В результате «во исполнение Высочайшего повеления» архитектор Монферран обязывался установить «в Большой мраморной зале, а если не достанет места, то и в Аванзале», «постоянные буфеты». За реализацией проекта наблюдал сам император. Как деятельный человек, он неоднократно вмешивался, корректируя проект Монферрана: «Его Императорскому Величеству благоугодно повелеть составить третий проект с тем, чтобы только четыре буфета были поставлены по концам залы так, чтобы буфеты заслоняли собой печи оной». Пока вносились поправки, время ушло. В ноябре 1836 г. печи «переделывать» было уже поздно, поэтому проект перенесли на 1836 г. В 1836 г., по отбытии высочайшей фамилии в загородные дворцы, все устроили так, как того желал император. Буфеты под посуду сделали из березового дерева «под лаком», стоимостью в 1500 руб. каждый. Через год все сгорело в страшном пожаре 17 декабря 1837 г. Еще раз подчеркнем, что в бесконечных «переделках» по Зимнему дворцу Николай Павлович активно вмешивался в работу архитекторов и тем приходилось учитывать его пожелания. После восстановления дворца восстановили и буфеты, украшавшие парадные залы Зимнего дворца вплоть до 1917 г.
К. А. Ухтомский. Аванзал. 1861 г.
Конечно, императорская семья – вершина айсберга, вокруг которой вращалась вся жизнь Зимнего дворца. Но при этом в Зимнем дворце, кроме постоянно живущих в нем слуг, имелись «приходящие» воинские чины, ежедневно заступавшие в суточные караулы по дворцу. Их, конечно, кормили по соответствующим нормам. Нормы были достаточные, но всем всегда хочется чего-либо вкусненького, как тогда говорили – «приварка». Поэтому так сложилось, что «в коридоре Зимнего дворца, поблизости Гауптвахты, для стоящих в карауле нижних чинов, а также разных дворцовых служителей с давнего времени производится днем торг на ларе хлебом, квасом и прочими харчевыми припасами во всей чистоте и опрятности, не делая никакого безобразия, а к ночи все оное убирается…»[423]. При этом торговали на «хлебном месте» не абы кто, а торговцы, получившие специальные «разрешительные билеты» от городских властей. И такая традиция, как следует из документа, повелась «с давнего времени».
Э. П. Гау. Дворцовый караул, спускающийся по Церковной лестнице Зимнего дворца. 1869 г.
Вполне возможно, в связи с тем, что кто-то из «большого начальства» наткнулся на эту «лавочку» «на ларе» в коридоре первого этажа Зимнего дворца и возмутился сим действом, возник «вопрос». Возмущенные «беспорядком» доложили министру Императорского двора, и князь П. М. Волконский попросил доложить, кто и чем торгует. Ему представили «копию с билета, данного торгующему в означенном коридоре Зимнего дворца крестьянину Степану Михайлову», и попросили разрешения «с тем, что, если позволено будет, тому крестьянину продолжить торг», причем с оговоркой, что «кроме тех припасов ни чем торга не производил». Последняя фраза весьма характерна. Вполне возможно, что офицеры опасались торговли не столько квасом и хлебом, как спиртным «из-под полы».
Начальство «по-людски» приняло во внимание и традиции, и просьбу хозяйственников, разрешив «производимый с незапамятных времен торг на ларе в коридоре Зимнего дворца подле Главной гауптвахты… для нижних чинов… дозволить продолжать и на будущее время… подпискою… не производить продажи горячительных напитков и не дозволенных торговлею вещей… поддерживая вокруг своего ларя надлежащую чистоту…»[424].
Если от «приварка» нижних чинов вернуться за царский стол, то следует подчеркнуть, что за этим столом предпочитали блюда, приготовленные из привозных продуктов. Как правило, редких или таких, которых в России не было, и не только в Зимнем дворце, но и в особняках «дворцового типа» богатейших дворян России. По большому счету, все эти «остендские устрицы», декорированные «пармскими фиалками», вполне понятны. Статус и деньги давали возможности.
Удивительно то, что к царскому столу выписывали из-за границы, вплоть до Александра III, и самые обычные продукты. Например, картошку из Англии. Ни больше, ни меньше. И выписывали ее через знаменитый магазин «Никольс и Плинке», что на Невском проспекте. В этом магазине можно было купить все, от карандашей до уникальных ювелирных изделий. Как это ни удивительно, первый в России универсальный магазин приторговывал и английской картошкой, поставлявшейся для царского стола.
В 1876 г. с этой картошкой произошел скандал, повлекший обширную деловую переписку и царскую «высочайшую волю». Дело в том, что 60 мешков (!!!) картошки «для царского стола», выписанные из Англии через магазин «Никольс и Плинке», не пропустили через таможню Санкт-Петербургского порта, вернув ее поставщику. Когда хозяйственники Зимнего дворца стали разговаривать с таможенниками на повышенных тонах, сбиваясь на истерику (картошка на кухне кончалась!!!), чиновники Таможенного департамента официально заявили, что не считают «себя вправе сделать распоряжение о пропуске означенного картофеля за силою Высочайшего повеления, последовавшего 11 апреля 1875 г., коим воспрещено, без исключения, водворение в Россию из-за границы картофеля»[425].
Высочайшее запрещение действительно имелось, и связано оно было с угрозой распространения в России «американского картофеля, пораженного насекомым», которое «не допуская никаких в этом отношении исключений, водворение во все русские и финляндские порты… картофеля, равно шелухи, листьев и отбросов картофеля… Соблюдение этих правил» возлагалось «на строгую ответственность подлежащих местных властей». Власти совершенно оправданно боялись распространения колорадского жука в России.
В этой ситуации хозяйственникам Зимнего дворца пришлось подсуетиться. Они «пробили» высочайшее повеление, дававшее им возможность «снестись с министром финансов о разрешении привозить, исключительно для Высочайшего двора», картошку из Англии. Министр финансов использовал административный ресурс, для того чтобы «разъяснить» таможенникам, что «выписываемый гг. Никольсом и Плинке картофель предназначается исключительно для стола Его Величества, а не для водворения в России…». Таможенников вынудили найти английскую картошку, которая оказалась уже на таможне пограничной станции Вержболово. В результате этих «титанических усилий» 60 мешков английской картошки водворились на кухне Зимнего дворца. Такая картошка, конечно, была буквально «золотой».
Выход к иордани
Ежегодно, по старой русской традиции, в день Богоявления – 6 января, на льду Невы перед Зимним дворцом вырезалась прорубь (иордань) в форме креста и священник освящал воду. По традиции, в этот день император принимал военный парад. В результате праздник водосвятия приобрел отчетливый «мужской характер». Дамы тоже принимали участие в церемонии, но только как зрители, наблюдая из окон парадных залов Невской анфилады Зимнего дворца за свершавшейся церемонией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
