От площадки, где упражнялись охранники Торгрима, до Харальда долетел взрыв хохота. Двое здоровенных воинов, раздевшись до пояса, рубились деревянными учебными мечами.
Прочие столпились вокруг них, подбадривая поединщиков криками.
Поначалу соратники относились к Харальду прохладно. Любимчик фон Жахха, живет в отдельной комнате, почти запанибрата с капитаном и ещё позволяет себе не носить доспехов.
Не смотрели косо лишь те, кто знал Харальда по прошлому приезду в замок.
Но узнав, как он владеет оружием, даже откровенные недоброжелатели преисполнились уважения, и неприязнь, коли такая была, старались не показывать. А то мало ли что.
Харальд нес с собой лук, надеясь пострелять по мишеням.
Когда подошел ближе, то схватка закончилась. Один из воинов получил здоровенный синяк на плече и был признан проигравшим. К пришедшему тотчас повернулось несколько голов.
– О, Харальд, – пробасил здоровяк Хамунд, давний знакомый. – Не хочешь сразиться? Приз – бочонок ячменного пива!
– Нет. – Харальд покачал головой. В замке он избегал поединков, даже на учебном оружии. Дурные предчувствия иголочками кололи сердце, заставляя отказываться от предложений, подобных сегодняшнему.
– Ты что, боишься? – выкрикнул кто-то из задних рядов. – Может быть, ты трус?
Голос был незнакомый, чем-то напоминал крысиный писк.
Воины недоуменно зашумели.
– Да, Харальд, – нахмурился Хамунд. – Ты здесь больше месяца, а ни с кем ни разу не скрестил клинка. А раньше ты был не против, я помню! Что с тобой случилось?
– Ничего, – ответил Харальд, поворачиваясь спиной.
– Трус, трус! – В противном голосе звучала откровенная издевка.
Харальд рывком развернулся, сунул лук в руки опешившему Хамунду.
– Дайте мне меч, и пусть тот крикун, который назвал меня трусом, выйдет сюда!
Деревянная рукоятка больно ткнулась в ладонь, а Хамунд пробасил смущенно:
– Сначала одолей его. – Рука Хамунда указала на воина, победившего только что. – И только тогда получишь возможность выбирать соперника. Бой идет до пропущенного удара!
Харальд молча вышел в центр круга.
Противник его шутовски поклонился и поднял меч. На руке вспухли твердые, словно валуны, мускулы.
Он был гораздо крупнее и сильнее Харальда.
Но это не имело значения.
Деревянные мечи соприкоснулись, ладонь дернула отдача от удара, и тут Харальд с ужасом ощутил, как по жилам бежит хорошо знакомое тепло. Такое мягкое, приятное, явившееся прямо из того кошмара, в котором он только и делал что убивал…
Удар, ещё удар. Улыбающиеся лица со всех сторон, твердая почва под ногами. Но почему все вокруг затягивает знакомым багровым туманом? Почему остальные его не видят?
Из груди вырвалось хриплое хищное мурлыканье…
Похоронная песня для противника.
Харальд легко увернулся от удара, ещё от одного. Тело его словно действовало само, и в самой глубине потихоньку рождалось предвкушение экстаза, который наступит в момент…
– Нет! – Он прокричал это вслух, понимая, что уже не в силах остановить собственный удар.
Тупое деревянное лезвие летело вперед, чтобы спустя мгновение разбить мягкий затылок соперника. Треснут кости, и восхитительно алая, соленая кровь брызнет во все стороны…
Запредельным усилием он повернул кисть. Захрустели на пределе прочности сухожилия, просто взвыли от боли мускулы, но меч сдвинулся и ударил в плечо противника.
«Вот и славно», – подумал Харальд, ощущая, как в нем самом что-то ломается. Меч выпал из ослабевшей руки, только что гулявшее по мускулам тепло исчезло, и на смену ему пришел свирепый, дикий мороз.
Земля, ткнувшаяся в колени, а затем и в лицо, показалась теплой и мягкой.
Глава 10
ПОСЛЕДНИЙ ШАГ
В камине жарко пылал огонь, но Харальду все равно казалось, что воздух сочится мерзлой сыростью. До озноба болела голова, и запах яств, расположенных на столе, вызывал тошноту.
– Я все же не понимаю – почему ты хочешь уехать? – На лице Торгрима было написано искреннее недоумение. Он по давней привычке разговаривал, расхаживая по комнате. Мягко поскрипывали сапоги, раздраженно шуршал под подошвами ковер. – Ведь ты же не убил его?
Хозяин замка Жахх остановился, ухватившись за высокую спинку кресла. Он стал похож на огромную хищную птицу, присевшую отдохнуть и спрятавшую крылья за спиной. Взгляд родовитого был холоден и остр, как сосулька.
– В следующий раз я не смогу остановиться, – проговорил Харальд неохотно. Каждое произнесенное слово отдавалось под сводами черепа, как в пещере. – И обязательно убью кого-либо.
– Но почему, почему? – вмешался в разговор Лот. Он, в отличие от хозяина, сидел, но вовсе не выглядел расслабленным.
– Не знаю! Может, я схожу с ума. – Харальд равнодушно пожал плечами. – Меня тянет убивать. Это желание все сильнее, и мне все сложнее бороться с ним.
– Да. – В светлых, как родниковая вода, глазах Торгрима читалось сочувствие. – Что же ты собираешься делать? Ведь чем дольше ты будешь сдерживать свою страсть, тем сильнее она станет! В конце концов ты сорвешься и убьешь первого, кто окажется рядом.
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – невесело улыбнулся Харальд. – Но сильнее, чем других людей, меня тянет убивать Владетелей. Может быть, когда я уничтожу их всех, желание ослабнет?
– Ты действительно сумасшедший! – В реплике Лота причудливо смешались ужас и восхищение.
– Похоже. – Харальд поднялся и неуклюже поклонился. – Спасибо, родовитый Торгрим, за гостеприимство, но я вынужден оставить твой кров!
– Куда ты? – изумился Лот.
– Пусть едет, – проговорил Торгрим медленно. – Нет смысла препятствовать человеку, принявшему твердое решение. Он должен сам убедиться в своей правоте или неправоте.
Родовитый помолчал и добавил:
– Да, и спасибо тебе – за исцеление.
Лот недоуменно нахмурился, не понимая, о чем идет речь. Харальд поклонился ещё раз и пошел к выходу. Меч, висящий на поясе, почему-то мешал. Такое случилось первый раз в жизни, и, несмотря на головную боль, Харальд нашел силы удивиться…
* * *
На постоялом дворе было чадно. В маленький зал набилось полно народу, и разговоры сливались в единый гул. Закрыв глаза, можно представить, что сидишь около пчелиного улья. Мешали этому типично человеческие запахи. Пота, мясной похлебки и многого другого.
– Ой, почтенный, что ты такое говоришь? – прорезался в общем гомоне знакомый голос.
Харальд, сидевший в углу, невольно повернул голову.
У стойки, на высоком табурете, с деревянной кружкой в руке расположился купец Иерам. За прошедшие годы он заметно потолстел, под одеждой проглядывал кругленький животик, но суетливости в повадках не убавилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
