Напрасно этот новобранец рассчитывал на успех в поединке со столь опытным чиновником, как Аллочка.
Аллочкина контратака имела сокрушительный успех. Бросив свои расчеты, маркетолог ретировался. Он не назвал ничьей фамилии, буркнув, что не обязан перед ней отчитываться, но заметно погрустнел. Надо думать, подобный нагоняй надолго отобьет у него охоту совать нос, куда не следует.
Поле битвы осталось за Аллочкой. Надолго ли? Такие балбесы, как правило, настырные. Будет писать, звонить, морочить голову руководству. И откуда такие берутся? Не сидится человеку, все прыгает, бегает, мешает жить окружающим...
Борис хотел что-то уточнить у Максима Ладова. Какую-то мелочь. Немудрено, что на следующее утро он и не вспомнил какую.
Именно эта мелочь привела его под занавес рабочего дня в комнатку рекламщиков.
Открыв дверь, Борис поймал на себе напряженные взгляды трех пар глаз. И без семи пядей во лбу можно было догадаться, что напряжение это вызвано не собственно его персоной, но неурочным появлением. Даже по тому, в каких неестественных позах застыли рекламщики, можно было понять, что посетителей они явно не ждали.
Пауза длилась пару секунд. Борис в недоумении смотрел на эту троицу, те косились на него.
— Стучаться надо, — медленно произнес Семен, сидевший в самой странной позе. Он словно пытался зашнуровать ботинок, не наклоняясь вперед, но и не поднимая ноги. Руки его почти по плечи скрывались под столом, подбородок едва не касался клавиатуры.
— Виноват, ошибся дверью. — Борис и впрямь почувствовал себя неловко.
— Исправляйся. — Семен задвигался, брякнув чем-то под столом. — Закрывай дверь плотнее.
Борис закрыл дверь.
Семен извлек и поставил на стол бутылку ликера «Бейлис» и четыре рюмки. Галина сдвинула каталог, обнаружив под ним коробку конфет и блюдце с нарезанными цитрусами.
— У Гали сегодня — хэппи бездэй. — Семен кивнул на рюмки.
— Поздравляю тебя, — Борис поклонился Галине, — желаю разного и вообще... А почему не в баре? Разминаетесь?
— Почему не в баре! — Семен возмущенно хмыкнул. — Смешно слышать подобное от господина маркетолога. Или вы не читали приказ за трехзначным номером от господина Худоротова? Запрещается проведение... в помещениях фирмы. Черным «ареалом» по белой «чайке». Вот и конспирируемся. Будешь конспирироваться с нарушителями?
— Всегда готов что-нибудь нарушить. — Борис усмехнулся. Ему польстило приглашение. Всегда приятно, когда тебя считают своим, а не прячут от тебя выпивку и сладости. Причем совершенно не важно, кто считает тебя своим, все равно приятно. А эти трое были Борису симпатичны, так что их приглашению он обрадовался совершенно искренне.
Семен извлек еще рюмку.
— Ждем Ника, — пояснил он.
Апухтин знал уже, что Ник — это Миша Зыбковец. Специалист по компьютерам и сетям. Сетевик-затейник, как называли его в шутку. Парень серьезный, всегда насупившийся и скептически настроенный ко всем жалобам сотрудников на неполадки в их персоналках. Главной причиной возникающих в компьютерах фирмы неполадок Ник считал (и не стеснялся повторять это вслух, достаточно громко, чтобы услышали все) отнюдь не дефекты в компьютерной памяти или процессорах, а недоработки в мозгах пользователей и неудачное крепление их верхних конечностей. Любопытно было бы взглянуть на этого зануду в нерабочей обстановке.
— Послушай, — обратился к Борису Макс, — а ты действительно не знаешь про этот приказ?
— Честное пионерское.
— Интересно. — Макс и Галина переглянулись.
— А про галстуки? — Семен свернул крышку с бутылки и теперь, держа ее в левой руке, правой выстраивал пять рюмок в безупречную линию над краем стола.
— А что галстуки? — Борис насторожился, опасаясь, что ему готовят ловушку, намереваясь коварно разыграть.
— Ну, вам в маркетинге раздали галстуки?
— Галстуки? — Борис пожал плечами. — Нет. А что, к нам пришла гуманитарная помощь? Ликер тоже из пайка?
