меня в голове все слышится звон с прошлого вечера, когда мне приснилось, что мы потонули!
— Послушайте, — сказал Мессенджер сердито, — не начинайте снова эту бабью глупость. Я не вижу, чтобы опасность была непреодолима. Она, конечно, велика, но нам нужно зайти в Корунну за углем под чужим именем и рискнуть потом пройти через Долдремз. Шансы на успех одинаковы!
Кеннер еще хотел что-то сказать, но вдруг остановился, когда чья-то фигура показалась в окне. Это был Фишер.
— Эй, вы! — воскликнул он. — Что заставило вас соскочить с постели?
— Не могу спать! — отвечал юноша. — Каждую ночь мне снится что-нибудь неправдоподобное!
— Вы заразились этим от Кеннера, — вставил Мессенджер немного презрительно. — Дня три назад ему снилось, что у него на груди была гора!
— Мне снилось, что крейсер нас догнал и мы были схвачены, — продолжал Фишер. — Право, мне показалось, что вода врывалась в мою каюту, и, только выйдя на палубу, я понял, что ошибаюсь.
— Смотрите! — вдруг проговорил Кеннер, указывая на сноп света, вдруг легший на палубы яхты.
Все обернулись и вскрикнули от ужаса: свет исходил от крейсера, находившегося теперь от яхты не далее полумили. Вслед затем раздался пушечный выстрел, за которым послышался ужасный треск стали и дерева. Винты яхты перестали действовать, из машинного отделения клубами со свистом вырывался пар, и яхта стала заливаться водой. Вскочившие спросонок матросы стояли — многие полуобнаженные — немые от ужаса катастрофы. Разбитое судно тяжело качалось, покрываемое пеною и водою. Его опасные ныряния в волны говорили, вне всякого сомнения, что конец близок.
В это время казалось невозможным, чтобы «Семирамида» могла продержаться еще хоть час. С крейсера уже перестали стрелять в нее, и каждый на яхте ждал момента, когда погрузится в холодное море. Эта неизвестность и то, что яхта продолжала плыть в таком плохом состоянии, увеличивали страдания людей. Берк покачнулся на палубе при первом ударе, но теперь стоял, бормоча что-то, на мостике. Другие искали защиту у снастей на корме; никто не говорил, не думал ни о чем другом, как о быстром приближении смерти. Снова, как и в первую катастрофу, голос одного Джо привел всех в себя.
— Господа, — сказал он, ковыляя скорым шагом, — вас взорвет, без сомнения, вас угостят горячими напитками, вы попадете к дьяволу, и на долгое время, господа, ей Богу!
Он пошел дальше, крича, подсмеиваясь, побуждая экипаж действовать. Даже на Берка подействовали его слова.
— Эй, где Николини? — крикнул тот обычным тоном.
Николини был механик, но он и его помощник лежали мертвыми в машинном отделении. Когда никто не ответил на его вопрос, шкипер обратился к Паркеру:
— Не дрожите, как теленок, взгляните лучше, где яхта повреждена, посмотрите, есть ли сухой заряд, прочистите пушки!
Услышав эти приказания, люди засуетились и, хотя судно погружалось глубоко, стали прочищать обе пушки и стрелять, не надеясь, впрочем, нанести какой-либо вред крейсеру, который готовился теперь спустить лодку.
Близость новой опасности — быть схваченными — отстранила на мгновение всякую мысль о другой опасности, и все стали с угрозами искать оружие. Между тем скоро лодка была спущена с крейсера и теперь приближалась к ним, освещаемая полосой света с корабля, то высоко поднимаясь на волне, то опускаясь в пучину моря. Это открытие довело экипаж яхты до дикого гнева. Но ничто не спасло бы их, если бы не странная перемена счастья. Как это произошло, они не могли себе представить, но вдруг свет крейсера, следовавший за лодкою, исчез, и снова наступила темнота.
Не смея говорить или надеяться, бывшие на «Семирамиде» ждали прибытия лодки, но она не появлялась. Два раза крейсер стрелял, но ни один заряд не попал в цель. Когда же через некоторый промежуток времени раздался третий выстрел, на «Семирамиде» были уже уверены, что это был дан знак лодке вернуться. Тогда надежда на спасение снова окрепла в их сознании и подействовала ободряюще на самых робких, и, когда Берк стал громко отдавать приказание выкачивать воду, измерять глубину, в экипаже послышалось даже что-то вроде шуток.
Начинало рассветать. Это уже был пятый день странствия. Первою мыслью всех был крейсер, но утром все увидели, что он далеко от них; не было видно даже дыма из труб. Пока матросы продолжали выкачивать воду в машинном отделении, Берк созвал совет в каюте. План его был прост.
— Нас порядком били, — начал он. — Насколько я понимаю, нельзя починить яхту прежде, чем мы не подойдем к Испании!
— А может яхта идти так далеко? — спросил Кеннер.
— Нет, но море стихает, а может быть, и лодки подойдут!
— Ну, — сказал Кеннер, — я не знаю, как могут помочь нам лодки, если вы намерены взять с собою золото!
— Я все-таки спрашиваю себя, — вставил Мессенджер, — почему они перестали нас преследовать в то время, когда, казалось, почти догоняли нас?
— Это вам надо спросить в их машинном отделении, я полагаю! — сурово отвечал Берк.
— Думаете ли вы зайти в Корунну в таких лохмотьях? — спросил Кеннер.
— Попробую. Все равно, хуже здешнего купанья не будет!
Действительно, вода плескалась даже в каюте. Яхта еще держалась, правда, но почти наполовину погрузилась в волны, продвигаясь вперед тяжелыми скачками и вся дрожа. Оставаться на ней не представляло никакого удовольствия, так как кухня и магазины были наполнены водой. Но все-таки, проходя раза два мимо встречных судов, яхта давала им сигналы, что не нуждается в помощи. Утомленный тяжелою работою экипаж, опьянев от вина, лежал врастяжку, где попало.
Весь этот день и следующий оцепенение и изнеможение тяготело над теми, кто рисковал для наживы, и над их начальниками, задумавшими это дело. Многим из них хотелось хоть на минуту согреться и укрыться в сухом месте; это было бы в десять раз ценнее, чем предназначенная доля в добыче. Но облегчения их положению не было.
Вдруг — это было на восьмой день к вечеру — раздался толчок, и вода мгновенно залила все судно. Оказалось, что судно ударилось о скалы северного берега Испании. Среди
