— Мы свернули с моста и упали в реку. Машина так быстро затонула, и мой бывший… он сбежал. Бросил меня. Просто доплыл до берега реки. Я не могла отстегнуть ремень безопасности и запаниковала. Воздух был на исходе, и было так, так темно. — Слезы текли по ее щекам, и мое сердце забилось от сочувствия. — Я не чувствовала своих пальцев из-за холода. И когда вода хлынула мне в легкие, я просто подумала, что это все. Я собиралась умереть, застряв в этой дерьмовой машине, в то время как мой еще более дерьмовый парень сидел на берегу реки и не пытался мне помочь. — Она глубоко сглотнула, и мои собственные слезы вырвались наружу, когда мое сердце сильно сжалось. — К счастью, фермер увидел, как мы свернули с дороги. Он доплыл и перерезал ремень. Он спас меня. Но с тех пор я просто не могу заходить в глубокую воду. Она пугает меня до чертиков. — Она вздрогнула, и Макс успокоил ее, погладив по руке.
Он повернулся ко мне, и я почувствовала, как его сила проникает глубоко в мои кости, высасывая все, что он хотел.
— А ты? Чего ты больше всего боишься, Дарси? — Его голос был убийственным мурлыканьем, и мой глубочайший страх поднялся во мне в ту секунду, когда он попросил об этом.
— Каждая приемная семья, которая у нас когда-либо была, избавлялась от нас. Мы едва ли прожили в одном доме больше года. Мы причинили неприятности. Иногда я сожалею о некоторых вещах, которые я так часто совершала. Если бы я лучше относилась к этим семьям, может быть, они бы захотели меня. Это было почти терпимо. Я знала, что меня трудно любить, но не думала, что совсем не привлекательна, пока… — Я боролась с его силой, мое сердце сжималось от воспоминаний о том, что закончилось тем, что мои волосы посинели, а моя вера в человечество исчезла навсегда. Это было мое, и я не хотела делиться. Я даже не хотела переживать это снова в своей голове.
— Продолжай, — прошептал Макс с голодом в голосе, когда его сила обвилась вокруг моего языка и вырвала слова из моих восставших губ.
— Этот парень начал преследовать меня в школе в прошлом году. Я никогда по-настоящему не тратила много времени, заводя друзей, но он был милым, и мне было приятно поговорить с кем-то, кому не все равно. Мы встречались около трех месяцев, и на одну идиотскую секунду я подумала, что действительно влюбилась в него. — Я покачала головой, втягивая воздух, когда продолжила. — Я потеряла с ним девственность на вечеринке, а потом он стал так холоден со мной. Он едва взглянул на меня, и я поняла, что что-то было ужасно неправильно. То, как меняется воздух перед бурей, вот как это было. Он получил то, что хотел, и просто оставил меня там, скормив мне какое-то дерьмовое оправдание о том, что он не был готов к отношениям.
— Дарси, — прошептала Тори, как будто пытаясь освободиться от власти Макса, чтобы остановить меня, но было слишком поздно. Это воспоминание было у него в руках, и он собирался поймать его, как рыбу на крючок.
— Он бросил меня через пять секунд после того, как получил то, что хотел. Я убралась оттуда так быстро, как только могла. А по дороге домой плакала и плохо видела. Я споткнулась об тротуар и ударилась правым коленом, как неуклюжий идиот, которым я и являюсь. Той ночью я сидела в постели, просто уставившись на этот синяк, удивляясь, как физическая рана может выглядеть такой яркой и заметной, но эмоциональные раны оставались совершенно невидимыми. Я хотела, чтобы моя боль была запечатлена на мне, чтобы напомнить мне никогда больше никому не доверять. Поэтому я покрасила волосы в цвет этого синяка. Черно-синий. Моя собственная личная рана. — Мое сердце сжималось и сжималось, когда слезы навернулись на глаза. Я отвернулась, поток стыда пробежал по моей крови. Я никогда не озвучивала эту часть истории своей сестре, не говоря уже о Максе, который ловил каждое слово. Но мой язык продолжал двигаться, давая ему все, что он хотел. — Мой глубочайший страх — быть отвергнутой, мое сердце разбитое снова слепым доверием. Так что я больше никогда никого не впущу.
