«Конечно, именно ирнийскую секретную службу и нужно будет в таком разе обвинить в провокации, в том, что это с ее подачи в Вирдисе объявились бесчинствующие наемники и маги. Вот только ничего это не изменит, потому что правда рано или поздно станет известна, а война начнется все равно. И начнут ее с той стороны, с полным для этого основанием. Кто тогда поддержит короля Эттона, запутавшегося в собственном заговоре? Короля, уже проигравшего одну войну, трусливо бежавшего, бросив армию, и заключившего унизительный мирный договор? Короля, который, несмотря на все это, настолько безумен, что посылает к победителям отпетых мерзавцев, с тем чтобы те убивали стариков, женщин и детей? Да его не просто скинут — казнят, предварительно отлучив от церкви как отпетого мерзавца и злодея! А маршал Эрдан в таких условиях покажется достойным преемником не только его любимой гвардии!»
До его величества наконец дошло, что в его гениальном плане был один сокрушительный недостаток. Начав действовать, уже нельзя было остановиться и повернуть назад. Даже выяснив, что этот план и вовсе не нужен. Что для его претворения в жизнь нет никаких оснований. Ведь поставить Ирнию на колени гораздо удобнее, как раз имея при себе маршала Эрдана. Маршала, а не беглого преступника и заговорщика. Честного, никогда ничего не замышлявшего против короля и престола маршала Эрдана…
Проклятый план!
Начав действовать, нельзя было остановиться, даже осознав, что этот план ведет прямиком в пропасть. Просто потому, что остановиться означало рухнуть туда же, только еще быстрей. Нет никакого возврата. Нет никакой возможности свернуть. Только вперед. И быстрей. Тогда еще есть надежда.
«Проклятые наемники! Они уже там. Их не вернуть. Поздно. Маршал Эрдан… никогда не помышлявший об измене маршал Эрдан… прости… у меня нет возможности тебя уберечь!»
У короля была цепкая память художника, и ему ничего не стоило представить себе чьи — то глаза, лицо, улыбку… или, как сейчас, чью — то спину…
«В конце концов, чертовы гвардейцы все равно бы его заставили, — сам себе сказал его величество. — Заставили, уговорили, убедили… убили бы меня в надежде, что он согласится, когда все равно не останется выхода. Ему бы пришлось, а я был бы мертв. И в каком — то смысле все равно можно считать, что он виновен. Ведь есть же такой расклад, при котором он был бы вынужден? Есть. А я… я просто делаю то, что должен…»
Проклятые наемники!
Уговорив таким образом свою совесть, его величество почувствовал себя немного легче.
Легче?!!
Эта ночь была неподъемной, как топор палача, землеройкой билась она в когтях совиного крика, эта ночь была ноющим, ноющим, ноющим сердцем…
Так тоскливо его величеству никогда еще не было.
***
— А вот и ворота, — указал Верген.
В огромной серой гранитной скале был прорублен высокий, необычной формы проход.
«Как бы в виде ладони, что ли?» — подумалось Карвену.
— Это надо же было… такую ладошку в камне вырезать, — ошарашенно пробормотал он.
— Ладошку, говоришь? — переспросил Верген. — Недаром, видать, тебе гномья шпага досталась. Можешь считать, что ты угадал. Говорят, гномы и в самом деле называли такую форму «ладонью». Эльфы называли ее «язык дракона», а люди — «пламя». Поскольку саму форму все же придумали гномы, думаю, им видней, верно?
— Верно, — кивнул Карвен, восхищенно созерцая, как, плавно скругляясь, изгибаясь в непостижимом каменном танце, этот причудливый, ни на что не похожий проход переходит в роскошный каменный зал с витыми колоннами. В зале было достаточно света, падавшего откуда — то сверху, и вся эта невероятная красота представала в полном своем величии.
— Только ради того, чтобы вот эдак на пороге постоять, куда угодно ехать стоило! — добавил потрясенный Карвен.
— Стоило, — усмехнулся воин. — Но мы еще и войдем, если ты не против.
— Я?! — воскликнул юноша. — Против?! Да я всю ночь эти города во сне…
И тут он замолчал. Потому что вспомнил свой сон. И эти фантастические ворота, у которых он сейчас стоял…
— Что замолчал? — спросил Верген.
— Я уже видел это во сне, — чуть испуганно ответил пи. — Эти самые ворота. Я только что вспомнил…
— Вот как? Расскажи, — потребовал воин.
— Снилось, что мы идем туда… — припомнил Карвен. — А там тараканы… здоровенные. Залезли на стенки — и гадят. Нам пришлось их убить.
— Тараканы, говоришь? Нет. Не может там быть тараканов. Тараканам там давно есть нечего.
Он задумчиво нахмурился.
— Ладно. В самую глубь не полезем. Вдруг там что похуже тараканов завелось? Сверху походим, на красоты полюбуемся. На первый раз тебе и этого довольно будет. Ну что, пошли?
— Пошли, — кивнул Карвен и вновь посмотрел на сам проход. — Это ж какая дверь должна была быть, чтобы такой проход закрывать!
— Дверь, говорят, была знаменитая, — откликнулся уважаемый Верген. — Из неведомого совершенно черного металла, украшенная золотыми языками пламени и драконами из белого камня. Гномы, как ты сам понимаешь, уходя, свой город нараспашку не оставляли. Чин по чину все заперли. Однако среди людей нашелся один ушлый маг — открыл. Лет триста назад это было. Тогда люди с эльфами в этот город и проникли. Дверь же как ушла себе в стену, так и осталась. Тот маг только как открыть сообразил, а закрыть обратно уже не смог. Вот и стоит теперь все. Гномы, если вернутся, небось обидятся. Пойдем посмотрим.
Они вошли в проем, и Верген указал Карвену узкий вырез от потолка до полу, уходящий куда — то в толщу серого камня. Карвен коснулся внутреннего края выреза. Он был гладкий, как зеркало, как полированная сталь. Сама исчезнувшая в стене дверь была где — то глубже. Ее прятала тьма.
— Дверь, значит, просто отодвигалась в сторону, — потрясенно пробормотал Карвен. — Вот в эту прорезь. Внутрь. В скалу. Такая огромная…
— Ну да. Впрочем, может быть, она не такая уж тяжелая. Ты ведь об этом подумал?
— Об этом, — кивнул Карвен.
— Я когда в первый раз увидел, тоже об этом задумался, — сказал Верген. — О таинственных механизмах, которые двигали туда — сюда такую здоровенную дверь. Но снаружи все равно ничего не видно, а внутрь никто не сумел забраться. Ну, идем дальше.
Едва они перешагнули широкий гномский порог, едва прошли какой — то десяток шагов… как невесть откуда взявшиеся стремительные серые тени ринулись на них со всех сторон. Это было так неожиданно, нелепо и страшно, что Карвен просто — напросто растерялся.
Вдох. Выдох. Рука испуганно мечется в поисках рукояти шпаги…
Не находит… не находит… да что же это?!!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
