сфотографировать отпечатки наших ног рядом, чтобы иметь осязаемое свидетельство того, что в конечном итоге останется воспоминанием.
Первые несколько минут мы молчим. Я отказываюсь быть инициатором разговора. Он предложил прогуляться, потому что как предполагаю, ему есть чем поделиться. И я даю ему пространство, в котором он нуждается, и с тревогой жду, что он скажет.
У него снова такое лицо, будто ему больно. Спустя еще минуту или около того парень наконец открывает рот.
— Мы с Кайей встречались пять лет.
Мышцы в моем теле напрягаются так, что я отстаю на шаг или два.
— Ни хрена себе… — Я бросаюсь догонять его. — Это… серьезно.
— Да… было. — Он прочищает горло. — Я дружил с ее братом. Мы вместе занимались серфингом и пришли на профессиональную сцену в одно и то же время. Мы все делали вместе, ездили на турниры вместе. Мы были близки. Как семья.
Я смотрю, как мои пальцы ног погружаются в песок с каждым шагом, и думаю, что Кайя, должно быть, ненавидит меня. Когда помогала мне с раной, она не знала, что в итоге я буду целоваться с ее бывшим парнем. Боже, мне плохо!
— Тео! Как дела? — Светловолосый парень со светлыми глазами и темным загаром выходит из воды с доской под мышкой.
Матео кривит губы от досады, но вступает с ним в светскую беседу. Я бы обратила внимание, если бы понимала, о чем они говорят — что-то о морском ветре, закрытиях и волнах над головой.
— Болею за трехкратное чемпионство в «Большой волне», — говорит парень, хватая Матео за плечо и сжимая его. — Увидимся.
Он убегает трусцой, встряхивая своими длинными мокрыми волосами, чтобы избавить их от воды.
Мы продолжаем идти.
— Ты знаешь всех на этом острове? — спрашиваю я.
— Почти. Это был Ленни Бекхэм. Все его знают. — Он игриво поднимает бровь. — Кроме тебя.
Я оборачиваюсь и вижу, что Ленни сидит на полотенце рядом с ребенком, который выпрашивает еду, Бинди.
— Мог бы представить меня. Тогда по возвращению домой, я могла бы похвастаться встречей со знаменитостью.
— Извини, я не очень хорошо соображаю, — он хмурится. — Когда ты возвращаешься домой?
— Через десять дней. — Я наклоняюсь, поднимаю ракушку и верчу ее между пальцами. — Это еще одна причина, по которой я не пришла к тебе вчера вечером.
Матео поворачивается ко мне, интересуясь, что я скажу дальше.
Я перестаю идти и поворачиваюсь к нему лицом.
— В чем смысл? — Я делаю движение между нами. — Мы не можем начать что-то существенное, но просто отпускная интрижка с тобой — это как-то неправильно.
Его брови сходятся вместе.
— Не пойми неправильно. Если бы Кайя не вошла к нам прошлой ночью, я бы не смогла уйти от тебя.
— Черт, — рычит он и проводит рукой по лицу. — Я знал, что должен был заставить ее уйти.
— И все же, ты отпрыгнул от меня, как от огня, когда она вошла в комнату. Почему?
— Все это чертовски сложно, — стонет он. Снимает бейсболку, проводит рукой по волосам, затем надевает ее обратно.
— Это необязательно должно быть так. Просто скажи мне, чего ты хочешь.
Его темные глаза вспыхивают, и парень подходит ближе, стирая каждый дюйм воздуха между нами. Обхватывает мои бедра, притягивает меня ближе, а затем скользит руками вокруг, смыкая их на моей пояснице.
— Я хочу быть с тобой столько, сколько нам осталось. Я не понимаю, что происходит, знаю только, что уже давно не чувствовал ничего, кроме злости и обиды. Потом появляешься ты, и я снова смеюсь. Когда я с тобой, то не хочу поджечь весь этот гребаный мир и смотреть, как все горит.
Его слова словно сжимают мое горло, и мне трудно сглотнуть.
— Я делаю это с тобой? — Моя грудная клетка как будто собирается разорваться от того, как она раздувается. — Я думала, ты меня ненавидишь.
Он пожимает плечами.
— Я ненавижу всех. За исключением, теперь уже, тебя. — Он смотрит на мои губы губам, затем прищуривается. — Тебе это нравится?
Я широко ухмыляюсь.
— Нравится.
— Тебя не беспокоит, что я хочу, чтобы все остальные отвалили от меня на всю жизнь?
Я закатываю глаза.
— Ты любишь свою семью на ферме, и хотя твой кузен Энцо — мудак, я не думаю, что ты захочешь, чтобы он отвалил на всю жизнь.
Матео хмыкает.
Я прижимаюсь щекой к его груди и тихо смеюсь.
Он пальцами скользит к основанию моей косы на затылке.
— Я не хочу, чтобы ты жалела обо мне.
— Не буду. — Мне будет чертовски больно возвращаться домой, но я никогда не буду жалеть о том, что он спас мою жизнь или помог мне спасти мою будущую карьеру фотографа. — Я жалею только, что не смогла войти в воду. — Бросаю взгляд на яростно бьющиеся волны.
— Ты действительно никогда не плавала в океане?
— Только один раз. И ты знаешь, чем это обернулось.
Он отстраняется и берет меня за руку.
— Давай исправим это. — Он тащит меня по пляжу в направлении дома.
Мой желудок сжимается от нервов.
— Я не могу вернуться туда. У меня будет паническая атака!
— Не будет. — Он останавливается и обхватывает мое лицо обеими руками. — Ты доверяешь мне?
Я киваю.
— Абсолютно. — Решимость в моем голосе удивляет даже меня.
Матео, кажется, удивлен не меньше, настолько, что быстро вдыхает воздух. Без предупреждения его лицо озаряет сияющая улыбка.
Теперь у меня перехватывает дыхание.
Он наклоняется и прижимает мягкий поцелуй к моим губам, а затем шепчет:
— Пойдем намокнем, хаоле.
— Что это? — спрашиваю я, выпрыгивая из джипа Матео.
Я рассматриваю пляж в форме полумесяца с белым песком и кристально чистой водой, сверкающей на солнце. Темная лавовая скала формирует приливные заводи, а вдалеке видны разбивающиеся волны.
Парень берет полотенца с заднего сиденья
