«назад, назад». «Назад, бе-эээ!» «АРРРР АРР АРР АРР!», совсем в другом тоне завизжал йети! «Кажется он заскулил… Как пёс скулит…»
«Что с ним?!»
«Окружай! Окружай!», закричали со всех сторон! Заяц почувствовал как от возможно сотен копыт дрожит под ним земля. «Бегут! Теперь бегут! Даже попрятавшиеся – и те бегут! Бог лесной, какой я дурак! Это ловушка! Причём не для меня! НЕ ДЛЯ МЕНЯ!»
И теперь у зайца не было выбора – «теперь уж точно». Он мог двигаться только вперёд – вот эти самые 30 метров до скулящей, видимо поверженной уже, обезьяны. Баррикады за ним свалили, из них на улицу вышли дружинники. Из окон повыпрыгивали, из подвалов повылазили. Там же, из узкой улочки кто-то тоже вышел. А с другой стороны опять командовал муфлон… за ним дружина – «пол города козлов». «Всё! Я в кольце. Если бы не туман, они бы уже вязали меня! А если бы у них было настоящее оружие!? Всё. В любом случае «всё». Это кольцо. Удавка.»
Поджимаемый дружинниками со всех сторон заяц продолжал двигаться к обезьяне. «30 метров… 20 метров… сейчас увижу тебя!» «АРРР Арр арр ар ар ар!», всё тише и тише скулила обезьяна. «Сейчас, сейчас! Видать, с тобою вместе нас забьют! Сейчас!»
Обезьяна – вернее йети – вся в крови (наверно несвоей), лежит, запутанная в сетях. Рядом с ней убитый козёл с разорванной мордой. Лужа крови на всю ширину улицы, и там в тумане ещё несколько тел. Кто-то ползёт тихо. Кто-то стонет, пытается призвать не помощь.
Йети силится подняться, но запутывается ещё больше, смотрит на зайца злым, но в тоже время ожидающим чего-то взглядом.
Заяц: Что? Что смотришь?! Зачем ты сделал это? Вот это вот…
Йети: Арр… Памаги! (внезапно перебил зайца йети) Памагии! Яррр ты памаги!
«Он понимает имперский?! Говорит?! Он не дегенерат! Кто же он?!»
«Эй! Бээээ!», кто-то выкрикнул с той стороны тумана. Почему-то зайцу показалось, что кричали именно ему.
Некто из тумана: Что ты копошишься там с ним, бэ! Коли его, Шэнъян, коли!
«Ещё один шэнъян? Где? А вот! Наверно он – убитый. Вот же и вилы лежат! Но мне какой от них прок? Что делать?»
Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги… (как молитву повторял он это «памаги»).
«Так Богу молятся…»
Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги… (повторял он и смотрел сконцентрированно – буд-то пытался гипнотизировать)
Некто из тумана: Ну? Что там? А бэ?!
«А! А вот оно что! Теперь я понял! Они послали эту группу «проверить обстановку» – наверно уже после того, как сработали все их ловушки и обезьяна попала в сеть. Вот эти трое! Увы, они не расчитали сил врага! И в сетях запутанная, обезьяна разделалась с ними. Жестоко, страшно… Это дикий зверь, не имеющий ни малейшего представления о том, что мы тут называем честью. Это чудовище из ада. Сродни моей… проклятой революции.»
Некто из тумана: Бе-ээээй! Больше не жду! Идём к тебе-бэ-бэ-бэ-бэ!
Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги…
Некто из тумана с другой стороны: А нам что делать, а бэ? Мы – 2-5, черепаха!
Некто из тумана: Идём, идём! Подходим!
Заяц: СТОЯТЬ! БЕ-ЭЭЭЭЭ! (крикнул заяц и тут же принялся распутывать йети – только сейчас он заметил гвозди в сети.)
«Это легче распутать, чем порвать. Заточка моя не возьмёт, а на вилы только кишки накручивать. Надо аккуратней – вот этот гвоздь глубоко вошёл, и этот, и этот… тут много и его крови.»
