И какая другая эпоха – время спокойствия и широты взглядов – могла лучше, чем какая-либо другая, соответствовать духу произведения, чем время правления Соломона? В равной мере это относится и к религиозной составляющей текста.
После возвращения из Вавилона, во времена второго Храма, влияние религии определяло всю духовную жизнь в Иерусалиме. В это время вряд ли могло появиться и стать популярным произведение, подобное Песни песней. Описание проникнуто чувственностью, эмоциональностью, запахами, звуками. Все настолько гениально просто, что не возникает необходимости разъяснений.
Господь остается над этими земными чувствами, и даже в единственном месте, где содержится намек на законы естества, там, где сила любви заявляет себя в своей поразительной мощи и где она сравнивается одновременно с вечностью смерти, и с «лютостью» преисподней, и со всепожирающим пламенем, мы ощущаем невидимое присутствие Бога.
Если поэма подобного рода – творение различных авторов, то не приходится говорить об индивидуальном стиле конкретного создателя, но тогда появление подобного произведения определяется общей духовной атмосферой. Верно, что подобная традиция характерна для более поздних художников, но, возможно, своими корнями она уходит в более ранние времена, причем трудно найти эпоху более благоприятную для возникновения такого произведения, чем та, что называлась веком Соломона.
Все сомнения, может ли Песнь песней, с чисто эстетической точки зрения быть отнесена к более раннему периоду, были рассеяны после знакомства с древней египетской литературой, где были обнаружены любовные стихотворения, появившиеся гораздо ранее эпохи Соломона и где есть похожие образы и эмоциональное отношение к деревьям, цветам, газелям и весне. Называть влюбленных сестрой и братом (4: 9 – 10, 12; 5: 1) было принято в Египте, так называли жениха и невесту – брата и сестру, браки между которыми не были редкостью. В еврейской поэзии такая фразеология была настолько непривычной, что они добавляли в пояснение: «сестра моя, невеста». Менее близкими по стилю и содержанию исследователи считают параллели с литературными памятниками Вавилона и Ассирии.
Хотя египетская лирика не достигла той степени совершенства, как Песнь песней, но именно со времен Соломона в еврейской поэзии стало отчетливо проявляться влияние Египта. Еврейские поэты не просто восприняли ее образный язык, но во многом и превзошли своих учителей. Скажем, уподобление живительной энергии в теле возлюбленной «коням в колеснице фараона» как нельзя более соотносится с реалиями эпохи Соломона.
В любое другое время страх перед могущественным врагом не мог найти места в еврейской лирике. Но во времена Соломонова правления лошади и египетские колесницы, как мы уже успели убедиться, считались великим и поразительным нововведением в Израиле.
Все вышесказанное о жизни Соломона и его времени позволяет подтвердить предположение, что Песнь песней относится к эпохе его правления. Можно также утверждать, что обладавший художественным чутьем Соломон был открыт влияниям любой культуры, он лелеял поэзию и песню не только в Храме, но, как и египетские правители, в своем собственном дворце.
Следуя примеру царей соседних стран, он, наверное, собирал и библиотеку, где, несомненно, находилось место и для стихов придворных поэтов, среди которых могли быть и женщины из гарема.
Затем с этими песнями знакомилось ближайшее окружение, оттуда они попадали в народ, поздние поэты создавали любовные песни в той же стилистике, иногда даже чрезвычайно близкой к оригиналу. Та песня, начальные строки которой цитирует Исаия (Ис, 5: 1, 2), вполне могла иметь источником творчества такого придворного поэта.
Аналогично псалмам Давида, в которых слышны древние народные песни и сочинения забытых авторов, и эпитет «самая красивая песнь Соломона», видимо, означает, что это самая красивая песнь из поэтических произведений, собранных во дворце Соломона. Вот почему царь часто упоминается в третьем лице. Мы не можем наверняка утверждать, насколько справедливо утверждение в Книге Царств о том, что Соломон сам собирал стихотворения, которые подходили для книг любовных песен.
Однако человек, чей созерцательный ум был так глубоко погружен в реальности жизни, вполне мог быть автором строк: «крепка, как смерть, любовь», равным которым по глубине чувств нет во всей еврейской литературе. Но сказанное может также свидетельствовать и о том, что эта замечательная поэма не могла бы не только сохраниться, но даже появиться без Соломона как неотъемлемая часть духа его эпохи.
Столь же долго обсуждался вопрос о времени составления Книги притчей Соломоновых. И здесь встречается ряд арамейских, греческих и еврейских выражений более поздней эпохи, сам царь упоминается в третьем лице. Только после публикации в 1923 году В. Баджем древнеегипетского «Учения Амен-эм-опета» (X век до н. э.), в котором содержится несколько параллелей к Книге притчей Соломоновых, было признано древнее происхождение большей ее части.
В Третьей книге Царств говорится, что Соломон составил 3000 притч и превзошел своей мудростью всех жителей соседних стран. Особого внимания заслуживает упоминание, что «мудрость Соломона была выше мудрости всех сынов Востока и всей мудрости Египта» (3 Цар., 4: 30).
Приведем конкретный пример. Так, в «Учении Амен-эм-опета» говорится: «Наклони ухо, услышь, что я скажу, склони твое сердце, чтобы понять это, (…) чтобы ты ответил тому, кто обращается к тебе, чтобы ты вернул послание тому, кто послал его». В Притчах: «Приклони ухо твое, и слушай слова мудрых, и сердце твое обрати к моему знанию… чтобы научить тебя точным словам истины, дабы ты мог передавать слова истины посылающим тебя?» (Притч., 22: 17, 21).
Или в другом месте «Учения»: «Опасайся ограбить бедного человека и будь сильным, чтобы поддержать слабого человека». И в Притчах: «Не будь грабителем бедного, потому что он беден; и не притесняй несчастного у ворот» (Притч., 22: 22).
Еще одно высказывание: «Искусный в своем деле переписчик может быть сравним с придворным». И в Притчах: «Видел ли ты человека проворного в своем деле? Он будет стоять перед царями; он не будет стоять перед простыми» (Притч., 22: 29).
Следующий пример: «Не ешь хлеб в присутствии властителя мира сего, не раскрывай свой рот от жадности… Они(правители) раскинут крылья (неожиданно), как утки, и улетят в небо». В Притчах: «Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что перед тобою»; «Устремишь глаза твои на него, и – его уже нет; потому что оно сделает себе крылья и, как орел, улетит к небу» (Притч., 1: 5).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