Воцарилась тишина, и я почувствовала, как сила Макса истощает меня эмоционально и магически. Слезы высохли на моих щеках, и контакт между нами внезапно стал холоднее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Макс встал, оставив нас на земле, и отошел.
— Спасибо за еду, Вега. Увидимся. — Он нырнул в озеро, и мои мысли снова пришли в норму. Его друзья от души рассмеялись, прыгая за ним с радостными криками.
Ни Тори, ни я долго не смотрели друг на друга. Мы уставились на противоположный берег озера. И я решила, что Сирены — мой наименее любимый Орден из всех.
***
Я все еще чувствовала себя магически опустошенной к тому времени, когда мы с Тори прибыли на ланч в Сферу, и задавалась вопросом, как собираюсь пополнить энергию, которую забрали Сирены. Мы едва осознали, что Макс сделал с нами, и я была уверена, что Тори не хотела говорить о своем страхе так же сильно, как я не хотела говорить о своем.
Я заметила Диего и Софию в углу комнаты, и мы направились к ним. Я была тихо рада, что Джеральдины здесь не было, чтобы хоть раз накрыть стол в центре гостиной, хотя сразу же почувствовала себя виноватой за это. Нападение нимфы, по-видимому, лишило ее возможности исцеляться так быстро, как обычно, и ее сила только начинала восстанавливаться.
Четверо Наследников сидели на своем обычном диване, и у меня в груди образовалась твердая стена, когда я оглядела их. Сет поймал мой взгляд и поднял руку, чтобы помахать. Я отвернулась, ни капельки не доверяя ему, особенно после того, как один из его лучших друзей ранее высосал из меня мои внутренние секреты. Он, наверное, уже слышал все о том, что я сказала Максу, и от этой мысли меня затошнило.
— К черту их, — прошипела Тори, когда мы направились к нашим друзьям.
Мы сидели бок о бок, и я немного расслабилась, радуясь, когда София завладела разговором и начала рассказывать нам о своем уроке с Орденом. Диего провел урок с Гарпиями, и, похоже, ему было веселее, чем нам, кататься на их спинах по небу.
— Ты ведь не проигнорировала меня, не так ли, детка? — Сет опустился на стул рядом со мной, обнял меня за талию и послал электрический разряд в мое сердце.
— Уходи, — сказала я, сползая с сиденья, чтобы попытаться убежать от него.
— В чем дело? — спросил он, когда Диего и София уставились на него так, словно Лохнесское чудовище только что присоединилось к нашему столу.
— Как будто ты не знаешь, — сухо сказала Тори. — И можешь перестать притворяться, что тебе нравится Дарси? Никто на это не купится.
Мое сердце защемило от ее слов, хотя я знала, что она имела в виду совсем не то, что я услышала. Но после того, как я раскрыла свой внутренний страх Максу, эта старая рана сразу же открылась.
— Я не это имела в виду, — быстро сказала она, и Сет притянул меня к своему бедру, наклоняясь, чтобы посмотреть на мою сестру.
— А что ты имела в виду, Тор? — спросил он.
— Не пытайся нести эту чушь. Мы близнецы, между нами ничего не стоит, — огрызнулась она на него, и я снова оттолкнула его, возвращаясь к Тори в знак единства.
Сет нахмурился, поигрывая чем-то в руке. Он оглядел ледяные взгляды, которыми его одаривали все за столом, затем встал, раздраженно фыркнув.
Прежде чем уйти, он наклонился ко мне через плечо, его губы коснулись моего уха.
— Прочти это, когда будешь одна. — Я почувствовала, как он сунул что-то мне в карман, и повернулся, направляясь обратно к своим друзьям, которые наблюдали за нами с нескрываемым хмурым видом.
Я неловко поерзала на своем месте, все еще оглядываясь через плечо на Сета, когда он присоединился к своим приятелям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Диего щелкнул пальцами у моего уха.
— Дарси, пожалуйста, скажи мне, что тебя не интересует эта собачья утка(п.п.: муляж утки, используемый в охоте на диких уток)?
Я не ответила. Отчасти потому, что не знала, что она имела в виду под «собачей уткой», но также и потому, что не знала, каков был ответ. Записка, которую Сет положил мне в карман, казалось, прожигала там дыру, умоляя меня убежать куда-нибудь и прочитать ее.
