— Мне это известно, господин Бриколен, — сдержанно ответила Марсель. Видеть этого жадного человека в такой момент ей было крайне неприятно.
— Вам это известно? — повторил Бриколен. Голос его наливался гневом. — Мне тоже известно! Вам придется заново отстроить усадьбу и восстановить арендуемое мною поголовье скота.
— А на какие средства, позвольте узнать, господин Бриколен?
— На ваши деньги! Разве у вас нет денег? Разве я мало вам дал?
— У меня их больше нет, господин Бриколен. Бумажник сгорел.
— Вы дали сгореть моему бумажнику?! Бумажнику, который я вам вручил? — завопил Бриколен, совершенно обеспамятев и колотя себя кулаками по лбу. — Как могли вы оказаться такой безумной, такой глупой, что не позаботились спасти бумажник? Ведь у вас же хватило времени спасти своего сына!
— Я спасла также и Розу, господин Бриколен. Я ее вытащила на руках из дома. А тем временем бумажник сгорел; я не жалею о нем.
— Это неправда! Он у вас!
— Клянусь богом, что он сгорел. Секретер, в котором он находился, и вся прочая обстановка в комнате сгорели, пока спасали людей. Вы это знаете, я вам уже говорила раньше, потому что вы меня спрашивали об этом. Но вы либо не слышали моего ответа, либо забыли.
— Нет, я помню, — ответил пораженный арендатор, — но я думал, что вы меня обманываете.
— А зачем бы я стала вас обманывать? Разве эти деньги были не мои?
— Это были ваши деньги? Значит, вы не отрицаете, что я вчера вечером купил у вас поместье, что я заплатил за него и что оно теперь принадлежит мне?
— Как могла вам прийти в голову мысль, что я способна Это отрицать?
— Ах, простите, простите, сударыня! У меня голова кругом идет, — ответил арендатор, успокоившись и осев.
— Оно и видно, — бросила Марсель презрительным тоном, на который Бриколен не обратил внимания.
— Все равно! Вы должны на свой счет восстановить все строения и поголовье скота, — немного помолчав, снова заявил он; мысли в его голове опять начали путаться.
— Одно из двух, господин Бриколен, — сказала Марсель, пожимая плечами, — либо вы не купили поместье, и тогда я обязана возместить убытки, либо я вам его продала, и тогда мне до всего остального нет дела. Выбирайте.
— Это верно, — подтвердил Бриколен, снова впадая в отупелое состояние. Но он быстро оправился и продолжал: — Ну как же! Я у вас купил поместье по всем правилам, заплатил за него, вы не можете этого отрицать. У меня сохранились подписанная вами купчая и ваша расписка в получении денег. Я не дал им сгореть! Они у жены в кармане.
— В таком случае вы можете быть спокойны, и я также, потому что у меня в кармане дубликат купчей.
— Но вы должны отвечать за ущерб! — вскричал Бриколен с тупой злобой. — Я у вас не покупал одну только землю без строений и без скота! Здесь убытку самое меньшее на пятьдесят тысяч франков!
— Не знаю. Но бедствие приключилось после продажи.
— Это вы устроили пожар!
— Весьма правдоподобно! — с холодным презрением ответила Марсель. — И вдобавок бросила в огонь забавы ради всю сумму, полученную мной за поместье.
— Простите, простите, я не совсем здоров, — пробормотал арендатор. — Потерять столько денег в одну ночь! Но все равно, госпожа Марсель, вы должны дать мне возмещение за мое несчастье. У меня вечно несчастья из-за вашей семьи. Моего отца из-за денег, доверенных ему вашим дедом, пытали «поджариватели», и он на этом потерял еще своих собственных пятьдесят тысяч франков.
— Последствия этого несчастья непоправимы, потому что отец ваш потерял физическое и душевное здоровье. Но моя семья неповинна в преступлении, совершенном разбойниками. А что касается потерянных тогда ваших денег, то они были в большой степени возвращены моим дедом.
— Это правда, он был достойный господин! Вот и вы должны поступить, как он, — возместить мне убытки!
— Вы придаете деньгам столь большое значение, а я столь малое, господин Бриколен, что я удовлетворила бы вашу претензию, если бы могла. Но вы забываете, что я потеряла все, вплоть до скромной суммы в две тысячи франков, которую я получила от продажи коляски, вплоть до моих платьев и белья. Мой сын не может даже сказать, что все, чем он обладает сейчас, — это прикрывающая его одежда, потому что я вынесла его из вашего дома почти голым; если бы эта женщина, которую вы видите перед собой, не выказала истинного великодушия, не взяла его к себе и не уделила ему необходимого из одежонки своих детишек, я была бы вынуждена обратиться к вам с просьбой пожертвовать для него блузу и пару деревянных башмаков. Оставьте меня в покое, прошу вас. У меня хватает сил перенести мое несчастье, но ваша алчность возмущает меня и докучает мне.
