– Да.
– О чем ты говоришь, сынок?
– Это улики, и улики закрытые, их никогда не демонстрировали ни публике, ни прессе. А теперь объясни…
– Отец, мы выяснили, что «Ночная сова» связана с еще несколькими серьезными преступлениями и негры к этому никакого отношения не имеют. Одно из этих преступлений…
– Эдмунд, ты меня удивляешь. Объясни улики так, как я тебя учил! У меня тоже бывали такие дела…
– Таких дел ни у кого еще не было! Я лучший детектив в полиции Лос-Анджелеса, отец, я лучше тебя, и у меня никогда еще не было такого дела!
Престон опускает ему на плечи обе руки. Теперь Эд не чувствует ни тепла, ни надежности – только тяжесть. Плечи немеют.
– Прости, но это правда. Я обнаружил, что одно убийство пятилетней давности непосредственно связано с «Ночной совой». Убитый был изуродован точно так же, как жертвы Лорена Атертона. И точно такие же увечья, только фальшивые – подрисованные красными чернилами, – я обнаружил на порнографических снимках, также связанных с делом «Ночной совы». А это может означать одно из двух: либо кто-то видел фотографии Атертона и позаимствовал идею у него, либо в тридцать четвертом ты отправил в газовую камеру не того человека.
Престон, совершенно спокойно:
– В виновности Лорена Атертона сомневаться невозможно. Он во всем признался, его уличили свидетели. Фотографии видели вы с Томасом, больше никто. Не думаю, что они вообще когда-нибудь покидали архив Отдела убийств. Если оставить предположение, что убийца – полицейский (что мне кажется чепухой), остается предположить, что Атертон показывал кому-то фотографии до ареста. Ты. Эдмунд, прославился убийством троих невиновных, но я такой ошибки не совершал. И думай, прежде чем повышать голос на отца.
Эд отступает, задевает модель – секция фривея падает на пол.
– Прости, отец. Я устал соревноваться с тобой, устал доказывать тебе, что я не хуже Томаса. Теперь я хочу попросить у тебя помощи. Отец, все ли я знаю о деле Атертона?
– Извинения принимаются. Да, Эдмунд, ты знаешь все, что нужно знать. Мы с Артом столько раз рассказывали тебе об этом деле на наших «семинарах», что, думаю, ты изучил его не хуже меня.
– У Азертона были друзья? Знакомые?
Престон качает головой.
– Нет, нет и нет. Типичный психопат-одиночка.
Глубоко вздохнув:
– Мне нужно поговорить с Рэем Дитерлингом.
– Зачем? Потому что от рук Атертона погиб ребенок, снимавшийся в ею фильмах?
– Нет. Потому что один из свидетелей по делу «Ночной совы», как выяснилось, знаком с Дитерлингом.
– И давно они познакомились?
– Около тридцати лет назад.
– Как зовут этого человека?
– Пирс Пэтчетт.
Престон, пожав плечами:
– Никогда о нем не слышал. И мне не хотелось бы, чтобы ты беспокоил Рэймонда расспросами. Знакомство тридцатилетней давности – не причина тревожить человека, занимающего такое положение, как Рэй Дитерлинг. Если хочешь, я спрошу Рэя об этом человеке и передам тебе ею ответ. Этого достаточно?
Эд смотрит на макет. Огромный Лос-Анджелес, словно паутиной опутанный со всех сторон дорогами Престона
Эксли, – эта картина завораживает. Руки отца на плечах снова становятся мягкими, ласковыми:
– Сын, ты давно и полностью заслужил мое уважение. Сейчас тебе порядком достается, но держишься ты достойно. Однако подумай вот о чем. Именно дело «Ночной совы» дало стартовый толчок твоей карьере, именно пересмотр дела «Ночной совы» поможет тебе не скатиться вниз. Побочные преступления, как бы интересны они ни были сами по себе, могут отвлечь тебя от твоей главной задачи и, следовательно, разрушить твою карьеру. Пожалуйста, помни об этом.
Эд накрывает руки отца своими.
– Помню, отец. Но еще я помню об абсолютной справедливости.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Оба места преступления – типография и квартира по соседству – опечатаны. Шериф округа Марин, толстяк по фамилии Хэтчер, помалкивает. Местный эксперт трещит без умолку.
Место преступления № 1: задняя комната в типографии «Быстрый Боб». Слушая эксперта, Бад не сводит глаз с Дада. Вспоминает его рассказ: «Ты его чуть не убил, и нам пришлось тебя оттаскивать. Извини, что били по голове – иначе с тобой было не справиться. А Хинтон, как выяснилось, связан с очень серьезными людьми… Но я тебе обо всем расскажу в свое время».
Настаивать Бад не стал – он ведь не знает, что о нем известно Даду.
Линн сейчас на допросе.
