Пинес получил признание, много денег и пулю в затылок — в качестве бонуса. Чтоб не проболтался.
А работы начались с новой силой. Энтузиасты больше не аплодировали почем зря, но напрягали лбы и почти не спали, разрабатывая систему мгновенного перемещения массивных объектов на расстояние в десятки тысяч миль. Очень скоро они научились перемещать транспорт с людьми на борту, притом перемещать так, чтобы люди не сходили с ума. Основной точкой отправки стала акватория Бермудского треугольника — знаковое совпадение.
Америку ждал триумф.
Сразу стало ясно, что случилось со звеном В-17, с «Сити Белл» (иногда, когда климатические установки работали как-то не так, что могло объясняться вспышками на Солнце, телепортация не происходила. Вернее, происходила, но странным образом: судно оставалось на плаву в исходной точке, а вот экипаж черт пойми куда исчезал), с многими другими кораблями и самолетами. Правда, открытие не дало ответа на вопросы, какая же ерунда происходила в Бермудском треугольнике в средние века. Ведь не могли же современники Колумба испытывать СВОИ климатические установки! Но эту проблему отбросили как не актуальную.
Одновременно с изучением проблемы телепортации появилась новая струйка исследований. Весьма скандальный в молодости доктор биологических наук Самария Чейз, работавший над секретным заказом Пентагона в области вирусологии, добился того, чтобы склянки с его препаратами отправили вместе с очередным объектом в телепортацию. Еще живой тогда Пинес встал против этого, но быстро ушел в собственную телепортацию на тот свет. А Чейз получил телепортированные склянки обратно.
Тут-то он обнаружил кое-что в структуре некоторых штаммов оспы и сибирской язвы, некоторые изменения, вовсе нехарактерные для вирусов этих болезней. Уже через год Самария Чейз получил первый рабочий вариант того, что впоследствии многие окрестят «вирусом смерти», за что и покинут этот мир.
Тесно работавший с учениками эсэсовских вивисекторов и сам насквозь пропитанный мистическим духом Аненербе, доктор Чейз разработал целую технологию, целую систему, многоуровневую и сложную. Единственной целью вскоре для Чейза стало… создание новой расы. Он вел исследования в строжайшей тайне, и даже его ассистенты не знали, чем он там занимался по ночам в своей лаборатории. А он вынашивал идею превращения человечества живого в человечество как бы живое. Но верил, что как бы жизнь гораздо лучше и плодотворнее для разума (ученые-фанатики ведь не ценят жизнь как таковую, они ценят лишь разум и его жажду к всепознанию), чем просто, собственно, жизнь.
Новоиспеченный божок добился того, чтобы в распоряжение его группы был отдан остров в Тихом океане, неподалеку от того места, куда обычно телепортировались суда из Бермудского треугольника. Этот остров раньше использовали в качестве полигона «Северного сияния». Там-то доктор Чейз решил создать действующую модель будущего человечества. Пришлось изучить тонны литературы, провести бесчисленные опыты и наблюдения, прежде чем эта модель вышла во всей своей ужасающей красоте. Но то была красота лишь на бумаге. То есть в теории. Предстояло проверить ее на практике.
И он начал взращивать дочь. Взращивать по собственнолично разработанной системе воспитания и обучения.
Марина получила эту информацию почти мгновенно из головы своего раба, ученого, ранее работавшего вместе с отцом. Язвительный оттенок мыслей этого мертвеца сильно разозлил Королеву. Она считала, что, каким бы фанатичным и безрассудным ни был ее отец, он достоин уважения как великий ученый. Потому Королева заставила мертвеца-ученого совершить самоубийство — сбросила его с высокого утеса на севере острова Теней. Раб упал на камни и разбился, померев окончательно.
Но девушка понимала, что этот раб знал совсем не всё. Ведь как объяснить то, что уже в 1945-м году американские летчики наткнулись здесь на зомби? Ладно, подземные коммуникации могли существовать и до них: остров был базой для секретных лабораторий по созданию климатического оружия. Но зомби? Откуда они появились здесь задолго до окончания работ Самарии Чейза?
Либо этот ученый, так нахально думавший о работах своих коллег, знает совсем не всё, либо есть некая тайна, пока мне недоступная, решила Марина.
