Тихо позванивают китайские колокольчики, шуршат атласные юбки, шелк, кружева… графиня Анна Федотовна прикорнула в мягком уголке дивана. Они славно потрудились, теперь можно и отдохнуть немного. Обеим виделась Греция, море и маслины, белые колонны храмов, театр в Дельфах, пифии с безумными глазами… шумные казино, биржа, акции, проценты, дивиденды… приветливые крупье, нервные брокеры, вежливые банкиры… Эта суета напоминала графине Париж. Карточные столы во дворцах французских вельмож, звон шпаг, стук ботфорт по паркетам.
– Тебе не надоела слава «московской Венеры»? – сонно поинтересовалась Анна.
– Да где ж эта слава? Давно быльем поросла… – уныло ответила графиня. – Меня все больше старухой величают. И то правда! Какая я Венера? Обличье ужасной старухи – вот мой удел. А молодой образ тает быстро, не успеваешь насладиться, порадоваться. Если у меня будет человеческое тело, что тогда? Еще хуже! Не успеешь оглянуться – и вот она, старость. А ведь мне тоже хочется испытывать все, что доступно людям. Надоело витать, подобно облаку. С одной стороны, вроде бы и неплохо, но с другой… ни один мужчина не может обнять меня. Я лишена тысячи удовольствий… И мне все время надо искать кого-то, чтобы проявлять свои намерения. Альшванг был просто ужасен! А эти мамочка с дочуркой, Анна Григорьевна и Лиза? Я думала, что лопну от злости, глядя на них. Зависеть от людей? Благодарю покорно!
– Мы выполнили два условия, – сказала госпожа Левитина. – Деньги на храм заработали и передали, кому следует. Я на днях получила факс из Греции – святилище Гекаты уже начали строить. Статуя богини из черного мрамора заказана лучшему скульптору.
– И кольцо у нас, – отозвалась Анна Федотовна.
– Наступает полнолуние. Геката исполнит обещанное.
Старуха вздохнула, потряхивая кружевами чепца.
– А третье?..
Вагон мягко покачивался, подрагивая, поскрипывая. Свет фонарей проплывал по деревянной обшивке. Глаза Анны Наумовна смежились…
…И перед ней разверзлись врата Смерти…
«Если войти в них, то обратно уже не вернешься, – подумала Анна, застыв на мгновение. – Ах, не все ли равно?»
Воспоминание о Юрии промелькнуло и исчезло. Страшное лицо маячило за вратами – одна половинка светлая, сияющая, другая черная, как ночь.
«Это жизнь и смерть», – догадалась Анна и пошла к воротам.
По бокам их стояли стражи в богатых одеждах, усыпанных золотом и драгоценными камнями, украшенных перьями, кружевами, мехами.
«Это желания! Второе проявление влияния Гекаты. Отсоединившись от сегодняшнего источника жизни, я как бы умру. И тогда… там, за воротами, меня ожидает третье… А вдруг я ошибаюсь? Наступит просто смерть, конец всему, что я оставила на земле. Что ж… значит, так тому и быть».
Анна спокойно, бестрепетно прошла в ворота и остановилась. Ее окутала ночь, в которой не было звезд, одна только луна, огромная, на полнеба.
– В своем предыдущем воплощении ты переросла жизнь, смерть и желания, как их понимают люди, – произнес голос великой богини. – Тайну вечной молодости и власть над чужой и своей волей ты уже постигла. Теперь ты достойна третьего…
Вспыхнули факелы, и в их пляшущем свете на миг возникла трехликая женщина, Королева Тьмы.
– Я подам тебе знак, когда начинать обряд, – промолвила Геката. – Знак начала – знак смерти.
– А… что это за знак? Как я узнаю его?
– Жди…
Свора огромных собак с жутким лаем пронеслась мимо Анны, закружились мрачные гигантские тени, ледяной ветер обдал ее холодом…
– Где я? – спросила Анна и поняла, что проснулась.
Она лежала на мягком диване в купе «Восточного экспресса», ощущая дрожь каждой жилки своего тела.
«Магические ритуалы возымели действие, – пришло ей в голову. – Я стала избранницей. Все идет, как надо».
Она села и задумалась. Придется ждать.
– Надеюсь, я не пропущу этот знак!
Госпожа Левитина вздохнула и встала. Лучше пойти прогуляться по поезду, развеяться.
Она вышла из купе. Пол в коридоре был застелен персидским ковром, пахло свежестью и немного угольной пылью, как во всяком поезде. По коридору навстречу Анне шла высокая, смуглая черноволосая женщина в длинном платье, с золотыми браслетами на руках. Ее тонкую талию охватывал широкий золотой пояс, ожерелье лежало на гладкой, соблазнительной груди.
– Око зари, – представилась она, поравнявшись с Анной и улыбаясь. – По-индийски это звучит несколько иначе.