Эксли дал ему оплеуху, и Бад не смог ответить. Эксперт указывает на опрокинутые полки: – Как вы видели, в передней комнате все в порядке, там преступник ничего не тронул. Здесь мы нашли сигаретные окурки двух марок – по-видимому, братья Энгелклинги заработались допоздна. Предположим, что преступник вскрыл отмычкой входную дверь, прокрался сюда и застал Энгелклингов врасплох. Наше предположение подтверждают следы на ручке двери – отпечатки пальцев в перчатке. Он входит, заставляет наших двух братцев открыть вот эти шкафы, но не находит то, что искал. Разозлившись, сбрасывает полки на пол. Отпечатки пальцев в перчатках на четвертой полке указывают, что убийца – среднего роста и правша. По его требованию братья открывают все ящики: отпечатки пальцев смазанные, должно быть, у Пита и Бакса к тому моменту уже от страха тряслись руки. Но и здесь преступник, по всей видимости, не нашел искомого и заставил братьев отвести его к себе на квартиру. Это через дорогу – следуйте за мной, джентльмены.
Все четверо выходят, переходят через дорогу. Эксперт несет с собой фонарик. Бад держится позади.
Линн уверяла его, что сможет противостоять сыворотке правды. Что для этого достаточно включить мозги.
Дад по-прежнему твердит, что убийцы – негритянская банда, но что-то подсказывает Баду, что сам он в это не верит.
Эксперт говорит:
– Как видите, дорожка, ведущая к дому, покрыта грязью. В то утро, когда были обнаружены тела, наши ребята обнаружили и сфотографировали три цепочки следов, к сожалению слишком неглубокие и смазанные, чтобы снять слепки. Два человека шли рядом, третий – позади них. Очевидно, вел их под дулом револьвера.
Подходят к бунгало. Дадли необычно молчалив – он и в самолете почти не раскрывал рта.
«Как разыграть свои карты? – думает Бад. – Скелет в подвале – как обратить его против Эксли?»
Дверь заклеена желтой лентой. Хэтчер ее снимает. Эксперт открывает дверь своим ключом. Внутри горит свет. Бад входит первым.
В квартире – кавардак, тщательно зафиксированный и сохраненный полицией.
На ковре от стены до стены – пятна крови, каждое обведено мелом. Стеклянные пузырьки, в беспорядке разбросанные по полу, также обведены, упакованы в прозрачные пакеты. Фотонегативы – десятки фотонегативов, потрескавшихся, изъеденных то ли огнем, то ли какой-то кислотой. Стулья перевернуты, шкаф распахнут, обивка на диване разорвана, из-под нее торчит самое интересное – пустой полиэтиленовый пакет с ярлыком «героин».
Эксперт продолжает рассказ:
– В пузырьках – химикаты, опознанные как антипсихотические препараты. Негативы по большей части совершенно испорчены, однако нам удалось установить, что по крайней мере большая часть из них – порнографические снимки. Они уничтожались с помощью химикалий, взятых из холодильника на кухне: братья хранили у себя целый набор химических растворителей. Моя гипотеза следующая: мы знаем, что перед смертью Питера и Бакстера Энгелклингов пытали. Возможно, убийца показывал им каждый негатив по отдельности, задавал вопросы, затем уничтожал негатив. Что же он искал? Этого мы не знаем. Возможно, пытался опознать натурщиков. Кстати, под кушеткой мы нашли увеличительное стекло. Теперь обратите внимание на пакет с надписью «героин»: содержимое его, разумеется, заперто в надежном месте. В диванной подушке хранилось в обшей сложности четыре таких пакета. Целое состояние – которое убийца почему-то не забрал.
В кухне бардак еще хуже: холодильник распахнут, разбросаны пузырьки и бутылочки с химическими символами. В раковине сложено горкой что-то вроде печатных форм.
Эксперт обводит разгром рукой:
– еще одна гипотеза, джентльмены. В моем отчете о состоянии места преступления я перечислил не менее двадцати шести химических препаратов, найденных в помещении.
Преступник пытал Пита и Бакса Энгелклингов необычным способом – нанося на кожу различные химикалии. Он должен был знать, какие именно препараты обладают обжигающим действием. А поскольку ему определенно приходилось выбирать из того, что было под рукой, я бы предположил у этого человека медицинское, химическое или, по крайней мере, инженерное образование. Теперь – в спальню.
ПЭТЧЕТТ, мелькает в голове у Бада.
Капли крови на полу указывают путь в спальню. Маленькая комнатка – двенадцать на двенадцать футов – превратилась в мясницкую.
Меловые контуры двух тел: одно – на кровати, другое – на полу. Пятна засохшей крови. На столбиках кровати завязана бельевая веревка. Еще несколько испорченных негативов. На полу и на кровати – несколько меловых кружков. В стене дырка от пули.
