— Ну, знаешь, это уже паранойя, — вздохнула я. — Она тебя, конечно, не любит, но не до такой же степени! Хотя… проверить можно.
— И каким образом ты собираешься это сделать? — поинтересовался Игорь.
— Да очень просто, — ответила я. — Выясню, кто ее лечащий врач, и зайду как-нибудь. Ну там придумаю что-нибудь… Вроде как Лариса Романовна сама ни за что ни у кого помощи не попросит, а, может быть, ей что-то нужно, так мы, благодарные ученики…
— Чернова… — Игорь коротко рассмеялся. — Узнаю тебя!
— А раньше не узнавал, что ли? — фыркнула я.
— Нет, — ответил Игорь, чем немало меня удивил. — Ты в прошлый раз сказала мне, что я на себя не похож. Ну так ты тоже на себя не слишком походишь. Ты сильно изменилась.
— В лучшую сторону или в худшую? — спросила я не без интереса.
— Не могу сказать. — Игорь посмотрел на меня иронически. — С одной стороны, тот факт, что ты научилась разговаривать, не запинаясь на каждом слове и достаточно четко формулируя свои мысли, не может не радовать. С другой стороны, сама по себе эта твоя разговорчивость еще ничего не доказывает.
— Умеешь ты ободрить, — сказала я со вздохом.
— Кстати, — резко сменил тему Давлетьяров. — Ты сделала то, о чем я тебя просил?
— Ты про комнату? — уточнила я. — Да, сделала.
Я учинила тщательную ревизию своим вещам тем же вечером, после нашего разговора. Ничего постороннего, как и следовало ожидать, не нашла, только несколько каких-то бумажек, скорее всего, выпавших из библиотечных книг и принадлежавших предыдущим пользователям. Их я, как Игорь и велел, уничтожила, а больше меня ничто не насторожило.
— И?..
— Ничего не нашла, — ответила я. — Да и, к тому же, меня больше не подозревают.
— Все равно, ставь защиту на дверь, а лучше и на окно тоже, — сказал Игорь с непонятной интонацией.
— Игорь, ты, такое впечатление, что-то знаешь, но недоговариваешь, — нахмурилась я. — Зачем ставить защиту? Чего ты опасаешься?
— Если бы я знал что-то наверняка, я бы не стал держать это при себе, уж поверь, — устало ответил он. — Это даже не подозрения. Можешь считать эти меры предосторожности моей паранойей, если тебе так больше нравится.
Я промолчала, хотя могла бы сказать, что мне это вовсе не нравится. Уж кем-кем, а параноиком Игорь не был, гнусность характера еще не означает психического заболевания, об этом и его лечащий врач говорил. Да… если бы не характер, цены бы Давлетьярову не было!
На этой оптимистической ноте мы и закончили беседу.
Мне было, о чем поразмыслить. Тот факт, что Игорь оказался в подозреваемых вместо меня, был объяснимым и вполне логичным. Молва связывала его с Градовой, а еще все были осведомлены о его взрывном характере и скверном нраве, о чем наверняка оповестили следователя. Ну что он мог предположить? Да тут и гадать нечего: или Давлетьяров с Градовой поссорились, и он ее прикончил сгоряча, или сделал это вполне обдуманно, а причин можно придумать с десяток.
А вот здесь мне следовало решить для себя очень важный вопрос: сама-то я верю в то, что Давлетьяров к убийству Градовой никаким боком не причастен, или нет? Сомнения меня брали по одному простому поводу: я вдруг обнаружила, что совершенно не знаю человека, с которым прожила бок о бок несколько месяцев, да и до того достаточно долго и тесно общалась. Не знаю, и все тут! Не то чтобы Игорь был чересчур скрытным, но в душу себе лезть не позволял, и добиться от него откровенности было совершенно невозможно. Те особенности его характера, о которых я знала наверняка, я вычислила опытным путем, что-то додумала и, как оказалось, попала в точку. Но дальше… Дальше он меня никогда не пускал (а я, если честно, не очень-то стремилась узнать больше, считая, что человек имеет право держать при себе то, что считает нужным). Что могло им двигать, какие у него были мотивы, — я даже предположить не могла.
Все, что я знала: Игорь очень честолюбив, предан своему делу и не терпит халтуры в любом ее проявлении. А еще он горд до крайности и в жизни не станет прятаться ни за чью спину. Вот и все. Согласитесь, очень много! Будь он просто моим преподавателем, этого и в самом деле было бы достаточно, но если учесть, что мы какое-то время пытались изображать из себя пару, этого было катастрофически мало. Да и я, если уж на то пошло, не слишком-то баловала Игоря откровениями. С другой стороны, ему до меня особого дела никогда не было, я уж говорила, так что разобраться в моих побуждениях и жизненных принципах он себе труда не давал.
Так вот, к чему я это все веду… Я не могла наверняка утверждать, способен Игорь на убийство или нет. Впрочем, этого, наверно, не сможет утверждать никто, даже в отношении самых близких людей… И что, спрашивается, мне делать? Поверить ему на слово? Или подозревать и его тоже? Эта дилемма не давала мне покоя.
И зачем бы ему тревожиться о том, что в моей комнате могут найти какую-то вещь, принадлежавшую Градовой? Может, у него тоже имелось подозрение относительно какого-то человека? Ну ладно, подозрения подозрениями, а ему-то что за печаль, даже если меня в самом деле кто-то хочет подставить? Не понимаю…
Кроме того, меня немного смущало поведение Давлетьярова. Я же говорила, в общении он чаще всего был невыносим, и при этом для него не имело никакого значения, кто является его собеседником. Пребывая в хорошем расположении духа, Игорь разговаривал вполне спокойно, язвил конечно, но в пределах нормы, во всяком случае, почти не обидно. Выведенный же из себя, он бывал изысканно, на грани хамства, вежлив. Ну а если Игорь Георгиевич изволили гневаться, а это бывало не так уж редко, то… Впрочем, я повторяюсь. Разговаривать откровенно он, по-моему, давно разучился, во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у меня за то время, что я с ним общалась. А может, просто не хотел, чтобы кто-то разглядел, каков он на самом деле под этой маской…
Так вот, за время последних двух бесед мне показалось, будто Игорь если не смягчился, то… все равно как-то изменился. И причины этого изменения мне были совершенно непонятны. Единственное, что я могла предположить: в его жизни произошло какое-то событие, которое основательно Игоря перепахало. Что это могло быть, я, честно говоря, представить могла с большим трудом, жизненные катаклизмы Игорь переносил с большой стойкостью и ничуть при этом не менялся, разве что в худшую сторону.
Конечно, будучи девушкой достаточно романтичной, я не могла не подумать о большой и светлой любви. Правда, в том, что Игорь вообще на такие чувства способен, я сильно сомневалась, но вдруг? Чего только не бывает, даже самые закоренелые циники и мизантропы, бывает, влюбляются… И не была ли этой самой большой и светлой любовью та самая Градова? А почему бы и нет? Я, правда, не представляла, что могло быть в этой девушке такого особенного, чтобы зацепить Игоря, но я же с ней и не общалась толком. Может, Градова была само совершенство, так что даже Давлетьяров не устоял! Тогда произошедшие в нем перемены еще как-то можно объяснить, хотя объяснение это и притянуто за уши. А если мне не примерещилось, и Игорь в самом деле изменился, то чего ожидать от него теперь, я даже представить не могла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
