На следующий день из-за этого ночного происшествия гудела вся академия. Слух о том, что принца Конде кто-то отметелил вместе с его шестёрками, разнёсся по академии в считанные часы, но служба безопасности с гневом и пеной у рта доказывала, что никаких массовых драк их следящая аппаратура не зафиксировала. Зато она зафиксировал целую серию совершенно дурацких телепортов в те помещения, где курсантам вообще нечего делать. В госпитале академии врачи также не могли ничего понять и, уж, тем более, объяснить, с чем были связаны многочисленные случаи временного паралича конечностей у двух дюжин курсантов и то, что принц Конде не только не мог пошевелить рукой и повернуть голову, но и ходил как-то неуверенно, бочком. Каких-либо синяков, ссадин и уж тем более увечий медицинская сканирующая аппаратура ни у кого на теле не зафиксировала, хотя имели место многочисленные случаи ущемления нервных узлов.
Николай, как ни в чём не бывало, с самого раннего утра отправился в учебную часть и взял там планы занятий и полный список контрольных зачётов и итоговых экзаменов за все девять лет обучения. После этого он направился в учебную библиотеку и провёл в ней весь день, не покидая своей кабинки даже на обед. Благодарные однокурсники принесли ему его прямо в библиотеку. Всю первую неделю, а она оказалась короткой, всего четыре дня, Мудрец методично заставлял свой мозг вспомнить всё то, что вложили в него ребята дока Стрелли и в субботу пошел сдавать свой первый экзамен, — основы термоядерной энергетики. На следующий день ранним утром его ждал у входа в Первый сектор флайер-лимузин князя Прогенитора, который доставил Николая в поместье аристократа. Перед тем, как отправиться на Буссинус вместе со своим новым приобретением, Гораций Прогенитор хотел позавтракать с ним на берегу моря.
Чтобы победить в этих соревнованиях, Нику Сильверу предстояло выступить в восьми заездах, включая финальный. Старт первого заезда был назначен на десять часов утра, а последнего ровно на полночь, то есть на то время, когда он уже должен быть в казарме. Князь добыл для него разрешение прибыть в казарму в двенадцать часов следующего дня. Сразу после завтрака они телепортом направились прямо на Буссинус. У князя в его поместье, как и в доме Николая в Астраурбисе, имелся свой собственный транс-телепорт, позволявший ему перемещаться в пределах звёздной системы Метрополии и позволял ему посещать некоторые другие заёздные системы Империи. Это считалось уже роскошью, а не средством передвижения в пространстве. Когда Николай увидел, с каким надменным видом князь подвёл его к кабине личного транс-телепорта и сказал, что тот доставит их прямо к месту соревнований, он чуть было не съязвил, что с помощью своего домашнего транс-телепорта может переместиться на любую из планет Содружества.
Вместо этого Николай ухмыльнулся и продолжил играть роль крутого парня, которому всё нипочём, что было ему не так уж и трудно делать даже в те времена, когда он раскатывал по улицам Ростова на электрической инвалидной коляске. Единственное различие заключалось в том, что теперь крутизна так и пёрла из него фонтаном. Вместе с Горацием Прогенитором он вышел из транс-телепорта под огромным прозрачным куполом, возвышавшимся над гигантским цирком. Этот цирк, на трибунах которого собрались сотни тысяч людей, был главным местом сбора рядовой публики и пилотов-новичков.
Господа сортом повыше и достатком побольше предпочитали наблюдать за соревнованиями с борта своих космояхт, двигаясь вслед за гонщиками чуть в стороне на большой высоте. Буссинус, о котором Николай уже имел довольно неплохое представление, был довольно странной планетой. Во-первых, это была очень большая планета, почти в полтора раза больше Рианона, не имевшая в отличие от него атмосферы, а, во-вторых, эта планета не смотря на свои громадные размеры имела гравитационное поле, даже меньше, чем у Марса и совершенно не имела никакой атмосферы.
По сути дела Буссинус, не имевший горячего ядра, представлял из себя шаровое скопление астероидов, скреплённых между собой льдом — водяным и аммиачным. Планета располагалась далеко от Люмена — солнца Рианона и походила на огромный арбуз с огромной трещиной, пересекающей его на две трети окружности, названной Каньоном Дьявола. Трещина эта имела ширину от двухсот до восьмисот километров и глубину в добрые полторы сотни километров. Дно каньона, огибавшего Буссинус, представляло из себя волнистую пустыню, из которой взметнулись кверху на десятки километров, словно кактусы, причудливые скалы. Гонки не небольших, юрких космических кораблях, называемых серебряными стрелами, хотя они больше походили на треугольные наконечники, проводились в Каньоне Дьявола уже несколько тысяч лет и потому чуть ли не всё дно каньона было покрыто их обломками. Это была едва ли не главная трасса всего Содружества и именно на ней когда-то мечтала выиграть гонку Тиу Маршад-сью. Николай, выходя из стен академии утром, первым делом сказал Лиу, что он намерен посвятить свою победу Тиу и в память о ней будет гнать на пределе сил.
Как и тысячи других гонщиков, Ник Сильвер вышел на подиум и был представлен публике. Та по большей части безмолвствовала, когда ей представляли пилотов-новичков, ведь их имена не были никому известны, хотя действительно новичков среди них не было. Все они были опытными пилотами, имели налёт в десятки тысяч часов, но никто ещё ни разу не сидел в пилотском кресле настоящей, а не виртуальной стрелы. Пожалуй, публика по-настоящему оживилась всего раз, когда под хрустальным куполом прозвучало имя Ник Сильвер, опыт практического пилотирования семьдесят три часа сорок семь минут, десять пораженных целей, возраст сорок пять лет. Несколько сотен тысяч человек при этих словах тотчас разразились громовым хохотом. Во-первых, это был просто детский налёт часов, ну, а, во-вторых, возраст этого пилота-техноэмпата был чуть ли не пенсионным. Абсолютный чемпион галактики по космическим гонкам Майк Таранс по прозвищу Молния к своим сорока пяти годам выиграл всё, что только было можно выиграть.
Правда, у этого новичка оказался самый высокий коэффициент меткости, равный почти пятидесяти. В космических гонках нужно было не только уметь быстро летать и маневрировать, но и метко стрелять по соперникам из импульсных пушек стрелы, чтобы успешно пересечь финишную черту. На дистанции в пятьдесят тысяч километров, на преодоление которой уходило в среднем двенадцать минут, такое умение не было лишним. На старт выходило одновременно минимум сто стрел и лететь к финишу можно было как угодно. Нельзя было только подниматься выше верхнего края каньона, так что это был полёт в каменном лабиринте скал и по лидеру заезда вели огонь все его конкуренты. Катастрофы с летальным исходом на гонках были крайне редки, но травмы различной степени тяжести были обычным делом. Может быть именно потому, что только первая сотня гонщиков могла рассчитывать на выгодные контракты, эти гонки проходили с невероятным ожесточением и потому привлекали к себе всеобщее внимание и транслировались на всю галактику. К тому же проходили они всего один раз в год.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
