Дед погладил забеспокоившегося рукокрыла. Крылатая тварь тут же перестала скалиться и возиться на плече старика, вытянула шею и подставила уродливую голову под сморщенную ладонь, мол, гладь давай, не останавливайся. Чисто кошка какая.
— Ну что, пойдем спустимся, что ли, — предложил старик. — А то стоим тут как просватанные, того и гляди, площадка вниз рухнет.
Мы начали спускаться, словно в воду, погружаясь в голубоватое свечение, испускаемое Зеркалом Миров. Следом за нами осторожно шли мои спутники, слегка обалдевшие от увиденного. Еще бы — торчит посреди зала эдакий плоский, обломанный по краям гигантский кристалл и сам собой светится изнутри. Я-то подобное уже видел, а друзьям моим наверняка впервой. Помнится, по первости я тоже обалдел неслабо, так что эффект всеобщего офигения группы объяснимый и вполне понятный.
Когда мы, наконец, спустились, интенсивность излучения стала настолько сильной, что окружающие предметы начали дрожать и расплываться в нем, словно в мареве большого костра. Тоже вполне знакомый визуальный эффект. Лишь само Зеркало Миров оставалось четким и хорошо различимым, действительно очень напоминая формой гигантский надгробный памятник.
Правда, в этом зале не было хорошо сохранившихся трупов — лишь многочисленные скелеты, рядом с которыми лежали ржавые фрагменты оружия. Автоматы, мечи, ритуальные кинжалы дампов и полусъеденные коррозией стальные дубины нео. Зеркало Миров зачем-то сохраняло здания вокруг Измайловской аномалии, но не щадило грабителей, проникших в зал ради наживы.
Небольшой сверкающий кристалл отвалился от вершины Зеркала и упал вниз, к подножию гигантского кристалла, в огромную кучу таких же небольших кристаллов, сияющих, словно драгоценные камни в пещере сказочного колдуна.
— Зеркало постоянно обновляется, — сказал Отшельник. — Отколоть от него ничего нельзя, но при этом оно само сбрасывает с себя лишнюю энергию, как змея кожу.
— Шамирит, — тихо сказал Кощей за моей спиной.
Шамирит… В качестве ядерного топлива… Теперь понятно, откуда появилось столько энергии для поддержки противоракетного купола над Москвой!
— Он самый, — кивнул старик. — Некоторым даже удается проникнуть сюда через другие ходы и вынести в верхний мир чистую энергию Зеркала Миров. Правда, толку от этого немного. Вы суете кристаллы шамирита в тепловые пистолеты и убиваете друг друга. А двести лет назад кто-то на Западе, узнав, что у России есть практически неиссякаемый источник энергии, заодно являющийся дверью в иные миры, предпочел нажать красную кнопку, нежели попытаться договориться о совместном использовании Зеркала Миров.
— Не только из-за этого, — сказал я. — Оно еще исполняет желания. Правда, порой так, что желающий потом горько жалеет о своей просьбе.
— Это потому, что желать по-настоящему — большое искусство, — улыбнулся в бороду Отшельник. — Человеку-то от жизни, по большому счету, немного надо. Здоровье себе и близким, крыша над головой, покушать чтоб было, да при всем при этом войны не было. Вот и все желания.
— А когда нет близких и война повсюду? — поинтересовался Шерстяной, завистливо косясь на Фыфа и Настю, которые, взявшись за руки, словно дети, заворожено глядели на Зеркало.
— Тогда оно, конечно, сложно, — кивнул старик. — Но говорят, Зеркало само знает, что человеку нужно. И иногда дает ему это без каких-либо просьб. Главное, чтобы желание было большим и настоящим.
— Эх, а я в Кремле такую деваху видел, — вздохнул Данила. — Красивая — с ума сойти. На этой, как ее… на гитарне играет и поет — заслушаешься. И глаза у нее ну прям цвета чистого неба, которое на старых картинках рисовали…
«Глаза цвета чистого неба… Спасибо тебе, Зеркало Миров. Хотя бы за то, что дало мне надежду…»
— В Кремле, говоришь, — задумчиво проговорил я. — Ну что ж, друзья, не обессудьте, но мне пора.
— Куда это тебе пора? — удивленно воззрился на меня Богдан.
— В Кремль, — ответил я.
Эпилог
Я шел по Красной площади.
Пожалуй, в Москве лишь эта площадь, Храм Покрова и дома, примыкавшие к Измайловской аномалии, за двести лет не претерпели каких-либо изменений. Там, где на площади не велись строительные работы, брусчатка под моими ногами осталась такой же, как и при моем посещении Москвы еще там, в мире, откуда я ушел безвозвратно. Даже цитату помню из туристического путеводителя: «В 1974 году брусчатка на Красной площади была обновлена и уложена на бетонное основание. Уникальные бруски, составляющие покрытие площади, выполнены из чрезвычайно прочной магматической горной породы габбро». У нас, снайперов, вообще хорошая память на всякие мелочи — профессия обязывает…
Война и время не тронули площадь и не смогли справиться со стенами Храма трехметровой толщины. Но все остальное изменилось кардинально.
Исторический музей, ГУМ и здание Средних торговых рядов превратились в руины, из которых лезла наружу буйная мутировавшая растительность. Вовсю отстраивался Форт, во время Последней войны окружавший Кремль дополнительной стеной укреплений. Возле стройки раскинулся целый город-посад, возведенный из подручных материалов хоть и наскоро, но надежно. Даже если нео попрут, не сразу удастся им развалить крепкие бараки, сложенные из корявых древесных стволов.
Кстати, видать, уже пробовали недавно, да не удалось. Вот стоят еще возле стен Кремля обугленные остовы примитивных осадных машин, хотя трупы мутантов уже убрали. Оно и правильно. При удушливой московской жаре, если вовремя мертвяков не сжечь, можно и эпидемию какой-нибудь гадостной болезни получить в полном объеме.
Среди строений, окружавших Кремль, особняком выделялось Лобное место, расположенное как раз посредине между уже отремонтированной частью Форта и руинами здания торговых рядов. Сейчас возле него толпился люд, не занятый на стройке.
Я подошел поближе. На цилиндрическом каменном возвышении Лобного места стоял человек в дорогой музейной одежде и хорошо поставленным голосом зачитывал текст с бумаги, которую держал в руках:
— …а также за неоднократные злоупотребления властью, данной князем, и противоправными действиями от его имени боярский суд приговорил!
Читавший сделал эффектную паузу, обвел присутствующих хмурым взглядом, после чего продолжил:
— Подьячего Тайного приказа Савелия, сына Незванова, отстранить от княжьей службы, лишить всех полномочий, прилюдно бить на Лобном месте плетьми, после чего выдать нож боевой, броню кожаную, еды на три дня и изгнать из Кремля без права возвращения.
Провозгласив приговор, вестник княжьей воли степенно сошел с возвышения, на котором двое дюжих мужиков немедленно разложили третьего — худого, жилистого, голого по пояс. После чего рядом с троицей нарисовался еще один персонаж, палач в черной маске-балаклаве, не иначе тоже музейной. В правой руке представитель закона держал кнут, сплетенный из длинных и узких ремней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
