— И меня есть последнее желание, — громко заявил Майк, и Страх бросил на него раздраженный взгляд.
— И какое же? — осведомился он.
— Я уже говорил Кэллоуэю, а сейчас говорю тебе: профессор Гиссинг обманул нас всех. Найди его, и у тебя в руках окажется коллекция произведений искусства, которая стоит миллионы. Можешь рассказать об этом своим заказчикам, когда вернешься домой.
Страх ненадолго задумался, потом кивнул.
— Спасибо за подсказку, мистер Маккензи, — сказал он. — За это я убью тебя быстро. Не обещаю, что будет не больно, зато — быстро.
С этими словами он шагнул к Лауре и, слегка подавшись вперед, занес нож. Девушка пронзительно вскрикнула, и Майк, крепко зажмурив глаза, в последней отчаянной попытке рванулся к ней, силясь разорвать веревки. Он не сразу отреагировал, когда раздался еще один звук. Кто-то выбил входную дверь, и Майк, открыв глаза, увидел ворвавшихся в зал крепких мужчин в бронежилетах и в шлемах с пластиковыми забралами. Спереди на бронежилетах крупными белыми буквами было написано «ПОЛИЦИЯ». Бежавший первым полицейский упал на одно колено, прицелился в Страха, и гигант замер с занесенным ножом. Рот Лауры все еще был некрасиво раззявлен, но, увидев полицейских, она замолчала. Страх слегка пошевелился и, медленно повернув голову, встретился глазами с Майком. Его взгляд был красноречивее любых слов. Полицейский с пистолетом выкрикнул какую-то команду, и гигант выронил нож, потом поднял руки над головой. Двое полицейских подскочили к нему сзади, и Страх опустился на колени, а ладони положил на затылок. Щелкнули наручники. Только после этого вооруженный полисмен убрал оружие в кобуру.
— Нам передали, что преступники могут быть вооружены огнестрельным оружием, — сказал другой полицейский — тот, чье лицо было скрыто забралом шлема.
Майк покачал головой:
— Я ничего такого не видел.
— Отвяжите меня наконец от этого дурацкого стула! — завопила Элис.
Майк посмотрел на распахнутую дверь снукер-холла. Собственно говоря, никакой двери там больше не было — только расщепленный дверной косяк. В проеме стоял Гленн — второй телохранитель Чиба. Потом, слегка отодвинув громилу, в зал вошел детектив Рэнсом. Негромко насвистывая и засунув руки в карманы, он некоторое время стоял над неподвижным Чибом, потом присел на корточки и прижал пальцы к его сонной артерии. Удовлетворенно кивнув, детектив выпрямился и, потирая друг о друга пальцы, испачканные в крови бандита, направился к стоящим в ряд стульям.
— Кто-нибудь пострадал? — негромко спросил он.
Почему-то этот вопрос заставил Лауру рассмеяться.
— Раскрой глаза, Рэнс! — воскликнула она. — Вон тот человек на последнем стуле еле дышит!
Рэнсом приказал двум полицейским отвязать Эллисона и перенести в машину «скорой помощи», потом наклонился и, подобрав нож Страха, внимательно осмотрел лезвие. Убедившись, что скандинав не успел воспользоваться оружием, он разрезал липкую ленту, которой были стянуты руки и ноги Лауры. Несмотря на громкие мольбы и даже требования Элис, следующим детектив освободил Майка, а потом протянул нож Лауре.
— Думаю, ты не откажешься немного помочь…
Лаура некоторое время разглядывала клинок, потом кровожадно взглянула на Страха, но детектив укоризненно прищелкнул языком.
— На сегодня, я думаю, драматических событий достаточно. Предоставь мистера Бодрума нам.
— Для вас он, может быть, и Бодрум, — вставил Майк, — но для меня он навсегда останется Страхом.
Пока Лаура освобождала Элис и Уэсти (последний жаловался, что во время последнего падения сломал руку), детектив помог Майку подняться на ноги.
— Ну, так-то лучше? — спросил он, и Майк кивнул. Голова у него слегка кружилась, в затылке по-прежнему ломило.
— Как вы узнали?.. — сумел выговорить он.
— Благодаря мистеру Гленну Барнсу, — пояснил Рэнсом. — Хотя откровенно говоря, мы уже давно шли во вашему следу…
С этими словами детектив повернулся в сторону входа. Майк сделал то же и встретился взглядом с Алланом, который, стоя в дверях, неловко переминался с ноги на ногу. Увидев друга, Майк улыбнулся и кивнул, и Аллан, любопытно озираясь по сторонам, двинулся к нему навстречу.
— Господи, Майк!.. Живой!.. — пробормотал он, крепко обнимая его за плечи.
Воспользовавшись этим, Майк тихо шепнул ему на ухо:
— Как много ты им рассказал?..