Йети: Памаги, памаги, памаги, памаги…
Заяц: Сам себе «памаги»! Вот эту лапу! Эту, эту! Я сетку оттяну туда, а ты к себе! Понял?
Йети понял. Он перестал бубнить. На морде его показался признак происходящего в голове мышления – он понимал, что делает заяц и пытался с ним сотрудничать.
Некто из тумана: Стоять, бэ! Не торопимся, бэ! (крикнул он своим; осмотрел всех (как буд-то прощаясь), сделал шаг в туман и крикнул зайцу) Так, что, бэ? Он здох или нет? Мститель наш, бэээ! Кончился?! Почему молчали? Ты вообще кто, а бэ? Я иду к тебе!
Заяц: Нет!
Некто из тумана: Что нет, бэ?! Иду, бэ!
«Что? Что кричать?! Любая моя попытка что-то разумное из себя выдавить тут же раскроет меня! Мой имперский акцент ужасен! Ааааарх! Ещё и порезался! Главное успеть распутать обезьяну!»
Теперь уже обезьяна мешала. Хотела вырваться поскорее: зубами разгрызала нити, освободившейся лапай выдирала гвозди. Из этих раночек брызгала кровь – и каждая капля прямо на зайца! «Что же ты такой дуболомный-то?!» Заяц стал применять и свою заточку – местами она резала вполне неплохо. «Давай, давай!»
Некто из тумана: (Пробираясь) Что это, бэ?! Откуда крови-то столько налили? Кто там лежит?! А бэ? Живой?!
Заяц: Живой, бэ! Живой! Помоги ему!
Некто из тумана: Кто, бэ… да это ж… кто тебя так?! Это как? А бэ бэ?! Бедный мой, бедный мой бэ-бэ-бэ-братиш… (Некто из тумана упал на колени, «кажется он в шоке». Тот раненный вдруг застонал с новой силой.)
Некто из тумана (другой): Ещё один, бэ! Ещё раненный! Это же студент, бэ! С каморки, бээээ!
Раненный студент: Я бээээээ! Бэээээ! Я…
Некто из тумана (другой): Не ори, не ори, не ОРИ! Помогу, помогу, бэ! Что делать, бэ бэ бэ? (обратился он к кому-то сзади) ЧТО ДЕЛАТЬ?!!
Некто сзади: Что делать, бэ, что делать! Сам не ори, во-первых, бэ! Носилки, бэ! Труби врачу! (обратился он ещё к кому-то).
Тут же затрубила одинокая «фанфара». Один раз, второй, третий. Откуда-то с большой улицы креста ей отвечала точно такая же в ответ. Один раз, второй, третий. Кто-то поддержал мелодию своим козлиным тенорком. Снова стало шумно.
«Есть!» Заяц разрезал последнюю нить. Обезьяна вырвала последнюю лапу, поднялась во весь рост и завопила громко-громко своё триумфальное: АААААААРРРРРРРР! От многочисленного эха, казалось это лавина, падающая на тебя с небес. И хотя в этих местах снежных лавин никогда не бывало, многие знали и боялись этого звука. Видимо обезьяна знала это сама, на это расчитывала – «понимала». «Чудовище. Хуже лавины! Кого я спасаю? Что я делаю?!»
Обезьяна даже не посмотрела в сторону зайца. Рванула вперёд, к козлу, вопившему почти что в ритм фанфарам «бэ-бэ-бэ-братииииишшш!» Секунда, и вопль оборвался на втором слогу «братишшш». Упало тело рядом, без боли, без страданий. Обезьяна просто схватила его за рога и повернула со всей своей силой как руль. Это был её излюбленный приём. Только с гигантами-ибексами он не работал – может быть и силы дурной хватило б, но не хватало роста. На этой улице ибексов не было – обезьяна неслась вперёд, убивая каждого на пути.
«Кому я помогаю?! На чьей я стороне?!»
Заяц попытался подняться с колен, но не смог. Показалось даже, что сам запутался
