Испания, оказавшаяся на пороге нового столетия, не имела ничего общего с могущественной Испанией, какой она была в прошлом веке. Но писатели того времени, воспевая пейзажи Кастилии, которые были для них символом стоицизма и неиссякаемой силы, главных достоинств их родины, очень надеялись возродить Испанию и увидеть ее вновь великой страной.
Возможно, источником их вдохновения служили многочисленные замки Кастилии, хранящие великое прошлое христианской Испании и наследие Ла-Манчи времен Реконкисты. Иберийская Месета, огромная центральная равнина, сыграла важную роль в те далекие времена, когда христиане боролись за Испанию, захваченную маврами. Месета была стратегически важным пунктом, своего рода ядром страны, и христиане надеялись объединить ее под собственным флагом. Тогда замок, стоящий на этих землях, имел особые, специальные укрепления, которые должны были служить для защиты самого сердца Испании. Неплохое место для ночлега, подумала я.
Итак, я приехала в Оропесу. Было время обеда. Дворец, находящийся здесь, граничит с замком, который раньше был родовым имением герцогини Альба. Он был построен в XV веке прапрапрапра-дедушкой той самой герцогини, которая проказничала когда-то с Гойей в Санлукар-де-Баррамеда и ступня которой была утрачена уже после смерти герцогини при перезахоронении ее тела. Сейчас этот дворец, называемый parador (парадор), входит в целую сеть отелей, принадлежащих государству, которое делает все возможное для продвижения культурного наследия Испании.
Парадоры появились в 1920-х годах благодаря диктатору Мигелю Примо де Риверу. Он прожил недолгую жизнь. В городе Херес ему поставлен памятник — излюбленное место голубей. Отреставрированных парадоров не так много. Часть из них представляет собой историческую ценность. Например, парадор в Сантьяго-де-Компостела расположен в здании госпиталя для пожилых паломников. А парадор в населенном пункте Фуэтеррабиа, что на границе с Францией, это средневековый замок, которому уже тысяча лет и который был владением сановников Хуаны Безумной, Карла V и Филиппа IV (возможно, что именно сюда она привезла тело своего покойного мужа). В Гранаде тоже находится парадор. Это монастырь, построенный на территории Альгамбры.
Он настолько красив, что для того, чтобы попасть сюда, нужно позаботиться об этом заранее и забронировать номер не позже чем за полгода.
Мне, к счастью, повезло: я остановилась в парадоре Оропесы, который не был таким популярным, и мне удалось забронировать номер за два дня до приезда. Администратор гостиницы оказался человеком невысокого роста — всего чуть больше полутора метров, да к тому же еще и болтливым.
— Ах, вы любите ездить на велосипеде, — начал он, глядя на спортивную экипировку и мои ноги, испачканные машинным маслом. — Вот когда был помоложе, я уже не говорю о том, когда был маленьким, потому что и сейчас небольшой… — громко произнес он, смеясь над собственной шуткой.
Думаю, что она была его коронным номером, и он повторял ее при каждом удобном случае.
— Раньше я ездил на велосипеде каждый день, курсируя между деревней и фабрикой в городе, где работал. Каждый день получалось по двадцать километров — туда и обратно. А по праздникам отправлялся в деревню к родителям, это подальше… и все время на велосипеде…
Он все рассказывал и рассказывал о себе. А я улыбалась, кивала в ответ, вставляя из вежливости банальные фразы по ходу его монолога:
— Боже мой! Как же это далеко!
Говоря все это, я боролась с желанием поскорее уйти в свой номер. Когда я взяла сумки и уже намеревалась идти, он громко сказал мне, словно останавливая:
— Нет, нет, нет! Это моя работа!
И вот этот крошечный мужчина взял мой багаж. Он поковылял к моему номеру, то и дело спотыкаясь. Было очевидно, что мои сумки слишком тяжелые. Я же шла рядом налегке.
Тот факт, что мне удалось забронировать номер за столь короткое время, объяснялся, вероятно, тем, что этот крохотный мужчина, работавший за стойкой администратора, а по совместительству еще и гоняющий с удовольствием на велосипеде, имел достаточно свободного времени, чтобы поболтать с кем-нибудь всласть. Номера в отеле были просторными и комфортными, но делать в Оропесе было нечего, кроме как часами лежать в ванне или смотреть что-нибудь по кабельному телевидению, щелкая кнопками пульта.
А вот Сомерсету Моэму, по-видимому, здесь очень нравилось, и, пообедав, он не спешил покидать это место. Может быть, причина в том, что он, так же как и я, очень сильно устав, хотел просто отдохнуть. В тот понедельник в двенадцать часов дня мне как-то особенно хотелось побездельничать. Я лежала в ванне до ощущения «гусиной кожи». Затем не спеша зашла в один-единственный открытый крошечный магазин.
Там я накупила до неприличия много чипсов, кока-колы и пива. Вернувшись в номер, уселась в мягкое кресло, взяла пульт от телевизора и, положив рядом с собой всю эту высококалорийную и вредную еду, стала переключать каналы. Я настолько разленилась, что не хотела даже вставать с кресла.
Глава 23
Трое мужчин и одна женщина из кондитерской лавки
На следующее утро, пребывая в хорошем расположении духа, я решила потратить деньги на вкусный завтрак. Благодаря «шведскому столу» я набрала всякой всячины — хлеб, сыр, бекон, омлет с картофелем, кексы «Магдалена», фрукты, сок и кофе — и устроилась в столовой в готическом стиле под сводчатым потолком, выложенным керамической плиткой «Мадейяр». Здесь же, только шестьсот лет назад, трапезничал дон Франсиско Альварес Толедский, герцог Альба и граф Оропесский (на самом деле это был один и тот же человек). Как и я, он с удовольствием уплетал хлеб, сыр и бекон. А когда ему подавали кабана, приготовленного на вертеле, он старался есть очень аккуратно, чтобы не испачкать горячим жиром свой гульфик — часть брюк, пристегиваемая спереди к поясу. В те давние времена этот предмет одежды был особенно популярен.
Гульфик вошел в моду именно тогда, когда без него мужчины уже просто не могли обходиться. В начале XV века они стали носить короткие туники. И при любом резком движении, ну например, при вскакивании в седло, одежда распахивалась, задиралась, и… определенные части мужского тела оголялись, вот так и родилась такая вещь, как гульфик.
Изначально гульфик изготавливали из куска материи, которая закрывала ту часть мужского тела, которую выставлять на всеобщее обозрение было просто неприлично. В XV веке мужчины, как, собственно, и сегодня, были озабочены размерами своего достоинства. Практически сразу они поняли, насколько удобен гульфик: он был просто незаменим не только для прогулок пешком, но и для езды верхом. Ношение этого предмета одежды поднимало их в глазах окружающих и помогало визуально приукрасить то, чем были не очень довольны они сами. В середине XVI века испанский королевский двор с трудом сдерживал свое недовольство по поводу распространения гульфиков среди мужчин в Новом Свете. И тогда это изобретение вышло из употребления. Бедным женщинам ничего не оставалось, как падать в обморок при виде оголенной части мужского тела.
