Постепенно многие отсеялись. Куда их дели, не знаю, но в клинике я их больше не видела. В итоге осталось нас сорок человек. Нас перевели в другое помещение и перезнакомили. Оперативные псевдонимы, конечно, больше ничего. А вскоре явился Инструктор. Он объяснил, что мы — будущий десант в Зону. Некоторые завозмущались, но он объяснил, что дело чрезвычайной государственной важности, мы на службе и обратного пути нет. Просто нет и все. Мы поняли. Для успокоения Инструктор объяснил, что специалисты в санлагерях тестировали выживших после Чумы по тысячам параметров. И подобрали в спецслужбах людей с похожими данными. Здесь, в нашей богадельне, опять всех перепроверили. И выбрали сорок человек, идеально соответствующих тем, кто остался жив. Из этого вывод: нам ничего не грозит, Чума нас не тронет.
Мало кто ему поверил, но делать-то было нечего. Спросили, почему просто из санлагерей не набрать людей? Инструктор объяснил, что там непригодный для наших целей материал, нужны спецы. Потому решили действовать наоборот: не учить неучей, а найти профессионалов, которые способны выжить.
Потом нас натаскивали, как вести себя в Зоне. Ну это, я тебе скажу, полная фигня. Если б я по тем инструкциям действовала… Если б не ты… В общем, в самом конце озвучили легенду насчет международной миссии. Ну ты ее слышал, эту чушь. И поставили задачу: связаться с Работягами и организовать экспедицию к Эпицентру.
Ольга замолчала.
— Но вас же пришло только трое, — сказал я. Она криво усмехнулась.
— Нас переправили за Периметр поздним вечером, велели углубиться лесом на пять километров и ждать сутки. Ежу было ясно, для чего. Как бы они нас ни исследовали, а уверенности у них не было. И правильно, что не было. Уже под утро у многих проявились симптомы. Началась паника. Нас предупредили: не возвращаться ни при каких обстоятельствах, не выполнив задания. Но к исходу суток несколько уже были при смерти, а всего заболели тридцать семь. Только я и еще двое — мы ничего, обошлось. Больные плюнули на инструкции и побрели назад, к периметру. А мы втроем с ними не пошли. Нам бы вообще никакого оправдания не было. Стали пробираться в город. Позже где-то далеко позади была стрельба. Кажется, били из пулеметов. Не знаю, конечно, может, так что-то. Но думаю, те, кто вернулся… Они же все равно были обречены. Если Чума зацепила, выход из Зоны не поможет. Вот так-то. Дальше ты знаешь.
— Насчет меня ты промолчала, — сказал я. Ольга помялась.
— Ну нас предупредили, что Работяги на экспедицию непременно согласятся. У них такая идея давно витает. И что обязательно наймут они проводника, некоего Ездока по кличке Серый. Так и получилось.
— Это откуда же такая уверенность? Ольга пожала плечами.
— А другие чужаки откуда взялись? Она повторила свой жест.
— Понятия не имею. Нас предупредили, что возможно появление конкурентов. Их требовалось ликвидировать любым способом, желательно чужими руками и под убедительным предлогом.
— Не шибко-то убедительно твой напарник действовал, — сказал я. — И не чужими руками, а самолично из ПТУРСа в броневик засадил. Грубая работа. Я ему Коня никогда не прощу.
Ольга вздохнула:
— Так вышло. Ты пойми. Мне все это с самого начала очень не нравилось. Но выбора у меня не было. А когда я поняла, во что вляпалась, вообще…
— Кто по наши души прилетит?
— Сначала вертолет с бойцами. А через сутки — кто-то из начальства.
— Ясно, сперва подопытные крысы. А кто из начальства? Инструктор?
— Понятия не имею.
— Главного ты мне так и не сказала. Кому и для чего понадобилась канитель с экспедицией? Чувствуется опытная рука, кустарям такое не под силу.
— Говорю же, не знаю кому! Сам специалист, подумай: стали бы нам объяснять?! А вот зачем… Нам поставили задачу: попытаться выяснить, что там, в Эпицентре, и по возможности вступить в контакт.
— Из чисто научного интереса, угробив почти четыре десятка профессионалов?
— Что ты от меня хочешь?
Сейчас ее «броня» почти исчезла, и я чувствовал, что она не врет.
— И про меня ты не досказала. Отчего это именно мы двое должны были дойти любой ценой? Кто это тебе внушил и с какого перепуга?
Ольга раздумывала. Понимала она, что связаны мы с ней одной веревочкой. Неизвестно, чего ждать от визита человеколюбивого начальства. А вот на меня, ей казалось, положиться можно. Я «слышал» ее сомнения и знал, что она не промолчит.
— Нам говорили, что на приборы надежды мало. Они, как ничего не показывали, так вряд ли что-то и покажут. А вот Ездок Серый… У него что-то вроде телепатической связи с Кошками. А через них, кажется, с Эпицентром. Поэтому Ездока Серого нужно беречь и непременно доставить к цели. И постараться под контролем использовать для контакта.
