и есть твой разукрашенный? — Практически выкрикивает она.
— Ты можешь говорить потише, он еще не успел спуститься?
— Ну подруга ты и идиотка хочу тебе сказать. Если бы я знала, что он настолько горяч я бы не советовала тебе держаться от него подальше. Такой мужик черт возьми на дороге не валяется.
— Ты походу дела свихнулась. Я не могу взять и все бросить. Бежать за ним и становиться домохозяйкой без права голоса. И плевать насколько он горяч. Присмотришь за Зевсом пока я отсутствую?
— Я-то присмотрю, только вот ты дура, полная. — Говорит она и протягивает руку, — давай сюда ключи.
Подаю ей связку и сжимаю в объятиях.
— Что бы я без тебя делала. И пожалуйста не спали квартиру, — произношу в шутку.
— Давай уже беги к своему аполлону и не глупи, я тебе плохого не посоветую.
Булат
И почему только от одного ее взгляда я готов продать душу дьяволу, лишь бы она не переставала на меня смотреть с этой жадной потребностью.
И черт возьми я дико злюсь. Меня выводит из себя ее сложный характер. Уперлась как баран и не уступает. Желает сидеть в своем мухосранске, и я лишь теряю драгоценное время пытаясь убедить ее в обратном. Мы созданы друг для друга, как она не может понять, что мы должны быть вместе. Будь моя воля давно бы увез к себе и даже слушать не стал. Но б… дь я терплю, пытаюсь вразумить себя, что она скоро одумается. Коля в одиночку разгребает все проблемы и налаживает дела, пока я отсутствую. Названивает мне целый день и давит на то, что я бросил его в самый пик, и он не справляется. Плюс в том, что ее мать лежит в Москве, и я хоть ненадолго смогу отлучиться и помочь другу. Мать черт возьми, которую и словом то таким называть тошно.
А еще я чертовски хочу ее, даже воздух накаляется, между нами, готовый вот-вот взорваться от напряжения. Я чертовски по ней скучал. Кидаю на нее мимолетный взгляд, пока мы зависаем на очередном светофоре и слышу ее рваное дыхание. Нам просто нельзя надолго оставаться в тесном пространстве. Кажется, что в данную минуту если я не получу хотя бы маленький глоток ее, то просто на просто сдохну. Сжимаю руль со всей силы и чувствую, как закипает кровь.
Дурею рядом с ней. Обычное платье висит как балахон на ней, а у меня перед глазами плывет. Черт подери, лучше бы на такси ее отправил было бы проще. Вслушиваюсь как ненормальный в ее дыхание, ловлю боковым зрением как вздымается ее грудь и уговариваю себя мысленно не сорваться. Не затормозить посреди дороги и не наброситься на нее.
Даже не знаю как я сдержался, готов был аплодировать себе стоя, и отвесить низкий поклон, когда стал припарковать машину около главного входа в лечебницу.
— Спасибо, что подвез дальше я сама, — произносит она и резко дергает ручку в попытке поскорее от меня сбежать.
Ну уж нет черта с два я позволю ей уйти от меня сегодня. С холодной решимостью выхожу из машины и открываю дверь с ее стороны.
— У тебя час на все, — произношу и смотрю как она выбирается, и замирает от моих слов. — Ни больше Злата.
— Я не могу тебе ничего обещать, и мне нужно торопиться, пропусти пожалуйста.
Отхожу в сторону и провожаю ее спину жадным взглядом. Даю себе четкое слово приехать через час и, если понадобиться закинуть ее к себе на плечи и вытащить из этой лечебницы.
Глава 32
Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж и меня встречает молодой парень в белом халате.
— Здравствуйте Злата Викторовна?
— Да, здравствуйте, где моя мать?
— Меня зовут Геннадий, и простите пожалуйста, что я потревожил вас в столь позднее время. Обычно у нас посещения запрещены так поздно, но тут экстренный случай.
Я не знаю почему, но в моей голове нет даже мысли о худшем. Я просто не представляю свою полную жизни и духа свободы мать на больничной кровати. Последний раз, когда она навещала меня, то болтала без умолку рассказывая о красотах Милана. Ее неиссякаемой энергии хватило бы еще на сотню таких жизней. Что могло произойти, что моя мать оказалась в таком тяжелом состоянии?
— Давайте я вас провожу, — произносит он.
Захожу в просторную палату и оглядываюсь по сторонам. Если не отвлекаться на капельницу, расположенную около большой кровати, то можно подумать я нахожусь в дорогой гостиничной комнате.
— Мама? — Произношу и подхожу ближе.
Она никак не реагирует на мой вопрос. На неестественно бледном лице нет ни единой эмоции.
— Она уже два дня ни с кем не разговаривает, поэтому я решил позвонить вам. Она поступила к нам неделю назад с острым психическим расстройством. Первое время пыталась сбежать и вела себя достаточно грубо. Я единственный к кому она более или менее относилась сносно. На вопрос о ближайших родственниках она назвала только вас. И к чему я веду, два дня назад она впала в состояние транса, и вывести ее из него может лишь дорогостоящее лечение. Средств я так понимаю у вашей матери нет, поэтому решил, что вы захотите ей помочь.
Я подхожу чуть ближе к кровати и сжимаю ее руку. С колотящимся сердцем всматриваюсь в ее лицо и жду того, что она сейчас улыбнется, или заговорит своим неумолкающим голосом. В горле застревает ком, от непролитых слез. Мне до боли в груди становится ее жаль.
— Сколько нужно денег на ее лечение?
— Давайте пройдем ко мне в кабинет, и все обсудим.
Я наклоняюсь и целую маму в щеку. Поднимаюсь и кинув на нее последний взгляд иду вслед за ее лечащим врачом.
Cпустя два часа я выхожу на улицу сжимая в руках бумажку с суммой, от которой я до сих пор пребываю в шоковом состоянии. Мамино лечение стоит баснословно дорого. Мне придется снять со счета все денежные средства, которые оставил мне в наследство дядя Вася. И если честно я не знала, точной суммы на своих счетах, и хватит ли мне этих денег. Просить у Булата мне не хотелось, зная его отношение к моей матери, он скорее всего просто на просто откажет мне.
Машина Булата припаркована прямо на тротуаре, и я подхожу и тихонько открываю дверь.
Смотрю на спящего мужчину и не могу насмотреться. Кресло отпущено назад и его голова запрокинута. Выражение его лица, казалось, необычно спокойным даже
