова настигли клубы дыма, он закашлялся. Необходимо как можно скорее выбраться отсюда. Системы вентиляции отключились или погибли во время падения корабля, – гудения их слышно не было. И единственным признаком движения воздуха был нарастающий жар ревущего пламени.
Бывший киборг ползком пересек рубку и, добравшись до двери, обнаружил, что коридор наклонен под немыслимо крутым углом. Болели легкие, шею и затылок все еще пожирало агонией, но головная боль, мучившая его последние десять часов, исчезла. Теперь он мог соображать.
Слант с трудом, на четвереньках пробирался по коридору, стараясь прижиматься к полу, где воздух был чище. Впрочем, дым целиком заполнял только рубку. Двери кладовых вырвало при ударе корабля о землю. Содержимое складских отсеков вывалилось в коридор, и Сланту пришлось ползти среди рассыпавшихся инструментов и сломанных механизмов.
Внутренняя дверь шлюза была открыта, но так искорежена, что в нее пришлось буквально протискиваться.
То, что называлось шлюзом, больше не существовало. Трещали замкнувшиеся провода, вспыхивали предупреждающие огни, горели аварийные лампы, и прорванная труба подачи питания в теплицу разбрызгивала питательный раствор гидропоники по всей камере. Внешняя дверь была распахнута настежь. С разъединенным гидравлическим механизмом компьютер не сумел закрыть ее, и корабль так и летел с открытой дверью. Возможно, это тоже осложнило контроль за посадкой, подумал Слант. Он полз вверх, к выходу, по наклонному полу Ухватившись за дверь, он поднялся на ноги – и внезапно остановился: нога, которую он перенес за порог, не встретила ожидаемой опоры. Выглянув, Слант обнаружил, что при посадке оторвалось целиком все крыло. Теперь, разбитое на части, оно лежало в нескольких метрах от звездолета.
Осторожно протиснувшись в дверное отверстие, бывший киборг глубоко вдохнул свежий лесной воздух. Теперь необходимо отойти как можно дальше, прежде чем позволить телу упасть.
И снова неудача Сверху не виден был огромный, все еще дымящийся кусок оторвавшейся обшивки. Слант упал на нее коленями, и ему пришлось перекатиться вперед. Ерунда, сущие пустяки, уговаривал он самого себя.
Боль в разбитом колене и обожженных руках ни в какое сравнение не шла с болью в истерзанной до живого мяса шее.
Пошатываясь, Слант побрел прочь от корабля.
Основной двигатель, наверное, снова на нуле, и, значит, не загорится.
Если ядерные боеголовки еще не взорвались, они уже никогда не взорвутся.
Взорваться может только обычное оружие или различные химикалии, складированные на борту, если до них доберется огонь из электрических цепей, – а горели они по всему кораблю. Да, это будет грандиозное зрелище, но участвовать в нем как-то не тянет. Если удастся отойти на несколько сотен метров, он спасен.
Все это так, если основной двигатель вырубился. А если нет и он продолжает работать бесконтрольно, плазма может случайно найти выход из контейнеров и расплавить весь корабль целиком. Слант понятия не имел, что станется при этом с боеголовками. Но он был почти уверен, что худшее позади. Остались частности.
От удара при падении лазеры, наверное, вышли из строя, или, по крайней мере, их должно было вырвать из цепи выравнивания напряжения. Со временем они прожгут сквозные дыры в боках корабля. Но об этом у него будет время позаботиться.
А сейчас он брел, прихрамывая, по тлеющим клочьям металлической обшивки и разбитым в щепу деревьям, лака не вышел в неповрежденную часть леса. Как только он окажется на безопасном расстоянии от корабля, говорил себе Слант, он сядет и отдохнет. А еще несколько метров он продержится.
Это было последнее, что сохранила его память.
Придя в себя, бывший киборг сначала не понял, где находится, но потом услышал или скорее, почувствовал рядом с собой голос. Кто-то рядом говорил на полузнакомом языке, но он был слишком сонным, чтобы разобрать слова.
Слант позволил себе отдохнуть еще минуту, а потом прислушался. На этот раз он кое-что понял. Он все еще на Десте, и голос говорил на варварском языке этого мира, говорил о чьей-то силе воли и возможном потенциале.
Кроме голоса, ему был слышен шум ветра в кронах и шорох шагов. Он чувствовал запах земли, и травы, и еще горящего пластика. Он сознавал – каким образом, он не смог бы объяснить, – что рядом с ним находятся четверо, и едва ощутимое притяжение планеты под ним тоже было внятно ему, и цветение в воздухе вокруг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