Когда Аллан разжал объятия, его взгляд был более чем красноречив.
— Извини, — пробормотал он.
— Тебе не за что извиняться, — ответил Майк искренне.
— Надеюсь, оно того стоило, — заметил Рэнсом, и Майк повернулся к нему.
— Порты и аэропорты! — воскликнул он, хватая детектива за пуговицу. — Нужно помешать Гиссингу покинуть страну!
— Боюсь, с этим мы опоздали, мистер Маккензи, — спокойно ответил Рэнсом. — Кроме того, ваши «игры джентльменов»[28] меня интересуют мало. По поводу хранилища с вами будет беседовать мой коллега детектив Хендрикс. — Рэнсом кивнул в сторону Кэллоуэя. — Вот мой главный приз, за которым я давно охотился. И наверное, мне следовало бы поблагодарить вас за то, что доставили его мне прямо в руки.
С улыбкой он вышел из зала, столкнувшись в дверях с бригадой врачей «скорой». Двое полицейских подняли Страха и тоже повели наружу.
— Похоже, теперь ты не скоро попадешь домой, — заметил ему вслед Майк.
— Ты тоже, — огрызнулся гигант и сплюнул.
— К сожалению, он прав, — заключила Лаура.
36
— Ты не против дать показания против Кэллоуэя? — спросил Рэнсом Майка, которого вели к полицейскому фургону. Аллан уже сидел внутри — к счастью, надевать на них наручники полицейские сочли необязательным. Несколько минут назад подъехал мрачный инспектор Хендрикс — Майк видел, как Рэнсом объясняет ему ситуацию, что, впрочем, нисколько не улучшило настроение второго детектива. Зато сам Рэнсом после разговора заметно приободрился — даже походка у него сделалась бодрой, пружинистой.
В ответ Майк только пожал плечами. Вопрос был непростым — он это понимал.
— Разве это правильно? — промолвил он неуверенно. — В конце концов, это я втянул Чиба в нашу авантюру.
— Значит, не против… — констатировал Рэнсом. — Имей в виду, Маккензи, этим ты можешь изрядно облегчить свою судьбу.
— Насколько именно?
Рэнсом пожал плечами:
— Получишь шесть лет вместо восьми, а года через три будешь уже на свободе. Думаю, ты в состоянии нанять лучших адвокатов, а уж они-то постараются выставить тебя в суде этаким наивным прожигателем жизни, который связался не с той компанией. Ну и знакомый психоаналитик всегда может диагностировать сниженное чувство социальной ответственности.
— Предлагаешь заделаться психом?
— Временно. Главное, чтобы ты был не в себе на момент совершения уголовно-наказуемого деяния.
— А как насчет меня? — спросил Аллан, выглядывая из фургона. — Мне-то что делать?
— То же самое. — Рэнсом пожал плечами. — Правда, тебе и так зачтется явка с повинной, к тому же ты помог спасти пятерых человек, которые в противном случае были бы зверски замучены и убиты.
— Семерых, — поправил Майк. — Страх собирался прикончить и Чиба с Джонно.
— Вот видишь? — сказал Рэнсом Аллану. — Ты у нас вообще герой.
В машину «скорой помощи», стоявшую рядом с полицейским фургоном, как раз загружали носилки с телом Джимми Эллисона. Лицо эксперта закрывала кислородная маска. Еще одни носилки потребовались для Джонно.
Первому требовалось переливание крови, несколько швов — и как минимум несколько лет консультаций у психолога. Второму необходим был новый позвоночник.
И снова Майк задумался о том, какую потрясающую дерзость и хладнокровие проявил Гиссинг. Годами красть картины из хранилища и ни разу не попасться — и оказаться на грани разоблачения, когда на складе решено было провести такое обычное и рутинное в общем-то действие, как инвентаризация. А как красноречиво и страстно Гиссинг выступал против того, чтобы прекрасные картины, шедевры признанных мастеров исчезали из общественного доступа, попадали в руки частных коллекционеров или превращались в активы корпоративных собственников. Невозможно было не поверить в его искренность, а ведь на самом деле профессор просто искал исполнителей, которых он мог бы хитростью заставить делать то, что было нужно ему. И он нашел нескольких глупцов, которых сумел легко обмануть… а потом позаботился о том, чтобы штатный эксперт в нужный момент попал в больницу. В результате администрация склада обратилась за консультацией именно к нему, а уж профессор не испытывал ни малейших колебаний, выдавая копии за подлинники.
Его план был безукоризненным, и все же в любую минуту что-нибудь могло пойти не так. Чтобы выиграть, профессору нужно было сделать всего один рискованный ход. Он его сделал, и — вопреки всем шансам — выбросил именно ту комбинацию, которая его устраивала. И вот теперь Майк отправится в тюрьму.
