всю кровь. Хм. Надо будет с ними разобраться. — Видишь гору трупов?
— Хочешь сказать, что это они? Им ведь нельзя. Дворяне так никогда не поступают.
— Дворяне — нет, — пришлось признать мне. — А такие твари, как вот эта, да. Подойти сюда.
Демид приблизился.
— И что теперь ты будешь делать, когда узнал, что именно вот это существо, — я специально не называл его благородным, — убило дочку твоей соседки? Просто так убило, потому что ему это захотелось. Вполне возможно, что в одном из этих сосудов именно её кровь. И кровь для этой мрази — всего лишь цифры на его мошне.
Я заметил, как из толпы, расталкивая всех широкими плечами, вышел еще один мужик. Вместо лица была застывшая маска. Мертвые глаза смотрели в пустоту. В широкой ладони была зажата окровавленная дубина с шипами. Он, не произнеся ни слова, замахнулся. Оружие, разминувшись на сантиметр с моей рукой, вонзилось в голову дворянина. Брызнула кровь, заливая округу. Следом приблизилось еще несколько человек. Кинжалы, ножи, пики — всё это вонзалось в тело дворянина. Кости дробились под ударами, а плоть кусками валилась на землю.
Я молча наблюдал за происходящим. При этом не забывал следить за другим аристократишкой, который и не думал восстанавливаться. Эх, не убил ли я его ненароком? Надо его кровушкой напоить, пока не поздно. Но сам я это сделать не могу. Не та ситуация. Придется просить разрешения.
Громко хлопнул в ладони, привлекая всеобщее внимание. Жители катакомб поднимали на меня обозленные взгляды. На месте, где лежал аристократ, была лишь однородная масса.
— Как считаете, стоит ли допросить вот этого? — я подошел ко второму дворянчику и пнул его ногой. Хотя нет, регенерирует постепенно. Череп почти зарос, но вот кожа уже на снег стала похожей: не хватает ему резервов. — Уверен, что он много чего сможет рассказать. Да и не стоит давать ему шанса на лёгкую смерть.
— Думаю, что стоит. Я про допрос, — сказал Прапор. Другие люди закивали.
— Но, чтобы это сделать, нужно напоить его кровью. Иначе эта тварь тоже сдохнет. А смерть для него — это слишком просто.
Снова ситуацию разрешил плечистый мужик. Он растолкал всех, взял амфору и подошел ко мне.
— Согласен. Пусть придет в сознание. Если таких, как он, много, мы должны это знать.
Да нет: всё-таки ошибся я насчет жителей катакомб. Когда происходила казнь на пустыре, то никто и слова не сказал. А тут есть хотя бы какие-то подвижки. Этот мир небезнадежен.
Глава 26. Курочка по зёрнышку клюёт
Уж не знаю, нерв ли защемило или ещё какая напасть случилась, но мне никак не удавалось разжать рот плененного аристократа. Закаменевшие мышцы крепко держали сведенные зубы. Да что зубы? Даже губы — и те получилось разлепить далеко не с первой попытки. Хм. А вдруг это последняя ступень защиты у игроков? Сперва природные сила вкупе с реакцией и выносливостью, затем регенерация поврежденных частей тела, а уж потом, когда никаких резервов не остается, организм деревянеет? Похоже на то. Очень интересный эффект.
Я надавил на глазницу. Веко с легких хрустом рассыпалось под моими пальцами, а кожа вокруг ещё больше побелела. Вот шельма! Эта тварь скоро отправится в чертоги своей богини, а этого хотелось бы избежать. Помнится, сотрудник императорской службы лучше продержался после моего выстрела. Хотя, думаю, нет никакого смысла сравнивать опустившегося благородного и элиту этой кровососущей братии.
Вставил острие кинжала между двух передних резцов и ударил по рукояти. Лезвие погрузилось на пару сантиметров, оставив нужное мне отверстие. Расшатал пробитую брешь и снова наклонил амфору. Кровь залила лицо, но внутрь живительная жидкость почти не попала. Эх, мне бы шприц сейчас какой-нибудь на десяток кубов или трубочку из-под сока. Хотя зачем городить сложности на пустом месте? Есть и более простые методы.
Я, под удивленные взгляды жителей катакомб, приложился к горлышку. Щеки раздулись, будто у очень запасливого хомяка. На языке почувствовался металлический привкус. Люди зашевелились и образовали просвет, ведущий к яме с трупами. Неосознанно посмотрел в ту сторону. Взгляд наткнулся на лицо иссушенной девочки с синими лентами в волосах. А ведь это действительно могла быть именно её кровь! Нет, благородная мразь, ты у меня так просто за грань не уйдешь!
Наклонился и, не оставив прорехи между моими губами и ртом дворянчика, начал насыщать чужой организм восстанавливающей влагой. Попутно проводил ладонью по горлу, пытаясь вызвать у дворянчика глотательный рефлекс. Последнее, кстати, я несколько раз проделывал с собаками, которые ни в какую не хотели есть нужную таблетку (поживите с моё и не такому научитесь).
Постепенно кровь уходила. Она, под внешним давлением, скатывалась по пищеводу и попадала туда, куда следует (уж не знаю, какая часть тела отвечает за её всасывания. Надо будет разобраться. Вот именно эту тушку я потом и препарирую. Пойдет на благо науки — заслужил).
Потребовалось около пяти подходов, прежде чем из кожи аристократа ушли белые оттенки. Щеки с губами стали мягче, да и кадык методично задвигался. Теперь точно выживет! Ну и можно больше не изображать из себя спасателя, который оживляет наглотавшегося воды человека.
Задрал рукав его камзола. На предплечье красовались печати, одна из которых (желтая) говорила, что он принадлежит к военным. Римское число «1» явно указывало, что этот молодчик прогневил местных божков. Но сейчас ему не богов надо бояться, а нас.
Я снова глянул на людей и недовольно повел челюстью. Ну что за балбесы?! Сейчас, при виде символов, жители катакомб отшатнулись. В глазах появился страх. Ну хотя бы не торопятся лечить дворянчика, как это делали на пустыре — уже что-то. Да и колени ни у кого не дрогнули. Я, сплюнув на землю красную жижу, прорычал:
— Вы только что забили благородного. Думаете, вот этот выродок чем-то отличается от вон того? — кивнул на месиво, которое осталось после самосуда.
— Крови... — прохрипел дворянин. Кончики его пальцев слабо пошевелились.
— Что такое, родненький, кровушки захотелось, да? — спросил я, поднимая его веки. — Прям очень хочется? Сушнячок настал? Ну ничего-ничего, потерпишь!
— Крв... — бессвязно пролепетал благородный и закрыл глаза.
— Бойцы! — крикнул я. Люди вздрогнули. — Сейчас вы все подходите ко мне. И трогаете это существо. Не тыкаете его железяками. Не пытаетесь убить. А просто. Самостоятельно. Голой рукой. Открытой ладонью. Трогаете его по щеке, — я