— Корки! — Семен поставил бутылку, чтобы тяжелый сосуд не мешал жестикулировать. — Он даже про галстуки не знает! А ведь все эти идеи, как нам пояснили, исходят от вас, из маркетинга, самого быстрорастущего и самого загадочного отдела фирмы. Чем же вы там занимаетесь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты не закончил про галстуки, — напомнил Макс.
— Да! — Семен хлопнул себя по лбу. — Галстуки! Дивные галстуки, оригинальные до неприличия. Никогда таких не видел. В любой психушке или в сухумском обезьяннике аборигены из-за них передрались бы с персоналом в кровь. Жаль, не могу тебе показать...
— А где он у тебя? — поинтересовалась Галина, отправляя в рот конфету в форме морской ракушки.
— Представляешь, — лицо Семена приняло трагическое выражение, — пошел в бухгалтерию посмотреть на новую машинку для уничтожения бумаг. Как нарочно, повязал этот самый галстук. Вижу: табличка на крышке. Наклонился почитать. Оказывается, нельзя в щель совать пальцы и галстуки. Я запомнил это дело, хотел уже побежать вам рассказать...
Семен сделал вид, что смахивает слезу.
— И? — Галина подыгрывала ему, изображая заинтересованную слушательницу.
— И не смог распрямиться! Галстук затянуло в машинку... Еле успел развязать. Весь смолотило...
— Объяснительную написал? — деловито осведомился Макс.
— И не одну. Я подумал и написал разные варианты. А то, знаешь, могут не поверить, что машинка сожрала униформу. Начнут искать нити заговора бухгалтерии против рекламщи-ков. И ведь найдут, в лучших традициях. Не хочется подставлять девчат.
— Шутки шутками, — строго произнесла Галина, обращаясь непосредственно к Борису, — но к анкетам-то ты имеешь отношение?
— Что за анкеты?
— А, не коси! — Семен махнул рукой. — Слухи скачут, как блохи. Твоя слава тебя опередила.
— Какая слава? Какие анкеты? — Борис продолжал посмеиваться, хотя потерял нить шутки.
Макс протянул руку и взял со стола три скрепленные между собой странички с вопросами.
— Дали мне посмеяться, — пояснил он, протягивая анкеты Борису.
Апухтин быстро пробежал столбики вопросов.
— Это что, дают клиентам?
— Это дают менеджерам, а те опрашивают покупателей.
— Нет, это серьезно или вы меня разыгрываете?
— Какие шутки! Все официально. Кстати, ходит проверенный слух, что ты — один из авторов.
— Я?! — Борис почти оскорбился. Несколько секунд он возмущенно переводил пылающий праведным гневом взор с рекламщика на рекламщика. Потом смутное воспоминание услужливо всплыло в его памяти. — Хотя...
— Так-так, — оживился Семен.
— Хотя я, помню, предлагал собирать информацию о наших клиентах...
— Так-так, — повторил Семен громче и торжественней.
— Но чтобы это было в такой форме... — Борис сначала взглянул на анкету с любопытством, но вскоре на лице его проступила брезгливость, словно держал в руках не документ, а свод непристойных анекдотов в стиле армянского радио. — Идиотизм какой-то...
— Друг мой, — с чувством произнесла Галина, — вы сейчас напоминаете мне изобретателя атомной бомбы, который подарил свое изобретение папуасам, а теперь сокрушается, любуясь ядерным грибком, растущим над саванной. Нельзя не помнить об ответственности перед потомками. Знание — сила, друг мой.
— Да уж, — смеясь подтвердил Макс, — контингент у вас там подбирается экзотический. Хотя бы этот... Рокошин. Или Мастерков!
— Да уж! — фыркнула Галина.
— Хоть серпентарий открывай, — снова вступил в разговор Семен. — Слушай, Борис, а ты ведь производишь неизгладимое впечатление нормального человека. Чем вы там занимаетесь в маркетинге? Во главе с Подворским. Ты повлиял бы как-то на процесс...
— А то затянет, — добавила Галина. — Вода камень точит. Глядишь, и неизгладимое впечатление начнет сглаживаться до общего уровня...
Дверь распахнулась, в комнату влетел Михаил Зыбковец.
— Чума, братцы! Там такое... — Он осекся, заметив Бориса, и вопросительно взглянул на Макса. Потом взгляд его скользнул по рюмкам. Обнаружив, что приборов пять, Миша расслабился. — Чума!
