Я не успела удивиться, только повернулась, чтобы посмотреть, на что он уставился, и чуть не подавилась воздухом.
— Ты же… завтра?.. — кое-как выдавила из себя я и, забыв о приличиях, подскочила и кинулась ему в объятия.
Я зарылась пальцами в его рыжие локоны и уткнулась лицом в шею, вдыхая его уже почти забытый аромат. Он что-то простонал мне в макушку так жалобно и стиснул крепче в объятиях.
— Пораньше вот… приехал… — шепнул он, ища губами губы.
Целоваться никак не получалось. Он засмеялся мне прямо в губы и я меня тоже пробило на похихикать.
— Мы со стороны выглядим, как дурные дети! — не удержалась я и снова прыснула.
— У-гум, — кивнул он, находя мой взгляд, — Я так скучал! Что можно делать в этом дурацком Княжестве так долго, Фив?..
— А что такого интересного в Содружестве, что ты туда каждые пару месяцев ездишь? — не осталась в долгу я.
Он утащил меня куда-то в заросли, безошибочно находя укромное местечко, и усадил на колени.
— Ты уже видела их детеныша? — я кивнула, — И как оно? Кусается? Леона в детстве кусалась!
— Ей еще двух месяцев нет, у нее даже зубы не выросли, — хохотнула я.
— Нет, я тебя уверяю, Фламмены уже рождаются с набором клыков! — он обвил меня руками, укладывая подбородок на плечо, — Не обманывайся, что она маленькая, и не тяни к ней руки! Ты слушаешь? Это очень важно!
— Не хочешь заглянуть и посмотреть? Пока твоя сестра спит, можно даже потрогать будет!
— Нет, ну ты точно меня не слушаешь… Говорю же, ее нельзя трогать, я уверен, что это опасно!..
Я все-таки уговорила его сходить к племяннице, но уже ближе к вечеру, когда молодая мама уже проснулась. Правда я забыла, что зайти к ним должна была еще и немолодая мама…
Герцогиня Сильбербоа проснулась к вечеру. Проснулась, лениво перекатывая в голове планы мести, которые не собиралась осуществлять, потому что хороший сон, как оказалось, способен исправить даже самое скверное настроение.
Дочь спала и, если повезет, проспит еще хотя бы часик, а рядом сидела в кресле герцогиня Фламмен и зачем-то пыталась вышить платок. Леона не показывала, что проснулась, потому что ей было любопытно понаблюдать из-под ресниц за матушкой. Вышивку матушка на дух не переносила, сколько Леона себя помнила, просто потому, что получалось у нее посредственно. А принять спокойно и по-взрослому то, что в чем-то она посредственность, герцогиня Фламмен не умела, так что по-детски раздражалась каждый раз, как по какой-то причине это приходилось делать.
Вот и сейчас женщина кривилась, ругалась полушепотом под нос и скрипела зубами.
— Зачем ты это делаешь? — все-таки не удержалась Леона.
Матушка сощурила глаза, как кошка.
— Хочу и делаю! Тебя спросить забыла.
— А кому, если не секрет?
— Вилонесту.
— И чего ты хочешь добиться по итогу? — улыбнулась Леона.
Раз уж матушка взялась за шитье, которое на дух не переносит, то от того, ради кого она так мучается, она потребует в благодарность по меньшей мере душу.
— Он увидит, какой на самом деле должна быть женщина, которая его любит! — ее шепот стал громче от возмущения, и она опасливо посмотрела в сторону внучки, тут же понижая тон.
— Она его любит, мама, все в порядке, — вздохнула Леона и откинулась на жесткую диванную подушку.
— Тогда почему она не выйдет за него замуж?! Что это такое вообще? Она превратила его в размякшее влюбленное желе у своих ног и должна взять на себя ответственность! А если не хочет, то пусть не жалуется…
Девушка с удивлением уставилась на свою мать.
— Тебе обидно, что в размякшее влюбленное желе он превратился у ее ног, а не у твоих? — уточнила герцогиня.
Матушка возмущенно на нее посмотрела.
— Я просто беспокоюсь за него! Я же его мать!
— Ты не беспокоилась за него, даже когда он из дома ушел без медяка в кармане.
— Это другое! О медяках в его кармане должен заботиться ваш отец, моя работа следить за его женщинами… — и чуть задумавшись, добавила, — Ну и за тем, чтобы это были женщины.
— Фиви точно женщина.
— Она карьеристка! Боги, да она просто ужасна… Ты точно уверена, что она женщина?.. Нет уж, я покажу, какой должна быть любящая женщина!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Леона не стала говорить матушке, что если кому и стоит показать, как выглядит любящая женщина, то это точно не Фиви, потому что нервы у нее теперь и так на счету.
— Может попробуешь словами? Последний раз, когда ты бралась за вышивку, ты уволила дома половину слуг…
— Что словами?! Леона, ну что словами?! — фыркнула она, укольнувшись.
— Попробуй сказать ему, что любишь его, — предложила девушка.
— Да я его терпеть не могу! — возмутилась матушка.
— Но ты же…
— Показать, Леона, по-ка-зать! — пояснила матушка свои сумбурные мысли, — Чтобы он знал, какими должны быть нормальные женщины!
Леона не оставляла попыток отвлечь матушку от занятия, с последствиями которого придется столкнуться всем, кто ее окружает.
— Ну соври, что любишь его, — предложила она, — Вдруг он даже соврет тебе в ответ?
Матушка замерла, задумавшись. А потом повернула в сторону дочери чуть растерянный взгляд.
— Думаешь?
— А что ты потеряешь, если попробуешь?
Женщина кивнула.
— И правда. Леона, я люблю тебя.
«Вот и гадай теперь!» — криво усмехнулась герцогиня Сильбербоа.
— Я тебя тоже, мама.
— У вас ну очень странная семья, — все-таки не удержалась я, когда мы отходили от детской.
— Уж не тебе нас судить! — не удержался в ответ Виль, успевший познакомиться с моей матерью.
Выглядел он немного растерянным, но почему-то радостным. Действительно, вот так радость! Его матушка готова соврать, что любит его…
— Не смотри на меня так, — он смущенно улыбнулся и опустил взгляд, — Она мне целый чертов платок вышить собирается, ты просто не понимаешь, какое это проявление любви с ее стороны! Я его на стену повешу, честное слово…
— Серьезно? — вскинула бровь я.
— Да. А еще я тоже вышью ей платок, чтобы тут же ответить на ее подарок, но так-как вышиваю я гораздо лучше…
Я прыснула.
— Покажешь, какой должна быть на самом деле «любящая женщина»?
— Именно, — кивнул он с проказливой улыбкой, — Так что собирай вещи, мы должны будем бежать отсюда прямо сразу после обмена подарками! Я рассчитываю сделать это при всех…
Он переплел наши пальцы, утягивая меня в сторону выделенной нам общей спальни, по пути рассказывая, каким длинным маршрутом мы будем добираться до столицы. Длинным, чтобы подольше быть только вдвоем.
Я слушала и улыбалась. Его голосу, озорному блеску глаз, теплу его руки и тому, что в моей жизни, и без того потрясающей, появился еще и он.
Конец!
