Осуждённые были признаны виновными в том, что они «являлись участниками контрреволюционной группы кулаков и церковников, существовавшей в Перечицком сельсовете Лужского района, систематически проводили контрреволюционную агитацию, направленную против колхозного строительства и возводили клевету на советскую действительность».
Основанием к аресту и осуждению послужили показания единственного свидетеля Кирюшина, который на допросе 18 ноября 1937 года заявил, что «все обвиняемые являлись участниками контрреволюционной группы и среди местного населения вели пропаганду». На следствии все обвиняемые признали себя виновными в участии в контрреволюционной группе и ведении антисоветской агитации. В связи с этим избирателями они так и не стали.
В 1940 году дело перепроверялось, и хотя Кирюшин от своих показаний отказался, а другие свидетели не подтвердили обвинения, Управление НКВД ЛО 15 июня 1940 года решение особой тройки «признало правильным» [А. 13].
Ещё одна «контрреволюционная церковная группа» в составе 8 человек, действовавшая в деревне Большие Кла-бутицы Лужского района, была арестована без санкции прокурора 12 ноября 1937 года. «Её участники собирались на тайные сборища, где с контрреволюционных позиций обсуждали положение дел в стране, договаривались о срыве уборочных работ в колхозе, выступали против голосования за кандидатов-коммунистов на предстоящих выборах в Верховный Совет СССР и за выдвижение своих кандидатов, высказывались против колхозов и Советской власти. Участники группы дискредитировали все проводимые партией и правительством мероприятия, клеветали на положение в колхозах, склоняли к антисоветской работе колхозников-односельчан».
Особая тройка УНКВД ЛО 10 декабря 1937 года приговорила к высшей мере наказания священника П.Н. Землянского (посмертно!), сторожа И.Ф. Фролова и гражданку Т.Е. Морозову. Троим участникам группы определили по 10 лет, а одному — 8 лет исправительно-трудовых лагерей. По неизвестным причинам по тому же компрометирующему материалу жительница деревни Захарова, 1867 г.р., особой тройкой не была осуждена, и дело на неё 31 марта 1938 года прекращено [А. 13]. Но выборы в Верховный Совет уже прошли.
Как показывает анализ следственных дел, в ряде случаев граждане сами оказывались повинными в гибели своих односельчан за счёт подложных доносов и оговоров или лжесвидетельств, в чём с годами раскаивались. Не осознавая последствий, они по наивности и неопытности включались в государственную игру, в которой карательные органы шуток не шутили.
19 августа 1937 года особая тройка УНКВД ЛО приговорила к высшей мере наказания 7 человек колхозников, в число которых входили:
Борисов И.С., 1890 г.р., слесарь-кузнец, председатель ревизионной комиссии колхоза;
Ерастов И.В., 1890 г.р., кладовщик;
Михайлов А.К., 1886 г.р., бригадир полеводческой бригады;
Ильин С.И., 1886 г.р., заведующий машинно-тракторной станцией (МТС);
Грачёв И.С., 1886 г.р., заведующий фермой;
Екимов П.Е., 1868 г.р., председатель колхоза;
Михайлов И.К., 1893 г.р., конюх.
Все являлись членами колхоза им. Калинина, происходили из крестьян-середняков, по национальности русские, беспартийные, женатые, образование низшее (то есть считались грамотными). Двое из них, А.К. Михайлов и И.С. Грачёв, были ранее судимы.
Обвинение колхозников состояло в том, что, «создав контрреволюционную повстанческую группировку из кулаков, вели активную подрывную работу по развалу колхоза, подготовляли убийство местных советских работников, в частности, председателя сельсовета члена ВКП(б) Максимова, производили потравы посевных площадей, провокационными слухами запугивали колхозников и разжигали недовольство, используя для этого отдельные неполадки в колхозе».
На допросе, проводившемся 3 июля 1937 года оперуполномоченным Лужского райотделения НКВД младшим лейтенантом гб Варицевым и начальником того же отделения лейтенантом гб Богдановым, обвиняемый Михайлов, подтвердив свою принадлежность к упомянутой группе, показал следующее. Все участники группы считали, что «объединение в колхоз не даёт положительных результатов, приводит сельское хозяйство к упадку и развалу, что советская власть просчиталась в данном вопросе и поставила колхозников в безвыходное положение». Практическая активная деятельность группы, по словам обвиняемого, «началась с 1936 года, когда стало известно, что из-за бесхозяйственности и преступной деятельности отдельных лиц колхозники недополучат значительное количество продуктов по трудодням. Особую активность в распространении провокационных слухов проявлял Борисов, являвшийся руководителем группы, который даже открыто выступал с контрреволюционными выпадами против Советского правительства и проводимых мероприятий в деревне». В помещении правления колхоза в присутствии группы лиц этот слесарь-кузнец заявил, что «колхозников сделали настоящими батраками, и нам необходимо организоваться против Советской власти». Присутствовавшие с ним согласились, а обвиняемый Михайлов добавил, что «колхозники работают за палку, не получая ничего от колхоза». На одном из сборищ группы И.С. Борисов по поводу плана сева на 1937 год сказал, что им «надо согласиться на 50 % плана», а остальное «разложить на служащих, отсутствующих на побочных заработках колхозников и других лиц», чем участников разговора «ориентировал против плана сева». Весной 1937 года было стравлено скоту 14 га некачественно посеянных озимых культур, что привело к полной потере урожая с данного поля. После этого председатель колхоза П.Е. Екимов дал указание установить ограждение участка, а сам вместе с агрономом «составил акт с определением площади потравленных посевов». Кроме того, подрывная деятельность председателя правления заключалась в «очковтирательстве с посевными площадями», что «влияло на снижение стоимости трудодня и обесценивало его». «Посевы производились недоброкачественно» и делались лишь «для показа в сводках о выполнении Госплана». Расхищались корма для скота. Указанные факты вызывали недовольство среди колхозников, подрывали трудовую дисциплину и способствовали проведению «контрреволюционной пропаганды среди окружающих».
Другой «участник контрреволюционной повстанческой группы» обвиняемый И.В. Ерастов, допрошенный 14 июля 1937 года теми же работниками Лужского райотделения НКВД, в дополнение к приведенным выше сведениям дал такие показания: «С конца 1936 года руководитель группы Борисов И.С. давал установки о необходимости организации крестьян против Советской власти и подготовки восстания, заявляя, что при свержении Советской власти колхозы будут распущены и всем будет жить лучше». Участник группы И.С. Грачёв поддержал это заявление: «Прав Борисов, нам необходимо организоваться, поднять восстание и захватить власть». Сам обвиняемый говорил Михайлову: «Теперь ясно, колхозы пришли в тупик, жить стало невозможно, и они должны развалиться. Нам надо не зевать». По поводу «подготовки террористических актов над руководителями Советской власти» Ерастов показал следующее. В конце 1936 года в правлении колхоза Борисов, читая газету о событиях, происходивших на Дальнем Востоке, где Япония «вела активные действия против Советской власти», заявил в присутствии членов группы, что «пахнет порохом, война неизбежна и очень скоро». Далее признанный руководитель стал говорить о деятельности членов группы «в части подготовки восстания и захвата власти». При этом он указал, что «первым шагом будет убийство председателя сельсовета, члена ВКП(б) Максимова». Присутствовавшие с этим согласились, но поручалось ли кому-либо конкретно из членов контрреволюционной группы совершить теракт, обвиняемому не было известно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
