куда мучительнее, чем Кощей ожидал.2 Демьян со Златой выросли слишком быстро. И если Демьяну он еще смог это простить, в конце концов тот был мужчиной, да и познакомились они, когда ему было уже двенадцать, то со взрослением дочери Кощей до конца смириться так и не смог. А потом пришел момент, когда она и вовсе отстранилась от него. Он уж точно никак не ожидал, что это произойдет, когда ей будет всего семнадцать. Но нужно было отпустить. Отпустить маленькую девочку, которая так любила кататься у него на руках.
«Наши дети нам не принадлежат», — порой задумчиво говорил Финист после одного-другого стакана меда. Не то чтобы Кощей готов был с этим согласиться, но, кажется, у него не было выбора. «Просто будь готов подхватить», — печально улыбалась Василиса, отлично зная, что он переживает.
И вот момент настал. Но у Кощея вовсе не было ощущения, что он успел подхватить свою дочь. Кажется, она все же упала. И больно ударилась. И, пусть все вокруг и твердили, что дети должны набивать свои собственные шишки, он не мог до конца с этим согласиться, когда речь шла о Злате. Она все еще была его крошкой, и он не готов был добровольно позволить ей удариться. И тем более позволить кому-то ее ударить.
Кощей не был уверен в том, что сделает, если узнает, что кто-то посмел ее обидеть.
— Привет, — позвал Кощей, подходя к Василисе ближе, обнял со спины и поцеловал в висок. — Как она?
— Привет, — отозвалась Василиса. — Все так же. Навела на лицо морок, я уж и не знаю, что думать…
— Морок? Ты уверена?
— Кош! — она все-таки отложила нож и крутанулась в его руках, разворачиваясь к нему лицом. — Не делай из меня дуру! Она безвылазно сидит в темноте, а улыбается как ни в чем не бывало, и вы оба думаете, что я в это поверю?
Глаза у Василисы были влажные, и щеки блестели от слез. Кощей поджал губы.
— И что нам делать? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Василиса, шмыгнула носом и вытерла лицо тыльной стороной ладони. — Устроить ей допрос с пристрастием. Но что мы получим в результате? Послушай, ты уверен, что не можешь заглянуть в ее память и...
— Уверен, — перебил Кощей. — Глупо было не ожидать подвоха от подарка Белобога.
— И каких еще сюрпризов нам ждать? — нервно мотнула головой Василиса.
— Не знаю, — признался он и обнял ее. Почувствовал, как ее ладони легли ему на спину, пальцы вцепились в рубашку, а потом и вовсе сжались в кулаки.
— Все наладится, — пообещал Кощей.
Эх, ему б эту уверенность. И насколько бы проще все было, если бы он все-таки смог посмотреть, что случилось. Но ментальные щиты Златы оказались непреодолимыми. Он не учил ее ментальной магии, а даже если она и училась сама, то вряд ли смогла бы самостоятельно поставить такой заслон. И не оставалось сомнений в том, чья это заслуга. Кощей бы тоже не отказался знать, к каким сюрпризам им с Василисой следует приготовиться заранее. И приготовить Злату. Она ведь была всего лишь ребенком, независимо от того, как и для чего сестры-пряхи спряли нить ее жизни.
— Надо успокоиться, — вздохнул Кощей. — Она расскажет, когда будет готова.
— А если нет? А если она нам не доверяет?
— Она же знает, что я за нее порву…
— Вот именно! — снова воскликнула Василиса. — А она упрямая, совсем как ты! И проблемы свои любит решать сама. Кош, она так плакала… Я все думаю, что мы упустили, где не помогли, не защитили… Мы же видели, что что-то не так…
— Она просто повзрослела.
— Не правда! Давай признаем: она говорила, что все хорошо, и мы предпочли поверить.
— Василиса…
— Мы должны были докопаться до сути, и вот теперь… Что же делать? Кош, что нам делать?
Ответа на этот вопрос не было. Кощей погладил ее по голове. Лет пятнадцать назад Василиса перестала носить косу, стала укладывать волосы в узел, словно признала наконец, что она жена и мать. В волосах мелькнуло серебро.
— Тебе нужно меньше нервничать, — сказал Кощей, надеясь хоть немного её успокоить. — Опять седой волос. Давай-ка я…
Василиса в его руках дернулась и отстранилась.
— Давай не сейчас, — попросила она, отводя глаза.
— Почему? — не понял Кощей. — Это же быстро. Я…
— Кош, пожалуйста…
— Василиса, прекрати, что ты…
— Нет!
Она вырвала руку, которую он все еще держал, и отошла на несколько шагов. Повернулась к нему спиной и замерла.
— Василиса…
— Прости, — попросила она, не оборачиваясь. — Прости, Кош, я… Я просто… Это из-за Златы. Правда, давай не сейчас.
На кухне повисла тишина. Кощею показалось, что где-то наверху раздались шаги. Но он упустил этот момент, потому что сейчас происходило что-то не менее страшное, чем то, что творилось с его дочерью.
— Василиса, что происходит?
Вместо ответа Василиса опустилась на стул, уперлась локтями о стол и спрятала лицо в ладонях. Что-то внутри свело до боли.
Нет.
— Прости, — попросила она. — Прости меня, если сможешь. Я понимаю, что после того, что ты сделал для меня, у меня нет права тебе в этом отказывать, но я не хочу. Я старалась, уговаривала себя, но просто теперь, когда Злата в таком состоянии, нервы сдали — и у меня не осталось на это сил…
— Ты хочешь продолжать стареть?
— Да.
Произнесенное слово эхом отозвалось в нём.
Кощей дошел до стола и опустился на соседний стул. Что-то ноги плохо держали. В последнее время ему тоже начало казаться, что он стареет. Он знал, что это невозможно. Так что? Самый просто ответ — устал — его пугал, потому что спасения от этой болезни для него не было.
— Но почему ты ни разу не сказала?..
— А ты ни разу не спросил, — вздохнула Василиса. — Я знаю, что это жестоко по отношению к тебе, после всего, через что мы прошли, и я не знаю, что мне делать. Я не смогу так, как ты. Я не смогу их всех пережить. Я не выдержу этого. Или превращусь во что-то, что будет уже не мной. Я хочу состариться и уйти. Прости