Признаться, я выпучил глаза. Ольга могла знать обо мне многое. Но не это!.. Кто же такой чересчур информированный и сообразительный просчитал ход событий?! И откуда он вообще, черт возьми, почерпнул такую информацию?!
Я сказал:
— Интересно, как они рассчитывали использовать меня под контролем? За какое место контролировать?
Ольга усмехнулась:
— Нашлось бы за какое. Никто ведь не мог предположить, что Эпицентр может просто самоуничтожиться. Такой вариант даже не рассматривался. Нам подробную систему действий вдалбливали, что делать, как и на что тебя нацеливать.
На что они собирались меня нацеливать, я выяснять не стал. Мне это уже стало неинтересно.
— Сука ты все-таки, — сказал я Ольге. — Шпионка чертова. Правильно говорят: самые ловкие разведчицы — бабы. И самые опытные разведчики горели именно на них. Манипулировать мною вздумала! А тварь в колодце, вишь, гуманная попалась. Хорошо все-таки, что я вам всю малину обгадил.
Ольга зажала мне рот ладонью.
— Перестань. Да, я дрянь. Я шпионка. Ты, можно подумать, ангел во плоти! Но я говорила, что ты для меня значишь. Хочешь верь, хочешь — нет. Мне влюбляться не положено. Но на этот раз очень хочется.
Сейчас я чувствовал ее и понимал, что она говорит правду. Она вдруг прильнула к моему плечу. Я погладил ее по голове.
— Ты не ангел, — сказала она со вздохом. — Да мне ангелы и не нужны. И я им тоже. Я, наверно, дура. Я тебе говорила, что раньше поэзией увлекалась. Романтика бурлила в разных местах. Оттого, может быть, и стала тем, кем стала… Так вот, можешь смеяться. Но не зря, я думаю, тогда, у костра, Пророк завел разговор про Люцифера. Мне показалось, что ни к селу, ни к городу. А теперь я понимаю. Ты, наверно, и есть здешний Люцифер. Светлый дух, бунтующий против лжи и лицемерия, падший, порядком озверевший, но все равно — светлый! Ты Ездок — тот, кто всегда в движении. А движение и есть жизнь.
— Как-то ты не так трактуешь образ падшего ангела, — возразил я. — Это тебе не «печальный Демон, дух изгнанья, витал над грешною землей». В аду, знаешь ли, печальных демонов мигом развеселят. Или спровадят на небеса, но их там не примут.
— Перестань. У тебя неплохо выходит изображать циника. Но циник ты не стопроцентный, несмотря на все старания. В любом аду должен быть свой Люцифер, чтоб вовсе уж не наступил хаос и мрак кромешный. Он конечно же не добро. Он часть той силы, которая, как вещал Пророк, поддерживает Вселенную в равновесии. Пусть даже на отдельно взятом пятачке мира величиной с пылинку. Ты никогда не станешь ни рабом, ни хозяином. Ты свободный человек. А свобода, возможно, и есть то самое равновесие.
Я громко и неподдельно расхохотался.
— Я думал, я такой скромный парень!.. Да уж, погиб поэт, невольник чести! А призрак его все бродит по закоулкам дамских душ… В духов я вообще не верю, ни в светлых, ни в каких. В инопланетян и то надысь, как поверил, но все равно думаю: не приснилось ли?!.. Профессор, то есть не он, а тот пролетарский писатель, говорил о правде. А я… Если уж тебе хочется метафор, вспомни Высоцкого: «Некий чудак и поныне за Правду воюет. Правда, в речах его правды на ломаный грош». А я к тому же одет и вооружен до зубов.
— Как бы ты ни кривлялся…
— А я и не кривляюсь. Просто, если ты человек, то и оставайся человеком. Америкосы говорят, дерьмо случается. Но нельзя же в дерьмо выше макушки, как ты в ту фиолетовую дрянь! А уж если и угодил, хоть выныривай иногда. Зона, она людей многому могла бы научить. Не в смысле технологий и всяких научных хитростей. Здесь притворяться и лицедействовать очень трудно. Жизнь тебя наизнанку вывернет: кто ты есть на самом деле, то из тебя и вылезет. Дерьма, конечно, повылезало немерено. Но и нормальные люди есть. И не просто есть, они — сила. И я, не исключено, пусть и не лучшая, но все-таки часть этой силы. Вполне реальной, а не потусторонней. Я не стремился, как-то само собой так получилось.
— Ты меня не бросишь? — спросила Ольга.
— О чем вы, душа моя?
— Я боюсь, — вдруг призналась она. (Я это и сам давно чувствовал.) — Люди, которые прилетят… Я не про бойцов, про других. Мы же для них просто расходный материал. Да еще все пошло наперекосяк.