– Мата Хари!
– Хоть я и родилась в Голландии, пришлось посвятить себя богу Шиве. Как мне удавалось выдавать себя за дочь храмовой танцовщицы из Ост-Индии, до сих пор удивляюсь! Иногда я вспоминаю северный городок Леварден, где моя мать, жена торговца, произвела меня на свет. Знаешь, как она додумалась назвать меня? Маргарета Гертруда! Разве с таким именем можно было покорить Париж, Монте-Карло, Берлин, Вену, Милан, Мадрид?
Мата Хари засмеялась, вздрагивая красивыми, словно выточенными из слоновой кости плечами.
– Ты… в самом деле была шпионкой? – спросила Анна.
Красавица взмахнула длинными ресницами.
– Ну, пусть так. Что с того? В четырнадцать лет мамаша не додумалась ни до чего лучшего, как отдать меня в монастырскую школу, чтобы я там изучала домоводство и готовилась к семейной каторге. Но я не была создана для жизни в рамках традиций. Увы! Как мне было вырваться? Пришлось выйти замуж за офицера голландской армии. Он был старше меня на двадцать лет! И дрался, как сапожник. Он дошел до того, что размахивал у меня перед носом заряженным револьвером. Пришлось бежать от него в Париж. Это было весело!
– Чего тебе хотелось?
– Внимания! – ответила Мата Хари. – Поклонения. Денег, развлечений, любви! Пришлось стать экзотической восточной танцовщицей, демонстрировать эротические ритуалы, посвященные Шиве. Мужчины были от меня без ума, они дрались за место у моих ног. Немецкий кронпринц, и тот не устоял. А герцог Брауншвейгский… как он был хорош в постели! Но потом… началась эта ужасная война, и все пропало.
Анна вспомнила, что к началу Первой мировой войны Мата Хари была самой высокооплачиваемой куртизанкой в Европе. Но говорить об этом не стоило.
Красавица, позванивая золотыми украшениями, изобразила несколько индийских танцевальных па. Она выглядела потрясающе.
– Бесподобно! – искренне восхитилась Анна.
– А эти идиоты меня расстреляли, – с привычным негодованием сказала Мата Хари. – Идиоты! Испортили все удовольствие. С тех пор я облюбовала этот поезд. Здесь мило.
– Да, славно, – согласилась Анна. – А что ты делаешь в «Восточном экспрессе»?
– Развлекаюсь, как могу! Мои возможности несколько ограниченны, из-за этого… – она показала на свое ослепительное тело. – А в общем, я должна быть благодарна тупым солдатам, которые стреляли в меня. Не убей они Мату Хари в семнадцатом году, неизвестно, как бы я выглядела сейчас. Ведь мне тогда уже исполнился сорок один год – как тебе в начале этой истории. Для нас обеих это переходный возраст!
Танцовщица-шпионка засмеялась своей шутке.
Из служебного купе вышел проводник и направился в противоположный конец вагона. Он прошел сквозь роскошное тело Маты Хари насквозь, бросая подозрительные взгляды на Анну.
– Вот видишь? – возмущенно прошептала куртизанка. – Он даже не вздрогнул! Куда это годится?
– Ты мне поможешь? – спросила Анна Наумовна.
Она знала, что Око Зари воплощает в себе эманации Гекаты: неутолимую страсть, жажду наслаждений, чувственность и эротику, доходящие до вечного плена, смертной истомы. Раз вкусивший эту страсть назад не вернется.
– Тебе нужна моя энергия? – улыбнулась Мата Хари. – Изволь, дорогая. Пользуйся. Мне ее все равно девать некуда. Но потом… поделишься со мной тайной третьего лика Гекаты. Мы перешли порог смерти, и я, и графиня. Боже! Какой уродиной сделала ее старость! – красавица в притворном ужасе закатила свои жгучие черные глаза. – Сами по себе мы бессильны изменить это. Только ты еще жива и потому можешь исполнить обряд.
ГЛАВА 38
Господин Салахов вызвал Артема в курительную комнату, и они беседовали, расположившись на мягких, удобных диванах. Аромат кубинских сигар приятно успокаивал; сизый дымок поднимался к потолку, рисуя в воздухе изысканные узоры.
– Коньяк, виски? – предлагал официант, обходя немногочисленных любителей табака. – Шампанское? Сок?
– Два виски, – кивнул Юрий, выпуская кольцо дыма. – Хорошие сигары!
Салахов и Пономарев вели светскую беседу, присматриваясь к обстановке, к окружающим людям. Курительные комнаты в «Восточном экспрессе» поражали изящной красотой отделки, уютным комфортом, располагавшим к отдыху.
– Так что вы мне скажете? – спросил Салахов, выпуская очередное колечко дыма.