Мать поведала еще кое-какие факты о прошлом девушки, о прошлом ее отца и развитии проекта «Воскрешение», но Королеве это стало неинтересно. Ее более интересовала память одного из летчиков с В-17 «Летающая крепость», Алекса Карсона. Там хранились сведения о том, что слышал Карсон по поводу исчезновений и полярных сияний в широтах, где таких сияний быть не должно. Карсон слыхивал о многих самолетах и судах, пропавших в морях, а также о целых селениях, якобы исчезнувших в Северной и Южной Америках. Карсон даже тетрадь вел, где записывал подобные слухи и легенды и делал собственные комментарии. Впоследствии он хотел издать книгу и неплохо заработать, но так и не смог этого сделать.
Но Марину больше всего заинтересовало странное, смутное упоминание о неких «чужих» в памяти летчика. Королеве не удалось достать подробную информацию, так как память Карсона оказалась непонятным образом повреждена, содержала лишь обрывки данных, да и то — будто смазанные. Марина не знала причин такого плачевного состояния памяти, не могла как-то изменить ситуацию.
«Чужие» заставили ее задуматься. Карсон когда-то думал, что «чужие» — единственные виновники таинственных исчезновений в морях. Он знал какую-то историю о подводных огнях и о странных объектах под водой, размерами многократно превышающих любую субмарину его времени. Почему-то информация о «чужих» заставила Марину взволноваться.
Но размышлять предстояло в свободное время. А сейчас Марина решила немного развлечься. Она призвала часть своих солдат и уже хотела отдать им приказ с наступлением ночи напасть на лагерь пассажиров.
Но вдруг в ее сознание влился новый ручеек чужой воли. Марине хватило мгновения, чтобы понять, кому эта воля принадлежит.
Стас. Вот и ты, дорогой. Добро пожаловать в нашу дружную семью…
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ. СИЯНИЕ
Стас
«Не надо, Стасик, не сопротивляйся. Ты не сможешь противиться моей воле, так что побереги силы, тебе они еще пригодятся. Ведь ты теперь калека».
Голос Марины в голове разразился дьявольским гоготом. Стас бежал куда-то, не разбирая дороги. Он цеплялся бледными почерневшими пальцами за волосы, за щеки, хотел вырвать надменный голос из своего разума. Но он не мог перестать воспринимать голос девушки, голос, вещавший прямо в центре головы, прямо в ней, черт возьми.
Но даже не голос, надменный и властный, сводил Стаса с ума. Он с ужасом осознал, что его собственная воля не способна противостоять вторгшейся в разум чужой воле, воле Марины. Он ощущал внутри себя чужое присутствие, будто раздвоенное сознание, где одна половина может всё, а вторая — лишь наблюдать. Мчась по лесу, Стас падал, врезался в стволы деревьев, катился кубарем с крутых гор, почти тонул в канавах и догадывался: сучка издевается надо мной. Марина специально заставляла своего раба истязать себя.
Когда Стас пытался возобновить контроль хотя бы над собственным телом, Марина начинала яростно хохотать. Ее веселье Стас чувствовал в полной мере, он знал, что девушка опьянена неограниченной властью не только над ним, но и над многими другими подобными созданиями. Господи, кем она стала?
Вообще, мысли рождались редко и представляли из себя не осознанные четкие образы или слова, а смутные, туманные облачка. Стас едва ли понимал их, эти мысли, едва ли мог формировать новые. Его сознание всецело принадлежало Марине, но даже без ее невидимого контролирующего присутствия Стас не мог полноценно мыслить. Он будто отупел, стал «умным грибом», а вовсе не человеком.
Он не замечал местность вокруг. Он вообще ничего не замечал, лишь знал, что куда-то стремительно двигается. А еще успел убедиться в полном отсутствии любой боли, даже в обрубке ноги, когда неловко наступал на него.
Очевидно, Марине быстро наскучило забавляться со Стасом, и она прекратила швырять его на деревья и камни. Зато четко вела куда-то под землю — сначала по неприметному в каменном завале ходу, затем по узкому туннелю с чуть заметным уклоном вперед. Темнота перестала быть помехой для Стаса, он прекрасно видел в абсолютном мраке, правда, видел в странном спектре, где преимущество взял себе красный цвет.
Туннель несколько раз петлял, разветвлялся, уходил все глубже под поверхность. Но рано или поздно он окончился большим помещением без какого бы то ни было света, с покрытыми пылью, а кое-где и плесенью древними столами, шкафами, тумбами, стульями. Когда-то здесь жили или работали люди, много людей, но сейчас не осталось ничего. Лишь пыль, влага, плесень и группа мертвецов.