— Довольно, сударь! — сказал Лемор, не в силах более сдерживаться. — Уходите! Оставьте госпожу де Бланшемон в покое.
Бриколен не расслышал этих слов. Он плюхнулся на стул, сокрушенный полным обнищанием Марсели, потому что оно лишало его всякой надежды еще что-нибудь из нее выжать.
— Вот как оно выходит! — закричал он в отчаянии, ударяя кулаками по столу. — Я думал вчера вечером, что заключаю выгодную сделку, я купил Бланшемон за двести пятьдесят тысяч франков, а сегодня к утру я в убытке на пятьдесят тысяч — ведь сгоревшие строения и скот стоят никак не меньше! Получается, — прорыдал он, — что поместье все равно обошлось мне в триста тысяч франков, как вы и хотели!
— Полагаю, что моей вины тут нет и, во всяком случае, нет никакой пользы для меня, — холодно ответила Марсель. Ее негодование спало, когда она увидела, в каком гневе Лемор. Она пыталась сдержать молодого человека, заставить его умерить свой пыл.
— Выходит, все ваше несчастье лишь в этом одном, господин Бриколен? — простодушно сказала Пьолетта, изумленная тем, что ей довелось услышать. — Право, на вашем месте я бы так уж не горевала. Госпожа потеряла все, а вы как были богатым вчера, таким и остались сегодня, и вы же требуете с нее еще что-то. Смешно, да и только. Коли Бланшемон достался вам, считая и ваш убыток, за триста тысяч, вы еще не прогадали. Я знаю людей, которые дали бы больше.
— Что ты там мелешь? — огрызнулся Бриколен. — Закрой рот, ты, дура и сплетница!
— Спасибо на добром слове, сударь, — отозвалась Пьолетта и, гордо отвернувшись от Бриколена, обратилась к Марсели: — Ничего, сударыня, раз вы все потеряли, можете оставаться у нас сколько захотите и делить с нами черный хлеб, что мы едим. Я попрекать вас не стану и никогда не скажу вам: «Довольно, уходите»).
— Вы слышите, сударь? Стыдитесь! — воскликнул Лемор.
— А вы кто такой, молодчик? — в ярости напустился на него Бриколен. — Я не имею чести быть знакомым с вами. Вас здесь никто не знает, а на мельника вы так же похожи, как я на епископа. Но вас выведут на чистую воду, милейший! Я покажу на вас жандармам, и вы должны будете предъявить свои бумаги, а ежели их у вас не окажется, тогда посмотрим! Пожар у меня учинили умышленно, это ясно как божий день, все подтвердят, что так оно и было; королевский прокурор уже прибыл и начал следствие. Вы явно в стачке с тем человеком, который имеет на меня зуб, — этого достаточно!
— Ну это уже слишком! — произнес возмущенный до глубины души Лемор. — Вы последний негодяй, и если вы не уберетесь прочь сейчас же, я вышвырну вас отсюда.
— Остановитесь! — повелительно сказала Марсель, схватив Лемора за руку. — Пожалейте его, он не в своем уме! Снизойдите к его несчастью, несмотря на то, что он ведет себя гадко. Берите пример с меня, Анри: я не хочу уронить свое достоинство, утратив терпение с этим человеком.
Бриколен не слушал. Он сжимал голову руками и стенал, как мать, потерявшая ребенка.
— А я-то сам хорош! — причитал он. — Не хотел никогда страховаться, потому как это было слишком дорого! Ох, быки мои, бедные мои быки, такие красивые, откормленные! А овцы, овцы, где они? Отара тянула на все две тысячи франков, и я хотел продать ее на ярмарке в Сен-Кристофе…
Марсель не могла удержаться от улыбки, и ее рассудительное отношение к происходящему несколько усмирило негодование Лемора.
— Все равно! — выкликнул арендатор, вдруг вскочив с места. — Ваш мельник не получит моей дочери!
— В таком случае вы не получите моей земли: купчая на этот счет не оставляет сомнений, условие там выражено ясно и недвусмысленно.
— Я в суд подам.
— Подавайте.
— Но вы-то судиться не сможете! Для этого нужны деньги, а у вас их нет. И затем вы должны будете вернуть мне сумму, уплаченную за поместье, а как вы это сделаете? Кроме того, поставленное вами условие не имеет законной силы; а что касается мельника, так для начала я позабочусь, чтобы его арестовали и упрятали в кутузку — ведь ясно, что не кто другой, как он, учинил поджог из мести за то, что я вчера его прогнал. Все жители нашего села как один засвидетельствуют, что он угрожал мне… а вот этот молодчик… Ну, погодите, вы все! Жандармы, жандармы, сюда, ко мне!
