ужина прошло несколько часов, и, хоть и приглушенный усталостью, голод уже давал о себе знать. А голодать я не люблю.
Так что от перекуса я отказываться не стала. Тим пожал плечами и молча сел за стол рядом.
Хозяйка квартиры взяла себя в руки и обрушила на меня поток вопросов, на которые я охотно отвечала, понимая, как ей это нужно. И, наконец, женщина окончательно успокоилась, поверив, что ее сыну действительно больше ничего не угрожает.
Можно было бы уйти, но мне тоже было любопытно, а усталость слегка притупила такт.
- Простите за вопрос, но где отец Волли? – поинтересовалась я.
- Он погиб несколько лет назад, - если ее и покоробило мое любопытство, она ничем это не выдала.
- Ох, извините. Мои соболезнования. Вы поэтому живете здесь?
Одной сложно растить детей, которых у нее минимум трое. Логично предположить, что в целях экономии ей пришлось переселиться в трущобы.
Но она покачала головой:
- Нет. Это… не связано. Мы были вынуждены переехать сюда, когда я потеряла работу.
- Вы не смогли найти новую? – я удивилась.
Женщина не выглядела старой или больной, и мне показалось странным, что у нее не получилось найти работу.
- Были причины, - печально улыбнулась она. – Не думаю, что вам будет интересно слушать мою историю.
- Почему же? Расскажите, - мне и впрямь было интересно.
Хотя, конечно, никакого права лезть в чужую жизнь у меня нет. Но с другой стороны, я спасла ее сына и могу просить награду
Чуть помолчав, она собралась с мыслями и начала:
- Я работала воспитателем в детском доме. Всегда любила детей и стремилась дать им хоть немного материнского тепла… я любила свою работу. Но так вышло, что мне пришлось замещать директора… и я узнала, что интернат растит детей на продажу.
- В каком смысле – на продажу? – опешила я.
- Можете представить мой шок? – печально усмехнулась она. – Это ведь мои детки, я вкладывала в них столько сил… а мое руководство просто отдавало их на фабрику, бесправных, беззащитных, на тяжелый и неоплачиваемый труд. И получало за это деньги. А ведь я полагала, что детей просто переводят в другой интернат, для более старшего возраста. Я хотела поднять скандал, обнародовать то, что выяснила… но мне пригрозили, что я не доживу до суда, а мои дети попадут в этот же детдом, чтобы повторить судьбу остальных воспитанников. Меня уволили с ужасными рекомендациями, лишив возможности устроиться в другое место. И я испугалась. Мы сбежали сюда, продав квартиру в хорошем районе, и живем на оставшиеся с продажи деньги. Я занимаюсь подработкой, а недавно Волли начал неплохо зарабатывать, я даже начала надеяться, что у нас все наладится, но тут на Волли напал монстр. Я решила, что это кара за мою трусость. Я ведь сбежала, бросив детей на произвол судьбы, даже не попытавшись им помочь…
Ее глаза снова наполнились слезами, и я пожалела, что заставила ее рассказывать. Ей и так не просто.
- Вы ничего не смогли бы сделать, - попыталась я ее утешить. – Вряд ли ваше бывшее руководство не имеет связей и покровителей. Не зная, кто за ними стоит, вы бы только напрасно рискнули жизнью.
- Вы правда так думаете? – неуверенно спросила она.
Я кивнула и улыбнулась:
- Не переживайте. Теперь этим делом займутся специалисты.
- Вы хотите? – предположила она и охнула: - Не надо бы вам лезть в это дело! Ох, зря я вам рассказала…
- Не беспокойтесь. Вы все правильно сделали. На земле моей семьи работорговля недопустима.
- Вашей… семьи? Так вы?..
- Кларисса Аберэ, наследница семьи Аберэ, - кивнула я. – Простите, я все еще не знаю вашего имени.
- Малика Раувер, - растерянно представилась она.
- Рада познакомиться, - ободряюще улыбнулась я. – Спасибо за гостеприимство. А теперь нам пора. И вы отдохните, прежде чем отправитесь к сыну.
Смущенная, женщина скомкано с нами попрощалась, и мы с Тимом вернулись в машину.
- Трындец, - захлопнув дверь, не сдержала я чувств.
- Что?
Машина тронулась – мы наконец-то возвращались в школу.
- Здесь детей в рабство продают, - пояснила я вспышку гнева.
- Это надо остановить, - кивнул он.
При этих словах мне даже полегчало. Тим не выдал никакой реакции после рассказа Малики, и я заподозрила, что работорговля в королевстве является чем-то обыденным. Признаюсь, я почти ожидала, что парень в ответ только плечами пожмет, выдав философское «бывает». Наверное, в этом случае я бы задумалась о революции.
Но, к счастью, я ошиблась, и это не могло не радовать.
- Надеюсь, папенька в этом не замешан, - хмуро заметила я.
Хотя сложно представить, что такие дела проворачиваются за спиной владельца города. Но если это так – грош цена ему как градоправителю. Бизнес, конечно, важен, но о социалке тоже не мешало бы подумать.
- Если замешан, мы дойдем до короля, - пообещал Тим.
Я хмыкнула, вспомнив о плохих боярах и хорошем царе, но ответила нейтрально:
- Думаю, в этом необходимости не возникнет. Я ведь наследница, уж как-нибудь наведу порядок. Даже если папенька будет против.
Тим покачал головой:
- Совсем не узнаю… так что означает это слово?
- Какое? – не поняла я резкой смены темы.
- Трындец.
- О… а… хм, - я было хотела объяснить происхождение этого слова, но мне вдруг подумалось, что юные аристократки не должны знать маты, да и не факт, что местная обсценная лексика содержит такую единицу. - Ничего не значит. Просто экспрессивное восклицание.
- Вот как, - кивнул он, смерив меня недоверчивым взглядом.
- Да, как-то так, - согласилась я, поудобнее устроилась в кресле и сообщила: - Подремлю чуток, пока не доехали.
Тим кивнул и последовал моему примеру.
17. Новые хлопоты
Я и впрямь задремала, и потому не сразу сообразила, что происходит, когда машина остановилась. И только увидев ворота школы, поняла, что мы приехали.
Я тряхнула головой, прогоняя туман в голове, и недовольно поморщилась. Вот что значит отсутствие привычки…
Короткое заклинание – и я снова бодра и полна сил. Вот что мне стоило применить его раньше?
Тим, видимо, тоже дремал, поскольку выглядел таким же сонным, как и я пару мгновений назад. И, хотя подобное среди магов осуждается, я применила к нему бодрящее заклинание, не спросив
